N = 1600.
Рис. 17.2. Динамика отношения к Сталину и «доверия» силовым структурам (разница положительных и отрицательных ответов)
Эта индифферентность, то есть нейтрализация эмоций отвращения и страха перед диктатором, стала важной фазой и условием перелома в восприятии образа Сталина. Без этого вытеснения прежних перестроечных представлений о нем как диктаторе и патологическом садисте успешной ресталинизации не получилось бы. Только после стерилизации предшествующих ассоциаций Сталина с террором, можно было наблюдать рост позитивных оценок его роли в истории и представлений о нем.
Сквозной мотив, задаваемый официальными органами образования и пропаганды, определяющий массовое отношение к Сталину, заключается в одновременном признании его ответственным за гибель миллионов людей и оправдании его триумфом Победы в Отечественной войне, в которой, как считается, он сыграл определяющую роль. Эти два варианта оценок представлены примерно 60–70 % всех высказываний о нем (табл. 132.2).
Из приведенной выше таблицы следует, что собственно просталинистские суждения, рожденные официальной пропагандой в 1930–1950-е годы (варианты № 1 и № 8), как и антисталинские мнения и оценки, появившиеся открыто лишь в перестроенное время (№ 4 и № 9), являются лишь разработкой или вариациями базовых мнений (№ 2 и № 3), дополняемых теми или иными идеологическими аргументами (националистическими, догматически марксистскими, оппортунистическими и т. п.) (табл. 132.2). Противоречивость или многовариантность высказываемых суждений отражает не сложность понимания личности Сталина, а неспособность большей части российского общества к ясной моральной оценке репрессивного государства и его бессменного руководителя. Характерна в этом отношении многочисленность чисто оппортунистических ответов: «Мы еще не знаем всей правды о Сталине и его действиях», поэтому, дескать, не можем однозначно высказаться о нем.
За два десятилетия (1998–2019), на протяжении которых задавался этот диагностический вопрос, структура мнений и представлений о Сталине практически не изменилась, что говорит о постоянстве работы институтов, задающих характер массовых представлений (школы, СМИ, армии, книгоиздательской индустрии, массовой культуры). Единственное, о чем можно говорить, касается заметного снижения негативных оценок Сталина, ослабления в его мифе осуждающих компонентов (доля мнений о нем как о «жестоком и бесчеловечном тиране», обвинений в разгроме военных кадров перед войной, а также примирительных суждений: в России жестокий правитель – метафизическая неизбежность снизились на треть с 1999 по 2015 год, то есть за время правления Путина. Примечательно, что позитивные оценки Сталина за это время не изменились. Мнения стали более определенными и категоричными (доля ответов «мы еще не знаем всей правды о Сталине» упала с 27–35 % до 10 %), а это означает, что контекст высказываний о Сталине в СМИ и публичном пространстве стал гораздо более одобрительным и хвалебным, на что, собственно, и отзывается массовый человек, не обладающий достаточной информацией и историческими знаниями, но «реагирующий на интонацию» авторитетных лиц и каналов.
Если посмотреть, у каких социальных групп имя Сталина вызывает уважение, то мы увидим, что поклонников Сталина или тех, кто разделяет «сталинский миф», больше среди пожилых и малообразованных россиян, особенно среди сельского населения или населения малых городов, напротив, среди молодежи, образованных и городских жителей их несколько меньше. Социальные различия есть, хотя они не слишком велики и с течением времени стираются.
В 1989 году преклонялись перед Сталиным или высказывали ему особое уважение либо номенклатурные функционеры, чиновники, то есть самые консервативные группы партийно-хозяйственной бюрократии, теряющей власть, либо низкообразованные и бедные людей, особенно жители села и малых городов, можно сказать, что именно они, образуют социальную периферию общества и численно составляют основной массив сталинистов. Именно в этих слоях и категориях населения советские представления оказались замороженными, до них не доносились те изменения, которые наступили вместе с перестройкой. Бедная и депрессивная, стагнирующая, а местами – деградирующая провинция и по настоящее время является своеобразным хранилищем советских стереотипов. В этой среде сложность жизни выражена в минимальной степени, там сохраняется примитивный, партикуляристский, преимущественно личный тип коммуникаций и институционального взаимодействия, крайне низка цена человеческой жизни (в том числе в буквальном смысле – стоимость жизни). Поэтому в этих группах особое значение приобретают институты, компенсирующие социальную неразвитость навязанными сверху коллективными символами государственного величия и зависимости человека от государства.
Таблица 132.2
Как вы в целом относитесь к Сталину?
В % к числу опрошенных; в опросе 2012, 2014 и 2016 годов были введены опции – «не знаю, кто такой Сталин» (1 %) и «отказ от ответа» (5 %).
