— Я с вами.
— И мы, — воскликнуло несколько голосов, нас окружило с полсотни освобождённых пленных.
Тут ещё раздался командный рык со спины:
— Танкисты, представьтесь.
— Ты сам кто, голос в ночи? — сразу отреагировал я.
— Как со старшим по званию, разговариваете? Я подполковник Лукин, начальник штаба Второй танковой дивизии.
— Замечательно. Только я вас не знаю. Документы есть?
— Вы не представились, — напомнил тот.
— Младший лейтенант Фёдоров, командир броневзвода разведроты Сто Двадцать Пятой стрелковой дивизии.
— Фёдоров? Так я тебя знаю, ты же на днях к нам в дивизию просился.
— А вы меня не взяли. Не помню я вас. Вот как пройдёте проверку у наших контрразведчиков, документы и форму восстановите, вот тогда вы для меня командир, старший комсостав. А пока голос в ночи, идите своей дорогой добрый человек.
— Фёдоров, ты это серьёзно?
— Товарищ подполковник, я иду в рейд по тылам противника. Громить склады, штабы, это надолго, на пару месяцев. У меня не такси, развозить никого не буду. Освободил, скажите спасибо и двигайте в сторону фронта, до него пятьдесят километров было, а сейчас немцы двинули и расстояние увеличивается. И с собой не беру. Это моя операция. Сам проведу, сам получу награды. Мне лишние рты не нужны, для вашего понимания…
— Командир, — с весёлым изумлением воскликнул Савелий. — У нас танк угоняют.
Тут мотор взревел, машина дёрнулась, и облепленная спасёнными покатила прочь. Кто стоял дальше, спешно отскакивали, уходя с дороги.
— Ну и хрен с ними, вокруг полно немецких частей на отдыхе, там боевая тревога стоит из-за стрельбы. Далеко не уедут, сожгут.
— Так вещи же там⁈
— Ну что мы новые не добудем? Трофеев много будет.
— Ну тогда да, ладно.
Народ вокруг, видя, что мы остались ни с чем, разбегался. Лукин на танке укатил, там были его люди. Понял, что со мной каши не сваришь и сбежал вот таким способом. И это хорошо, ради такого и бронемашину не жалко потерять. Богатырева тоже рядом не было, он со своими людьми давно прекратил меня преследовать, и возился у палаток, там добивали раненых, собирали оружие и всё ценное. И довольно много бойцов там мелькало и суетилось. Керосиновые лампы зажгли, и освещали. Это правильно. Ну а мы двинули на юг, хотя большая часть на северо-восток, следом за передовой, что откатывалась. И как-то так вышло что шли дальше впятером, Цветаева нас в деле видела и в курсе, что мы в любой ситуации как рыба в воде, поэтому и была спокойна за своё будущее. Я её кстати проверил лекарским амулетом. Да, не девушка уже. Кто-то воспользовался ситуацией. Скорее всего немцы, когда в плен брали. Спрашивать не стал, тема достаточно деликатная. С нами также шло двое подчинённых Цветаевой, сержанты медицинской службы, операционная медсестра и вторая из приёмного, тоже подчинённая Цветаевой. Я выдал тем по шоколадке, чтобы сил набрались, а то только завтракали утром, скоро сутки как ни крошки во рту. Пока же я отвёл их в сторону, отслеживая Богатырева с его бойцами. А тот набрал с полсотни бойцов и командиров, половина вооружена, и двинул не в сторону передовой, а в сторону границы. Это что, он задание решил продолжать? Похоже, что так. Видимо там без вариантов. Ясно почему за мной бежал, со мной шансы до ста процентов поднимаются. Нет, я тебе Малышева с его мехводом никогда не прощу. Всё сам.
А бежал я, изучая разбегающихся пленных, что меня могли заинтересовать. В основном в комбинезонах танкистов, если уж собрался громить тылы, то костяк отряда нужно набирать сейчас. Кстати, на горизонте стрельба и отсветы пожара, недалеко уехал Лукин, быстро его сожгли. Даже дрон поднял, надев оборудование нейрокома. И пока искал бойцов, выяснил что там произошло. Мне интересно было. Оказалось, ошибся я, нашёл наш бывший танк, что улепётывал прочь. А горело у немцев, несколько грузовиков и бензовоз. Это похоже наши наткнувшись на ночную стоянку открыли огонь и вот сожгли, им вслед тоже стреляли, но видно, что не попадали. Впрочем, дальше ждали другие немцы, их предупредили по рации кого ожидать. Ну так и есть, несколько рикошетов от брони с искрами, и вот начал замедляться, дымя, пока не вспыхнул. Хорошо десант давно спрыгнул, но экипаж так и не появился, похоже погибли при ударе. Ночами гонять вот так, нужно иметь представление кто вокруг стоит и как их безопасно обойти. Если проще, без меня проехать, нужна немалая удача. И Богатырев это понимал, с досадой смотрел вслед танку, и заревам на горизонте. Хотя ладно, его дела — это его дела, а я искал себе подчинённых. Вот первые кандидаты, трое в комбинезонах танкистов, двое помогали идти раненому, по сути несли его. Такая взаимопомощь показывала высокие моральные качества этих бойцов. Теперь нужно познакомиться и взять их в мой отряд. Тут две причины отказа. Первое, если сами не захотят. Второе, если один из танкистов выше меня званием. Мне конкуренты что попытаются перехватить командование, не нужны.
