Кусок земли, в парке след остался, но иллюзию этого командира показывала. Дальше покинув парк, успел заскочить на нужный трамвай и на нём доехал до остановки, пересадка не требовалась, хотя до рынка от Лубянки километра три. Деньги за проезд не брали, командиры не платят. Там на территорию рынка, где Збруев пытался продать наручные часы перекупу.
— Разрешите, — протянул я руку и взял трофейные часы, изучая, причём не сводил глаз с Збруева. Перекуп, коему он пытался толкнуть эти часы, уже исчез.
Вот так крутил часы в пальцах правой руки, сам же не спускал взгляда с коллеги по несчастью, скажем так. Или счастью. Мы живы, уже хорошо. Тот аж поёжился от него.
— Швейцарские, — несколько растерянно сказал те. — Трофейные, лично с немца снял, с офицера.
— У меня таких несколько сотен. Ты кто? — прямо спросил я.
— Збруев, комиссованный красноармеец… — одной рукой полез тот в карман гимнастёрки за документами.
— Ты мне не местную личность, у академика Райнова ты кем был?
— Вы Фёдоров, — сразу догадался тот.
— Фёдоров, Фёдоров. Через своего голема с тобой общаюсь, сидя в камере Лубянки. Так ты кто?
— Амулет управления големами? Отлично, — обрадовался тот. — А лекарский амулет есть?
— Ты кто?
— Так есть? Видите, в какому я состоянии?
— Ты кто?
— Так есть лекарские амулеты?
Развернувшись, я направился прочь. Общаться с идиотом, что даже опознаться не может, я не желал. Тот сделал удивлённый возглас, потом начал кричать мне вслед, прося остановиться, и спешно ковылял следом, но отставал. Толпа вокруг, идти сложно было, да и многие с интересом наблюдали за нами.
— Да остановитесь вы. Я Тарасов. Профессор Тарасов я.
Остановившись, задумался, пытаясь припомнить среди тех, кто работал в лаборатории и профильных проектах. Там десятка три профессоров, но ни одного типа с подобной фамилией. Тот как раз подковылял, тяжело дыша, когда я сказал:
— Не помню никого с такой фамилией. Вы кем были?
— А вы кто? — нагло спросил тот.
Развернувшись чтобы уйти, в принципе мне этот тип и не нужен, пусть сам выживает, как услышал торопливое:
— Я главный исследователь по порталам. Про академика Райнова ничего не знаю, профессором был. Мой зам.
— Даже так? А как вы погибли?
— Неудачный эксперимент, я думаю. Даже вспышки не помню и оказался вот тут.
— Неудачный эксперимент? Не от уничтожения станции со всей лабораторией? Погодите, а когда вы погибли?
— В две тысячи сто двадцать седьмом году, в октябре.
— Весело, за пятнадцать лет до моего попадания в лабораторию. Потому я о вас и не слышал. Идём, прогуляемся.
Мы покинули территорию рынка, часы кстати я вернул, и вот отойдя, тот присел на лавочку, и пообщались.
— Я из две тысячи сто сорок восьмого. Подопытный, Геннадий Краюшкин, где из аутистов делали нормальных людей магией, лечили. Со мной удачно. Там началась война и станцию брали штурмовые подразделения противника. Её взорвали наши, со всем содержимым и учёными.
— Ну и правильно, чтобы наши секреты не достались им, — согласился тот
Я не удивился, у умников такое нормально. Впрочем, я сам бы также поступил. Выяснил что тот глава проекта по порталам, они с профессором по сути вместе порталы и создали. Я даже прикинул возможность ликвидации Тарасова, как конкурента, профессором Райновым. Нет, не в его характере, но Райнов не один, у него есть покровители, вот они могли постараться. Про профессора Тарасова я вообще ничего не слышал. Потому и был удивлён. А уж как он удивился услышав, что Райнов уже академик. То, что мы из разных миров, а тот погиб четыре месяца назад, попав в парнишку в начало войны, уже определились. Своими историями обменялись. Подробности потом при личной встрече. Пока же поинтересовался у того, сможет ли он с нуля создать порталы, мол, у меня есть китайская станция пятого поколения, в полной комплектации, ну и на вскидку, по памяти, вслух накидал список дополнительного оборудования, а я много что заказывал. Тот затребовал полные списки, а не того что по памяти, но так на вскидку да, из того что я перечислил, создать портал он сможет. Пятьдесят процентов создания комплектующих возьмут на себя Три-Д принтеры станции. Остальное есть. Дальше договорились, тот ждёт на месте постоя, как я освобожусь, будем решать, что с ним делать. И да, передам лекарский амулет, сразу как встретимся. По сути я нанимал его как специалиста, да и создателя. Оплата проста, ну кроме местных денег и благ, то это аурные хранилища. С амулетами внутри. Как они важны для перерождения и дальнейшей жизни тот уже отчётливо понимал. Без моих подсказок догадался. Очень умён он.
Тот как руководитель проекта, кстати, а Райнов как его зам, знал о магическом мире, покупали магические амулеты и остальное. Однако магов в лаборатории ещё не было. А тут голем. Он о таких технологиях только слышал, понял, что есть шанс достать лекарский. Да, у него было аурное хранилище, выкрали амулеты-установщики в магическом мире. И у профессора их было два. Один использован, запустился и отправил сюда при перерождении, второй открылся тут. Оба простейшие, на две тонны. Чёрт, у них даже кача нет. Описав какие я умею создавать, чуть слюноотделение у того не вызвал. Сколько хранилищ встанет на его ауре я тут сказать не могу, нужны исследования, но тот уже на всё согласен. Хотел получить предельное количество аурных хранилищ, чтобы иметь дальнейшую возможность жить. Вот его оплата работы на меня. Причём, всю эту жизнь. Пока не научит меня создавать порталы, дальше свободен. Так что ударили по рукам и тот поторопился обратно на рынок, хотел докупить нужное. А я в неприметном месте деактивировал голема и задумался. Да, интересный чел этот профессор, не от мира сего, я это ещё на рынке до нашей встречи заметил. Надеюсь наш контакт будет удачным. Тот вообще немало натерпелся. Очнулся раненым в разбитой Брестской крепости, попал в руки немцев, гангрена, ампутация. В госпитале, где наши врачи под просмотром немцев лечили красноармейцев. Стоп, о приключениях профессора позже, за мной пришли. Скрипнула дверь и открылась, а конвоир сообщил:
— Фёдоров, на вход. С вещами.
