— Что было? — потёр я нос, под ним корка засохшей крови, да я весь в таком виде был. — Очнулся засыпанный землёй, ничего не помню, шум в ушах. Выбрался. Тут смотрю кто-то орёт на меня, велит руки поднять, и оружие направляет. А у меня в кармане пистолет, я достал и выстрелил.
— А, вот кто спёр пистолет с того убитого немецкого лётчика, — догадался сержант, хотя я не понял о чём тот, но версия откуда взялся пистолет, меня устроила. Потому продолжил.
— Попал, тот упал в воронку, вон лежит, у него гранаты нашёл, выглянул, ещё такие же бегут, забросал гранатами и добил из пистолета. Как всем пользоваться я откуда-то знаю. Попадания в головы. Потом трофейным дальнобойным оружием, поразил того солдата, что охранял наших. Дальше собрался с силами и побежал к кустарнику. Немцы туда, сам видел, перегнали эту танкетку и оставили. Застрелил солдата, что рядом с ней был, забрался на место командира, нашёл шлемофон, завёл, и повёл бой.
— Это как? — заинтересовался старлей.
— Там управление дублировано, а с места командира можно и стрелять, и управлять. Ничего сложного. Уничтожал тех что в серой форме, пока совместно с бойцами в форме цвета хаки, не закончил. Боезапаса в машине нет, все двадцать четыре диска расстрелял. Топлива почти полные баки. Хватит на дальность двести двадцать километров.
— Ясно. Сержант, это что за боец?
— Фёдоров, весеннего призыва, — с готовностью отзывался сержант. — Год уже служит. Девятнадцать лет. Очень толковый, всё на лету схватывает. Четыре месяца назад был повышен в звании, принял третье отделение во взводе, однако залетел в самоволке, подрался с патрулём, и был лишён звания, так и служит в третьем отдалении простым бойцом.
— Откуда он?
— Да наш, из Минска. Детдомовский. Его хотели в разведбат перевести, но ротный не дал.
Тот задумчиво покивал, слушая сержанта, и изучая меня.
— Так боец, пока приведите себя в порядок.
— Хорошо.
— В ответ на приказ старшего по званию, нужно отвечать «есть», бросая кисть правой руки к виску.
— Есть, — козырнул я.
— Вот, почти правильно. Свободны.
Командиры тоже расходились, у всех свои задания, нужно выполнять, следя как бойцы это делают. А старлей забрался в танкетку, на место командира, явно пытался завести, пока я быстрым шагом шёл к реке. Не выйдет, там секретка в зажигании. Нужно вставить магнитик в одно место, пока это не сделать, танкетка будет мертва. Судя по тому как старлей ругаясь вскоре выбрался, я был прав, ничего у него не получилось. А так дойдя до кромки воды, стянул сапоги, расправив сырые от пота портянки. Из сапог вытряхнул набившийся песок. Дальше так и рухнул в форме в воду. Ну и стирался. Потом постирал форму, повесив на кустах, там же нательное бельё. Пилотку и портянки тоже постирал. Пока те сохли, я купался, прямо в воде приводя тело в порядок. А я отлично плаваю. И постоянно жуя, заполнял желудок. Исчезали свежие шрамы и травмы, за двадцать минут я тело полностью излечил. Конечно стоило бы это дать сделать Хельге, для получения опыта, но сейчас не та ситуация чтобы её светить. Так что выбрался посвежевший на берег, я не один купался, ещё десятка два бойцов, дали им освежиться, незаметно достал зеркало, и с интересом изучил себя.
— Ну привет, тёзка, — пробормотал я.
Именно тут стали бить лёгкие германские полевые гаубицы, видимо те, что прикрывали батальон. Похоже там поняли, что ситуация не в их пользу перешла, от нас несколько солдат ушло, видимо добежали и сообщили, и батарея стала работать по квадратам. То тут то там песчаные гейзеры поднимались на холме. Пара рядом с танкеткой встали. Кстати, воронка-то не от этих пушек, те не такие мощные. Думаю, это авиация поработала. Так что я стал быстро одеваться, натягивая на себя сырую форму, намотав портянки. Надо было в вещмешке глянуть, может запасные есть, но времени нет, так что справившись, застегнул ремень на талии, с подсумками и фляжкой, я её заполнил, к слову, и побежал танкетке. Добежал быстро, лихо взлетел на броню, взяв шлемофон, надел, старлей, как я приметил, дальше у блиндажа прятался, с интересом смотрел что дальше будет. Вернув секретку на место, сразу запустил движок, и развернув машину, покатил прочь. Не к мосту, а в сторону этой батареи, разогнавшись до двадцати километров в час. Тут поле, не дорога, быстрее не получалось, узкие гусеницы не давали. Хотя вот она укатанная полевая дорога, выехал на неё, и разогнался до сорока километров в час. Причём, сканер показал, что старлей выскочил наружу и поднявшись на холм, грозил кому-то кулаком. Почему-то мне вслед. Я кстати не опасался их потерять, те тоже усилены магией. Поэтому я гнал, выглядывая из башни и орал песню, в одном ухе наушник плеера, вот и подпевал:
— … Яву, Яву, взял я на халяву!..