Напротив, антисталинские установки и настроения были (и остаются) характерными для более образованных жителей мегаполисов, ориентированных на изменения, реформы, западные модели политического и экономического устройства. Раньше это были преимущественно молодые люди, теперь – среднего или зрелого возраста, но не пожилые. В крупных городах (особенно после экспансии рыночной экономики) заметен рост ценности частной жизни, индивидуализма и неприятие, отторжение от сталинского мифа (а не просто безразличием к нему).
Проиллюстрирую эти заключения материалами опроса 2012 года (табл. 134.2–135.2), в которых дано распределение описываемых установок в зависимости от социально-демографических характеристик респондентов.
Как видим, полярными группами опрошенных в отношении к Сталину оказываются Москва и глубокая провинция (позитивные установки фиксируются у 18 % москвичей, негативные – у 46 %; напротив, позитивные установки характерны для 35 % жителей села, негативные – лишь 18 %). Среди образованных людей (закончивших вузы) это соотношение составляет 24 к 26 %, среди людей с образованием ниже среднего – 34 к 19 %, у пенсионеров – 47 к 16 %, среди предпринимателей – 16 к 27 %.
Таблица 133.2
Скоро очередная годовщина со дня смерти / рождения Сталина. Не прекращаются споры о том, как оценивать этого человека и его роль в истории нашей страны.
С какими из следующих мнений о Сталине вы бы скорее могли согласиться?
Таблица 134.2
Как вы лично в целом относитесь к Сталину?
Сентябрь 2012 года. N = 1600. В % к числу опрошенных.
Приводится сумма ответов: положительное – «с восхищением»+ «уважением»+ «симпатией»; негативное – «с неприязнью, раздражением» + «страхом» + «отвращением, ненавистью».
Но – и это важно для понимания происходящего – среди учащихся одобрительно воспринимающих фигуру Сталина всего лишь 14 %, негативно – опять-таки только 22 %, а большая часть, а именно: 44 % респондентов этой группы, задающих основной тон коллективного понимания рассматриваемого комплекса вопросов, относится к данному персонажу безразлично, без какого-либо интереса и личной включенности в контекст проблем террора и государственного величия. То же самое можно сказать о самых образованных или наиболее авторитетных и занимающих высокие социальные позиции группах, например среди руководителях среднего уровня доля «равнодушных» очень высока: 40–41 %.
Сам по себе этот факт указывает на отсутствие влияния самых компетентных и информированных категорий общества. Равнодушие именно тех, кто, по идее, должен был бы выступить в качестве носителей морального и интеллектуального авторитета, чьи мнения могли бы быть критерием оценки исторических суждений, ведет к деморализации зависимых от них в культурном или интеллектуальном плане групп населения. Нельзя сказать, что у представителей этих статусно более высоких групп нет каких-то знаний о прошлом, по крайней мере, о сталинском периоде российской истории. Во всех случаях респонденты из этих категорий более негативно и жестко оценивают роль Сталина, возражая против его «культа». Но они же и более индифферентны к общественной стороне этой проблематики, что не может не сказаться на консервации одобрения Сталина у наименее образованных и самых бедных групп и у пожилых россиян.
Иначе говоря, к началу 2010-х годов уменьшилось число и тех, кто был настроен «антисталински», и тех, кто настроен «просталински». Причем снижение удельного веса противников сталинской системы и самого Сталина было более значительным. Мнения равнодушных (количество ответов «безразлично» и «затрудняюсь с ответом» достигло почти половины[50]) стало доминирующим отношением в обществе. Изменения шли за счет тех, кто прежде негативно относился к этой фигуре и к самой проблеме сталинского или советского режима, но постепенно принял господствующую в официальных кругах двусмысленную позицию и оппортунистическую точку зрения: с одной стороны, злодей, с другой – «эффективный менеджер». Особенно интересной оказалась реакция тех, кто собственно и является главным объектом идеологической обработки: молодежи. Здесь сокращение доли симпатизирующих диктатору было вдвое больше средних показателей (сокращение же негативных оценок меньше, чем в среднем), а рост безразличных был самым большим: с 26 до 59 %.
Но самой податливой нынешней просталинской пропаганде группой оказалась «интеллигенция» – люди с дипломом о высшем образовании, сервильная и государственническая «элита» нашей страны. В этой среде сталинские симпатии выросли с 20 % (в 2001 году) до 29–31 % (в 2006–2012 годах).
Примечательно, что среди тех, кто не пользуется интернетом, мнения о Сталине оказываются более контрастными, поляризованными: здесь и симпатии к нему бо