лее выражены и антипатии (как правило, это люди пожилого возраста, сохраняющие представления предшествующих периодов критики и апологетики Сталина, выпадающие из текущих перепалок и дискуссий в социальных сетях).
Еще через 2 года, в марте 2014 года доля позитивно относящихся к Сталину (с восхищением, уважением, симпатией) выросла почти до 40 %, доля «безразличных» осталась практически той же – 30 % (среди молодежи – 39 %), доля негативно относящихся (с неприязнью, со страхом, с ненавистью) снизилась до 18 %.
Такой результат свидетельствует о том, что большинство людей оказывается не в состоянии систематически связать различные представления о сталинском режиме, рационализировать, исходя из каких-либо критериев (моральных, национальных, политических), расхожие или тиражируемые разными авторитетными группами мнения и следствия этих мнений для страны в целом, поскольку за ними стоят мощные коллективные символы и институты. 68 % опрошенных согласны с тем, что «Сталин – жестокий, бесчеловечный тиран, виновный в уничтожении миллионов невинных людей», и сопоставимое количество (50 %) готовы признать, что «какие бы ошибки и пороки ни приписывались Сталину, самое важное, что под его руководством наш народ вышел победителем в Великой Отечественной войне». 58 % полагают, что «политика Сталина (разгром военных кадров, сговор с Гитлером) привела к тому, что страна оказалась неподготовленной к войне», и 56 %, что «только жесткий правитель мог поддержать порядок в государстве в условиях острой классовой борьбы, внешней угрозы». 50 % респондентов готовы признать усилия пиарщиков и соглашаются с тем, что «Сталин – мудрый руководитель, который привел СССР к могуществу и процветанию».
Сама эта кажущаяся алогичной двойственность не случайна. Как показывает анализ данных, одни и те же люди говорят, что «Сталин – тиран, виновный в смерти миллионов людей» и что «только под его руководством СССР превратился в могущественную и процветающую державу; что «политика Сталина привела к разгрому военных кадров и неготовности страны к войне» и что «только под руководством Сталина наш народ вышел победителем в этой войне» (табл. 135.2).
Подобное, многократно повторяющееся в социологических исследованиях массового сознания соединение не просто разных, а «несовместимых» мнений указывает, что это не социологический артефакт или ошибка методики опросов, не «шизофрения массового сознания», каковой его часто готовы считать многие наблюдатели, а действие специфических механизмов «двоемыслия», определяющих тоталитарное и – в меньшей степени – посттоталитарное сознание. Притом что значительная, подавляющая часть российского населения (фактически две трети!) сознает заказной характер реабилитации и выдвижения Сталина как символа советской великой державы, особого резонанса, возмущения или сопротивления такая историческая политика не вызывает, и общество скорее поддается и уступает этому идеологическому давлению.
Большая часть россиян не принимает такого образца жестокого национального правителя, но, не имея достаточных ресурсов для сопротивления государственной точке зрения, закрывается от болезненности самой проблемы признанием собственной моральной несостоятельности, невозможности дать моральную оценку прошлому, уходит в комфортную позицию: «Мы еще не знаем всей правды о Сталине и его действиях». Но глубоко укорененный спрятанный страх, который вызывает та эпоха, и затаенная антипатия к этому персонажу проявляется в откровенном нежелании жить и работать при таком руководителе государства, как Сталин. На этот проективный вопрос абсолютное большинство отвечало «нет» (хотя с течением времени это «большинство» постепенно сокращалось: 74 % в 2008 году, 67 % в 2012 году и 60 % в 2016 году (табл. 137.2). Равным образом, респонденты, в особенности молодые люди, не хотели бы видеть такого человека президентом страны (табл. 137.2–138.2).
Таблица 135.2
В какой мере вы согласны с суждением:
1) «Сталин – мудрый руководитель, который привел СССР к могуществу и процветанию»?
2) «Сталин – жестокий и бесчеловечный тиран, виновный в уничтожении миллионов невинных людей»?
2011 год.
Очень немногие россияне готовы следовать старой идеологической версии КПСС, сложившейся к ХХ съезду: подавать интерпретацию репрессий 1920–1950-х годов как историческую неизбежность в условиях враждебного окружения СССР или следствие острой «классовой борьбы» Сегодня бóльшая часть опрошенных склона расценивать их как политическое преступление, не подлежащее оправданию.