Да я собрался разобраться с артиллеристами. Пусть боезапаса нет, но как раз меня это не волновало. Просто дальше, в двух километрах, в стороне от обочины, перевёрнутая телега, рядом с убитым конём. И там шесть ящиков с патронами нужного мне калибра, остановлюсь и пополню боезапас. Да так и сделал, подкатив, встал так, чтобы между мной и немцами была танкетка, и касаниями убрал все ящики в аурное хранилище, потом достал один. Вскрыл, отбросив, и вскрыл хранилищем оба цинка. Их два было. Просто убрал боковину, не трогая патроны, дальше достав все диски из боевого отделения танкетки, и стал снаряжать их. Это кстати не быстрое дело. На один диск уходило от двух до трёх минут, и за полчаса зарядил десять штук. Зарядил пулемёт, остальное в ниши. Снова запустив двигатель, погнал дальше. Оставшиеся диски прибрал пока. Потом снаряжу. А батарея уже уходила, снявшись с позиции, застал на этом её. Те выставили заслон, было десяток солдат, с противотанковым ружьём и пулемётом. Ну да, оно легко пробьёт броню такой же танкетки как у меня, и даже насквозь, но не мою машину, звон пошёл. Особенно пулемётчик старался. Лупил длинными очередями. Бронебойщик, видя, что результата нет, начал нервничать, частить, остальные отвлекали от него, палили по мне, а я, сблизившись на пятьдесят метров, просто расстрелял их, собрал трофеи и дальше погнал, сменив диск. Так и догнал батарею. Расстреляв лошадей, те бились в постромках, пока артиллеристы пытались развернуть пушки на прямую наводку.
Встал в ста метрах, и с места, так огонь точнее, работал короткими очередями, опустошая диск за диском. Сдалось из двухсот солдат, всего три десятка. Я приказал собрать все документы, мне их сдали, усадил тех в стороне, пробежался, собирая трофеи, оружие, из повозок интересное, офицерское снаряжение. Дальше уничтожил пушки. Да банально заряжал, забивал стволы мусором, и длинной верёвкой выстреливал, стволы разрывало. Дальше построил солдат, те в двухстах метрах залегли, чтобы разрывами пушек не побило кого, и повёл к своим. Те шли, а я сзади медленно катил. Почти час возвращался, но нас издали рассмотрели, встречали.
— Фёдоров, ко мне! — услышал я крик старлея, так что заглушив машину, секретку забрал, добежал, козырнув, к удовлетворению того, и услышал вопрос. — Ты где был?
— Не понравилось быть под огнём. Съездил и уничтожил лёгкую гаубичную батарею из четырёх орудий, с шестью повозками. А также заслон, что меня пытался остановить.
— Без приказа?
— А он нужен?
— Вообще-то да, но в данном случае выношу вам, боец, благодарность. За смекалку.
— Есть, — козырнул я.
— Не совсем правильно ответил, но принимается. Боезапас откуда, у тебя же все диски пусты?
— Там дальше перевёрнутая телега. Рядом убитый конь. Под телегой заметил знакомые ящики. Видел такие пустые у блиндажа. Все шесть и забрал. Вон четыре на броне лежат.
— Да, сейчас бойцы заберут, у нас два станковых пулемета осталось, а патронов нет. Вот что, направляю тебя в тыл. Повезёшь раненых командиров, на броне и внутрь одного. Нужно поскорее их к медикам. И тебя обследуют. Но сначала доложишься командиру дивизии, я напишу рапорт, о твоих действиях тоже. Ясно?
— Да.
— Хорошо, на словах скажешь, что пять бойцов ведут колонну, в сотню пленных немцев, пусть встретят.
— Есть.
— Молодец. Иди поешь, там трофеи собрали, есть что, и через десять минут выдвигаешься.
Пока снимали ящики с брони, а я решил поделиться, и поднимали раненых, за ними будет следить легкораненый боец, на броне сидеть, чтобы никто не упал, я поел, галеты с плавленым сыром. Нечего так, но вкус слабо выражен. У меня такие припасы свои были, с повозок той битой мной батареи. Потом успел два диска снарядить, и всё. Отмашка выходить. Пленных уже переправляли через реку. Те вплавь плыли, раненым помогали, почти два десятка несли на самодельных носилках. Своих, не наших, наши остались тут, с остатками батальона, что удерживал позицию. Надеюсь старлей об этом указал и сюда пришлют транспорт их вывезти. Я же переплыл через реку, глубокая, гусеницами до дна не доставал, берег пологий на той стороне, легко выбрался и дальше выкатив на дорогу, погнал по дороге. Кстати, всего пять бойцов с сержантом охраняли сотню немцев, но у всех немецкие автоматы, а не винтовки. При общем побеге им винтовки бы не помогли, массой завалили бы, а пистолет-пулемёты другое дело. Мне дорогу уступили, так что поднимая пыль, двигались на тридцати километрах в час, где надо снижая скорость. Боец отслеживал, с тревогой в лице, состояние командиров, их пять было с ним самим, я выглядывал, так что сообщит. Я уже обработал всех лекарским амулетом, пять накопителей в ноль, точно дорогу выдержат. А вообще где мы находимся и какой день я ещё у немцев узнал, когда пленил их у батареи. Они даже знали, что за дивизия Советов перед ними. Сегодня двадцать третье июня, второй день войны, и находились мы на севере, Прибалтийский военный округ. Сто Двадцать Пятая стрелковая дивизия, вела бои в Прибалтике, совместно с другими частями. Этот батальон направили прикрыть правый фланг корпуса, он оказался открыт. Так что меня направили в село Скаудвиле. Именно там был штаб дивизии, а до неё почти пятнадцать километров. Так и катили, боец следил за командирами, трое на броне и один на месте мехвода, без сознания, а я что вокруг происходит и главное за небом, самолёты видел дважды, оба раза немецкие, но мы их не заинтересовали. И так без проблем добрались.