— Привет парни, как насчёт пообщаться? — подходя к ним, спросил я.
Чуть высунув язык от азарта, я с размаху бросил карту о столешницу. Шлепок карты, заглушил вопль разочарования. Майор ВВС, командир авиаполка, что сидел со мной в одной камере, расстроенно бросил свои карты. Я же с довольным видом стал сгребать к себе выигрыш. Это были плитки шоколадок, которое я же недавно и проиграл. Всё честно, магию я не применял, с ней не так интересно. Кто же тут нас в камерах Лубянки потчевать шоколадом будет? Моё. При этом играл честно, а играли в буру втроём. Ну а что, камера маленькая, мы тут вшестером, все командиры, с трудом умещались.
Сегодня двадцать девятое августа, вчера в Москву привезли и сразу сюда. А четыре дня назад мой механизированный батальон вышел к нашим, зачистил участок передовой в три километра, обеспечив захват господствующей высоты стоявшей там стрелковой дивизии. Мы ещё тылы побили и артиллерию той пехотной дивизии Вермахта, что там стояла. А вышли в районе Брянска. Перед этим прошли Рославль, там удобно было, повернули на восток и там вот вышли. Опыт создания механизированных частей у меня был, но тут действительно батальон создал, крупную группировку держать в тылу противника, и незаметно водить, куда сложнее. Хотя я не говорю, что невозможно. Батальон состоял из шести рот, это танковая рота из десяти «Т-34», под командованием капитана Качалова. Вторая рота, броневиков под командованием капитана Сумского. Три мотострелковых роты, что передвигались на грузовиках и шестая разведывательная, с плавающими танкетками. Ну и штаб понятно, с управлением, зенитный дивизион из двенадцати пулемётных зенитных установок на кузовах грузовиков. Ещё миномётная рота полковых миномётов, но она отдельно, двенадцать орудий было. Медики, взвод автоматчиков, они подчинялись особистам батальона, автотранспортная рота, ремвзвод, хозвзвод, взвод сапёров и связисты. У меня по батальону отличная радийная связь. Я батальон сформировал ещё в Литве, освободив несколько лагерей, но ушли в Беларусь, вот там разгромили несколько транспортных аэродромов, или железнодорожных мостов, которые потом рвали, парни так опыта набирались. Постепенно из амфорной массы начали появляться боевые подразделения, чувство локтя, связь начала работать, я управлял из штабного автобуса, наблюдая за действиями подразделений, и ведя параллельно миномётный огонь, он иногда здорово помогал. Например, при захватах железнодорожных станций. Сам не участвовал, я командир и это признавали даже скептики, что вынужденно подчинились мне, не видя другой возможности дойти до наших.
Освобождали лагеря военнопленных, включая трижды, остановив железнодорожные составы, ну и сколько расстреляли грузовых, с полсотни точно, не описать. Дальше рывок на двести километров южнее и там поработали, освобождая лагеря. Опыт в этом мы немалый наработали. Штаб уже работал толково, разведка, формирование плана операции и работа по нему тех подразделений, что выделены для этого. Да, санвзвод развернули в роту медицинского обеспечения. Почти все врачи там, что мы освободили, более ста, а всего триста пятьдесят медиков, на них сорок грузовиков и санитарных автобусов, и три зенитки работало. И новый рывок, но тут встали в лесу, раненых лечили, технику приводили в порядок, пополняли за счёт пунктов сбора, две недели отдыхали. Новый рывок, уже к передовой, и пошли вдоль неё на север, успев уничтожить, в ноль, три аэродрома с частями Люфтваффе, но остальных убрали с нашего пути. Пришлось новый ночной рывок проводить, уходя из зоны поиска. Больше я не медлил и вот вывел батальон к нашим. Работу мы провели итак шикарную, но хватит. Нет, я и до лета сорок четвёртого так партизанить могу, пока не освободят те территории, причём, используя механизированные подразделения, но решил, что это слишком. О себе громко заявил, рапорты писал о наших действиях, освобождённый из плена военный корреспондент вёл статистку нашей работы, работая ещё и фотографом. Будущие статьи для газет писал. Я ему выдал один из семи фотоаппаратов, что меня были в запасе. Трофеи с немцев.
В общем, встретили нас более чем хорошо. Командующий армией, на участке которой мы вышли, изучив все наши рапорты, и наградные на всех участников, был более чем доволен. Ещё бы, немцы на его участке почти перестали летать. Мы уже с ним обо всём договорились, а тут срочно затребовали в Москву, и вот с конвоем, на самолёте в столицу, и в камеру Лубянки. И да, я в курсе что за обвинения мне выдвинули, следователь сразу же сообщил. По мнению местных, они превышают всё то, что сделал батальон. Тут Политуправление воду мутит. Оставление старших командиров в опасности. Я немало освободил лагерей, и посылал таких командиров и скрывающихся ранее политработников, в дальний пеший маршрут, когда те пытались меня строить. А тут Лукин настучал, и капитан Бочкарев. Последний ещё и срыв операции, что на него возложили, перекинул на меня. Героям верят.
— Парни, шухер, — пряча стопку из двадцати шоколадок под шинель на нарах, сказал я.