Память и непреходящий ужас от эпохи сталинского террора, несмотря на все усилия пропаганды, остается доминантой в отношении большинства населения к Сталину. Поэтому смерть Сталина вызывает в общественном мнении преимущественно лишь одну ассоциацию: прекращение террора и массовых репрессий, освобождение из тюрем миллионов невинных людей (об этом заявили 47 % в феврале 2010 года, 55 % в 2013 году, хотя уже в марте 2015 года, под влиянием общего всплеска ностальгических имперских настроений, доля таких ответов опять снизилась до 47 %), о «горе от утраты великого вождя и учителя» вспомнили 18–19 % (в феврале 2013 года – уже 23 %). Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что примерно у четверти населения (главным образом у молодежи) это переломное событие в советской истории не пробуждает никаких чувств и мыслей, поскольку они ничего не знают об этом времени и событиях прошлого страны.
Таблица 136.2
С чем у вас лично связывается смерть Сталина?
N = 1600.
40 % опрошенных признаются, что ничего не знают о причинах, масштабах, смысле и исполнителях сталинского террора. Преимущественно это либо молодые люди, либо, напротив, люди пожилые, чаще всего малообразованные женщины, жители отдаленных сел или малых городов, для которых эта тематика лишена интереса и актуальности. Практически столько же и чуть больше – 44–47 % что-то слышали о Большом терроре, но, как показывают данные опросов, имеют об этих событиях лишь самое смутное и общее представление. Только незначительная в численном отношении часть населения (11–13 % – более образованные, и потому либерально настроенные и ответственные группы общества) не могут не помнить о репрессиях; для них это обстоятельство – важнейший момент их социальной, национальной и политической идентичности.
Таблица 137.2
В последнее время руководители страны все чаще говорят о Сталине как о выдающемся государственном деятеле. Как вы думаете, с чем это связано?
Февраль 2010 года. N = 1600.
Влияние апологетов Сталина к настоящему времени становится все более ощутимым: за последние 10 лет доля россиян, квалифицирующих сталинские репрессии как «преступление, которому нет оправдания», снизилась почти вдвое: с 72 до 39 %. И напротив, выросло с 9 до 26 % число тех, кто готов оправдывать подобную политику соображениями «политической целесообразности». Причем, что важно подчеркнуть, увеличение шло главным образом за счет молодых людей, бездумно принимающих телевизионную апологетику Сталина.
Таблица 138.2
Вы лично хотели бы жить и работать при таком руководителе страны, как Сталин?
N = 1600.
Таблица 139.2
Если бы Сталин был сегодня жив и избирался на пост президента страны, вы бы проголосовали за него?
Таблица 140.2
Знаете ли вы о репрессиях 1937–1938 годов?
Абсолютное большинство россиян не сомневается в том, что Сталин был непосредственно виновен в заключениях в тюрьмы, пытках и смерти миллионов невинных людей (в феврале 2012 года так считало 60 % опрошенных, не согласных с этим утверждением было 21 %; причем категорически «не согласных» из них было всего 4 %).[51]
Попытки сталинистов (высказывавшихся и при советской власти) и коммунистов (уже после краха советской системы) оспорить сам факт или хотя бы масштабы репрессий постоянно наталкиваются на несогласие и сопротивление российского общества. В апреле 1996 года с утверждением, что репрессии и террор – это «выдумка имеющая целью опорочить вождя», были согласны только 16 %, преимущественно малообразованных пожилых людей, членов КПРФ, жителей села или небольших городов; напротив, с ними были не согласны 56 % россиян (28 % не имели своего мнения по этому поводу; число опрошенных в этом исследовании составляло 3150 человек, это была одна из самых больших по объему выборок).
Эффекты наложения друг на друга противоречивых и как бы не согласующихся между собой представлений повторяются и фиксируются независимо от техники опросов или особенностей статистической обработки. Их нельзя объяснить и тем обстоятельством, что респонденты, давая содержательно различные ответы, мысленно ориентируются на разные воображаемые референтные «фигуры» вопрошающих: в одном случае – ответа ждет как бы представитель государства, на которого ложится отсвет величия, приоритетности важных государственных интересов, носитель коллективных символов и представлений, в другом – носитель «обыденного здравого смысла» и морали, ценностей и интересов общества, частного человека, оценивающего актуальные и исторические события со своей точки зрения. Эти семантические плоскости взаимодействия респондента и авторитетных инстанций, представленных интервьюером в ситуации опроса, можно разводить лишь теоретически, концептуально; в сознании и отдельного человека, и тем более в массовом сознании они смешаны, переплетаются, а главное – дополняют друг друга. (Собственно, на достижение такого результата и нацелена пропаганда.)
Амбивалентность массовых установок функциональна, она указывает на неразрывность сочетания национального величия с насилием, образующих характерную травматическую структуру национального сознания, особенность русской идентичности, ее коллективных мифов и символов. Одно не может быть выражено без другого