— Никак наши? — раздалось у машины. Ну да, я рассмотрел, что всего их там было семеро, четверо в танке и трое занимали позиции рядом, как пехотное прикрытие.
— Свои, Сто Двадцать Пятая дивизия. Разведбат, — опознался командир отделения.
Как раз и Бочкарев подъехал, мы шли, держа дистанцию пятьдесят метров. Фару я уже выключил, но немцев вдали обеспокоил, начали вставать осветительные ракеты. Так что подошёл ротный и стал общаться со старшим командиром, им оказался лейтенант Чагин. Второй командир, воентехник второго ранга Барсуков. Также три члена экипажа, красноармеец из нашей дивизии, что к ним прибился и гражданский, некто Ершов. Шёл к военкомату в Псков, тут он на заработках был, да вот пришлось совместно бой принять. И танк не сломался, а банально топливо закончилось. Я отбежал и самотёком слил в две свои канистры, солярку, а из того нашего «КВ», около ста литров забрал, и принёс. Те обрадовались, заправив машину и вернув ёмкости. Хватит километров на десять, отползти, да и позицию получше найти, и поменяют место. Ещё патронами поделились и на этом расстались. Ротный торопился, у нас особое задание. Однако нашего бойца тот забрал. Мы поспешили уехать, а то немцы крыть по нам минами стали. Самое главное я записал все данные парней. Вот так пришлось чуть вернутся и снова по полям, объезжая рощицы или проезжая посадки и добрались до границы. А там пересекли речку Неман, это и была граница, я подобрал пологие берега с обеих сторон, благо машины смогли это сделать, бойцы и тут переправились вплавь. Что интересно, немецких пограничников мы не видели, и сканер не показал, а вот двух наших, что тут третьи сутки ведут бои, как те сообщили, единственные выжившие с заставы, встретили. Бочкарев своей властью снял погранцов с этой задачи, защита границы, и присоединил к нам, пополнив боезапас, патроны у нас были. Так и покормили, те были очень голодны, так и так бойцы нам нужны, и транспорта больше стало, я согласен с его решением. Да и не гоже нам своих бросать. Так и добрались до нашей цели. Топлива ещё едва километров на сто, причём в обеих машинах, но надеюсь пополним запасы на аэродроме. Пока же оставил технику в стороне, втроём мы провели разведку, я стал зарисовывать всё что вижу.
Аэродром неплохо прикрыт, четыре зенитки его охраняют, пулемётные посты только у дороги на въезде в часть. Где какие казармы, штаб, склады, и стоянки самолётов, указал, так что вернулись. Ну дальше быстро составили план операции, торопились, через час рассветёт, разведчики убежали. Их задача уничтожить расчёты двух зениток и вести из них огонь по самолётам. Расчёты двух других на мне. Экипажу второй танкетки просто наводить панику и расстреливать личный состав. В общем, план особо не менялся. Ну а дальше назначенное время подошло, я на часы взглянул, запустили движки обеих танкеток, шума нет, не было тревоги, не поднялась, значит, наши захватили зенитки, и мы, разогнавшись, пролетев пост у дороги, я расстрелял его, рванули дальше. В своей машине я был один, во второй всё также мехвод и Бочкарев, на въезде расстались, я к зениткам, а те к казармам.
— А-а-а! — радостно орал я, работая активно рычагами и потом стреляя из башенного вооружения, повалив носом одноствольную зенитку, и сдал назад, а потом погнал дальше. Уже светло было, пожары, наши разведчики по самолётам из спаренных автоматических зенитных пушек били, там тоже пожары и взрывы.
Расстреляв бензовоз, красиво рванул, я пролетел мимо, уже работая чисто по личному составу. Обе зенитки я побил, повалив, опасности не представляют. И отслеживал чтобы никто в самолёты не забрался и бортовое вооружение не задействовал. А было тридцать два штурмовика, четыре разведчика и восемь истребителей. Причём у авиаразведчиков и истребителей свои стоянки. Они тоже на бойцах-разведчиках, там распределены цели. Подъехав к зданию внутри которого укрылось изрядно народу, а стёкла в окнах я уже расстрелял, закинул внутрь пять ручных гранат, у меня больше не было, и снова закрыв башенный люк, покатил дальше. Гранаты рвались в паникующей толпе. Там в поле, пользуясь темнотой, убегало с полсотни военнослужащих этой части, вот и расстреливал. Конечно немцы пытались противостоять, и активно, но тут им просто противопоставить было нечего, любое сопротивление давилось огнём обеих танкеток. Причём, у Бочкарева гусеница слетела, их развернуло. И теперь тот вёл огонь с места. Оно удачное, только башней крутил стреляя. По сути аэродром мы взяли. Разведчики, расстреляв боезапас зениток, те ленты что снаряжены были, а как новые снаряжать те не знали, стали прочёсывать аэродром. Причём, спокойно, знали, что я их распознаю, а Бочкарев работал в другой зоне. Больше опасались разрывов патронов в горевших самолётах. Так что осталось два диска, остальное я расстрелял, и это экономил. И к топливному складу подъехал, забрал двадцать бочек с авиационным бензином, и все восемь с обычным для грузовиков. Они по цветам различались, я маркировки уже знал, не ошибусь. Ещё моторное масло в бочке прихватил. Ну и стопку канистр на броню, и поехал к танкетке, которую спешно ремонтировали, мой мехвод и двое разведчиков. Бочкарева нет, куда-то убежал. Пока те гусеницу натягивали, сам я заправил танкетки из канистр, и свою до полного, и вторую. Причём, успел убрать в свежесделанный медальон-хранилище легковой автомобиль. Он за зданием штаба стоял, «Ситроен», вполне новый, и два легковых мотоцикла. Не пострадали, а вот остальные расстреляны и некоторые даже горели.