Вздохнув, попрощался с соседями по камере, и покинул её. Больше мы не увидимся. А на выходе во внутренний дворик столкнулся с Берией, что как раз со свитой своей заходил. Сильно удивился, что увидел меня. Два конвоира вели меня по коридору на верх, и вот такая встреча. Не скажу, что подгадал, или специально готовился, нет, ничего подобного, случайная. Но избегать её не стал. Нарком повернулся к знакомому майору, это он со мной переговоры вёл два часа назад.
— В чем дело? Фёдорова переводят? Почему я не в курсе?
— Мной такой приказ отдан не был, — ответил тот, и обратился к конвоирам. — Бойцы, куда вы ведёте задержанного Лаврова? Кто приказал?
Тут к шоку всех присутствующих во дворике, оба в три секунды сменили внешность под молодых бойцов осназа. Ну да, это были мои големы, поднял почти сразу как пообщался с Тарасовым-Збруевым. Не стал ожидать ночи. Поднял, провёл под видом сотрудников Лубянки на территорию, вырубил, но не убил, дежурную смену на этажах с камерами, и вот сам же себя выпустил и повёл к выходу. Через служебный выход собирался покинуть это место. Как уже сказал, встреча с наркомом не была запланирована, его завезли во внутренний двор на «Паккарде», когда меня уже вели, но вот встретились. Тот изучая глазами обоих воинов, что замерли, отслеживая все движения свиты наркома, и прямо спросил:
— Это кто?
— Боевые роботизированные системы с функцией хамелеон. Могут принять вид любого человека. Очень удобно. Оборудование для диверсионных подразделений. Считается новинкой.
— Не припомню чтобы кто-то смог бы создать нечто подобное.
— Оно не отсюда, вы правильно поняли. Их создали в две тысячи сто сорок восьмом году от Рождества Христова.
— Ты не Фёдоров.
— Нет. Но тело Фёдорова, погибшего бойца. Там, в воронке на второй день войны очнулся в его теле. Вы же знаете, что такое душа? После смерти со стёртой памятью та отправляется на перерождение. В младенцев. Я же из секретной лаборатории будущего, там нашли способ сохранять память, правда, заселяют в погибавших юношей, восемнадцать-двадцать лет. Вот и мне так повезло.
— Учёный исследователь?
— О нет, — засмеялся я. — Как раз я подопытный, над кем ставили эксперименты. Ладно, дальше описывать не буду, думаю вам это не особо интересно. У меня планы поменялись, ваши игры в песочнице уже не интересны, поэтому ухожу. Прощаемся навсегда. Да, все эти танки и остальное мне не нужно. Выложу где у леса и подам сигнал ракетами, найдёте и заберёте.
— Погоди, — сказал тот, и видя, как руки бойцов превращаются в острые и блестящие клинки, что те ими смогут натворить, тот видимо отлично понял, потому и заторопился. — История…
— Времени нет, — прервал я того. — Поэтому скажу так, Союз победит Германию и их союзников, потеряв двадцать семь миллионов граждан погибшими. Девятого мая сорок пятого, День Победы. Только ваши союзники вас обманут и заключат мир восьмого мая. Будут Московская битва с вашей победой, Харьковская катастрофа, с большими потерями, по вине ваших идиотов маршалов, что ничего кроме парадов не умеют проводить. Сталинградская битва, Курская дуга, переломный момент, дальше только наступать до захвата Берлина. Дальше мирная жизнь. Сталина отравят в пятьдесят третьем. Участвовать будут Хрущёв, маршал Жуков и ещё кто-то, не помню. Вас они уберут, убьют, вы мешаетесь. Хрущёв станет главой государства и всё развалит, рассорится со всеми. Разгонит НКВД, запретит следить за властью. Рыба гниёт с головы. Идиот он. В девяностом ваши потомки, номенклатурщиков, развалят Союз. Захотят жить красиво как за границей. Начнут грабить страну, продавать заводы, вывозить золото на свои счета в иностранных банках. Конец Советского Союза. Думаю, хватит вам и этого. А мне, извините, пора.
Никто нас не остановил, я достал лимузин «ЗИС» во дворе, один боец за руль, второй рядом, и нас выпустили, укатили. Прямо к дому Тарасова поехали. Его с вещами принесли големы, сообщив, что от меня, усадили рядом и дальше на выезд. Пока катили, Тарасов явно мучился вопросами, но не донимал меня, видел, что я задумчив. Да и жадно ел, лечиться скоро, а желудок пуст, вот и забивал желудок мясными блюдами из моих запасов. Планы действительно здорово поменялись. Хотя ладно, вернусь к истории профессора. На чём я там остановился? Ему тогда здорово повезло, выжил. Нога, изувеченная осколками, в гипсе. Два с половиной месяца в госпитале, дальше недолеченного на эшелон и в Польшу. По пути хранилищем убрал стенку и первым прыгнул наружу, в ночную тьму. Другие пленные за ним, т