Пока же всё спешно готовили к уничтожению, все склад тоже, я посетил склад и набрал высококалорийных пайков, всё вымел. После захвата штаба разведчики оттуда мешками добычу выносили, ротный там был и командовал. Дальше погрузились, и рванули в ночь, а позади взрывы, бомбы и бочки с топливом рвались, я уводил нас подальше. Бочкарев сказал отъехать пока не рассвело подальше и встать на днёвку до наступления темноты. Мы успели уехать километров на восемнадцать, двадцати не было, и заехали в густой ельник, там и встали, разведчики бегали и маскировали следы, чтобы по ним нас не нашли, другие технику, лапник рубили, ужин готовили. Мы сержанты рапорты писали по своим действиям, сдав их ротному. Пришлые бойцы, оба пограничника и тот боец, он вообще обозник, помогали с организацией днёвки. Обошлось без погибших, настолько неожиданным был удар, но вот раненых шестеро и один тяжело, хрипло дышал с туго перевязанной грудью. Побыстрее бы его к нашим. Вот пока завтракали, на костерках булькали котелки, тут рядом озеро, оттуда вода, для чая кипятили, я и сказал:
— Не довезём мы Пашку, помрёт он. Растрясём. Надо к нашим его срочно.
— И что, сорвать задание? — нахмурился Бочкарев.
— Почему сразу сорвать? Мы же к летунам пойдём? Второй аэродром бить. Почему бы не захватить самолёт, с лётчиком? Один легкораненый боец будет следить за полётом, чтобы немец куда не туда не ушёл, и пусть летят вон в Ленинград, там врачи, там помогут. И мешки эти, что мне на место мехвода накидали, отправим.
— Ночью захватить? — заинтересовался ротный. — Ну да, ты ночью видишь хорошо, проведёшь парней, описав кто где, они и часовых снимут и лётчика пленят. Дальше самолёт приготовить, загрузить. И когда мы начнём бить, заехав на бронемашинах, отправить его в полёт. Мы прикроем взлёт. Хороший план. Проведём разведку, и определимся.
— Да, разведка нужна, и хорошая, уверен, что тут нас ждать будут. Как с первым лёгкий налёт не получится.
— Думаешь?
— Уверен. Хотя нет, ошибаюсь я, и налёт даже с танкетками не получится. Им всего лишь стоит посадить пяток стрелков в кабины самолётов, где крупнокалиберные пулемёты, и они из нас дуршлаг сделают. Наша броня винтовочную пулю то не держит, что уж про крупняк говорить.
— Винтовочную не держит? — изумился командир отдаления. Бочкарев был тоже уделён.
— Из двух выстрелов одно пробитие. Это если пули бронебойные. Так что сам думай. Нет, нас сто процентов будут ждать, они же знаю что мы где-то тут, днём будут искать самолётами, поэтому без костров сидеть нужно и с хорошей маскировкой. Наши танкетки на подходе сожгут, зенитки противопехотными минами окружат. Правда, тут можем успеть если в эту ночь ударим, и немцы не успеют проанализировать что и как мы на первом аэродром проделали, и не найдут противодействие. Мин может и не быть, а вот борт-стрелки точно будут.
— Что предлагаешь? — подумав, спросил Бочкарев.
— Использовать то, что он возьмёт крупняк. Я предлагаю у немцев угнать танк, с моим зрением и наличием под рукой разведчиков, это не составит труда. Это если ночью его брать, а он нужен сейчас. Тут время играет против нас. Танкетки наши вообще не использовать, да они там и не нужны. На этом танке, будучи неуязвимыми, я расстреляю зенитки, потом массы хватит будем давить самолёты, расстреляв топливный склад, бомб, ну и казармы. Хотя я думаю, первоочередная цель, это люди, личный состав. Лётчика два года готовят, а самолёт на заводе собирают за несколько часов. И кто тут нужнее и важнее? А без лётчика самолёт не полетит.
— Ну допустим. Где мы танк возьмём?
— А вот это, мои проблемы. Танк к вечеру будет. Вы отдыхайте, а я пробегусь, поищу.
— Сам?
— Да. Видел не так далеко железнодорожную станцию, там вроде ремонтные мастерские для техники. Сниму шлемофон, оставлю ремни и пистолет, даже вблизи принадлежность не опередишь, пока петлицы гимнастёрки не увидишь. За своего примут, не проблема. Поищу офицеров, знающих, спрошу, выясню, что и где, и угоню. Да с боезапасом.
— Погоди. Как допросишь? Ты что, немецкий знаешь?
— Да, и хорошо, пленные говорят, что у меня лёгкий акцент.
— Почему не сообщил?
— А разве я раньше языка не знал? Думал все знают. Да и при свидетелях допросы вёл, никто нечего не говорил, значит, знали.
— Ладно, буду иметь ввиду. Сейчас уходишь?
— Да, по холодку далеко уйду. Танк спрячу подальше чтобы место нашей стоянки не демаскировать, там на пути к аэродрому подберём. До него вроде сорок километров будет?