— Что произошло, Джонатан?
— Почему ты хочешь знать? — он прищуривается, глядя на меня. — Чтобы ты могла запечатлеть меня в своей голове как убийцу своей сестры?
Это полная противоположность. Несмотря на то, что я слышала сообщение Алисии, мятежная часть меня отказывается верить, что Джонатан причинил ей боль или причинил бы боль мне. Вот почему я хочу, чтобы он заговорил, чтобы я могла уничтожить эту часть себя.
— Я рассказала тебе свою версию этой истории. Теперь твоя очередь, Джонатан.
— Так вот почему ты убежала и попыталась сбежать? — я прикусываю нижнюю губу. — Ты мне не доверяешь?
Хотя его голос спокоен, в нем слышатся сердитые нотки.
— Я доверяю своей сестре.
— Тебе не следует. По крайней мере, не вслепую. Она была психически нездорова.
Я выпячиваю грудь.
— Моя сестра не была сумасшедшей.
Уголок его рта подергивается.
— И ты удивляешься, почему я называю тебя дикаркой. Сейчас ты выглядишь отчасти так.
— Если ты ожидаешь, что я стану сидеть смирно, пока ты оскорбляешь мою сестру, тебя ждет еще кое-что.
— Я не оскорбляю ее. А констатирую факты, которые она изо всех сил старалась скрыть от тебя и всего мира.
Я придвигаюсь к нему на сантиметр ближе, пока мое бедро почти не касается его.
— Что ты имеешь в виду?
— Отец Алисии был заклятым врагом семьи Кинг. Лорд Стерлинг намеревался уничтожить моего отца и все наследие, которое он оставил после себя, потому что моя мать не выбрала его. После смерти моих родителей я решил уничтожить его.
Я задыхаюсь.
— Так вот почему ты женился на Алисии? Ради мести?
— Да.
— Как ты мог так поступить с ней? Ты тиран! Ублюдок!
Я сгибаю ладонь, чтобы ударить его. Джонатан бросает на меня острый взгляд.
— Вскрой свои раны, и я свяжу тебя, черт возьми, Аврора. Я имел в виду это раньше.
Мысль о том, что я беспомощна, вызывает у меня дрожь. Я опускаю ладони по бокам, но он не перестает смотреть на меня, чувство несправедливости по отношению к моей сестре охватывает полностью.
— Почему ты так поступил с ней?
— Она знала.
— Ч-что?
— Я с самого начала рассказал ей о своих причинах.
— И... она согласилась?
— Да.
— Но почему она это сделала?
— Потому что она ненавидела своего отца за смерть твоей матери и хотела свергнуть его. У нее не имелось достаточно сил для этого, поэтому я одолжил ей эту силу и дал ей возможность увидеть своего отца на коленях. Он пришел к нам на порог, умоляя нас одолжить ему денег, чтобы спасти его бизнес. Я позаботился, чтобы никто другой этого не сделал, так что его единственным решением были мы.
— И?
Я подхожу ближе, и на этот раз мое бедро касается его. Я хочу внимательно следить за выражением его лица, когда он рассказывает мне о прошлом. Но это мало что меняет, за исключением той части, где он, кажется, попал в ловушку другой временной шкалы.
— Она дала ему денег.
— Ох.
— Она была такой мягкой.
— Ты... — я замолкаю, вопрос застревает у меня в горле.
— Давай, спрашивай. Если ты не озвучишь свой вопрос, то, возможно, никогда не узнаешь ответа.
— Ты когда-нибудь любил ее?
Мои слова тихие, едва слышны.
— Я думал, что любил ее по-своему. Алисия была моей женой, матерью моего единственного сына, и она выполняла все, о чем я просил, не высказывая мне своего отношения к этому. — он смотрит на меня свысока, доводя дело до конца.
— Ну, извини, я не ее точная копия.
Его губы растягиваются в подобии улыбки.
— Именно, ты не такая, как она. Пока.
— Что ты имеешь в виду под «пока»?
Телефон Джонатана вибрирует, и на экране высвечивается имя Мозеса.
Он подносит телефон к уху, молча слушает, затем вешает трубку. Линия между его бровями складывается, когда он как-то странно смотрит на меня.
Джонатан уже второй раз так смотрит на меня — будто видит привидение. Первый раз это было на свадьбе Эйдена.
— Что такое? — бормочу я. — Почему ты так на меня смотришь?”
— В машине не было флешек.
— Конечно, они были. Я сам положила их туда. Ты уверен, что Мозес не избавился от них?
— Он никогда бы ничего не сделал без моего приказа.
— Они в бардачке. Я сама проверю.
Он хватает меня за руку, не позволяя мне отойти от него. Выражение его лица меняется, как будто он разочарован, но в чем? И почему, черт возьми, я ненавижу то, что он смотрит на меня с таким выражением лица?
— Какого черта ты продолжаешь так на меня смотреть? — я огрызаюсь.
— Ты уверена, что получила все это сообщения? — его тон, хотя и не резкий, но ощущается как пощечина.
— Конечно, я получала их! Думаешь, что я... я это выдумала или что-то в этом роде?
Он ничего не говорит, но это выражение не исчезает.
Во всяком случае, морщина у него на лбу становится глубже.
— Я получила записи от Алисии, Джонатан. Я получила!
Когда он продолжает свое приводящее в бешенство молчание, на моих глазах появляются слезы — злые слезы. Почему, черт возьми, его неверие так сильно влияет на меня? Все, чего я хочу, это протянуть руку и стереть это выражение с его прекрасного лица. Не хочу, чтобы он так смотрел на меня, не сейчас. Никогда.
— Пол! — я выхватываю у него телефон. — Я позвоню консьержу моего дома. Именно он связывался со мной всякий раз, когда мне доставляли коробку с флешкой. Я включу громкую связь, чтобы ты мог услышать, что я права.
Энергия бурлит в моих венах, когда я разблокирую телефон с помощью отпечатка пальца Джонатана и набираю номер Пола. Я выучила его наизусть, потому что маниакально проверяла, не получила ли я новое сообщение.
Джонатан не останавливает меня, когда я кладу телефон между нами, пока он звонит.
— Привет, — доносится голос Пола с другой стороны.
— Привет, Пол. Это Аврора из 19 квартиры.
— Здравствуйте, мисс Харпер.
Что за официальность в его тоне? В любом случае, сейчас не это важно.
— Пол, помнишь, как ты звонил мне всякий раз, когда я получала маленькую коробочку?
— Простите, мисс?
— Коробки, Пол. Те, которые ты доставал из-под стойки и говорил, что на них нет адреса отправителя, и ты обычно находил их перед зданием.
— Боюсь, я не понимаю, о чем вы говорите, мисс. Я никогда не видел подобного. Кроме того, вы уже перенаправили все свои будущие посылки на новый адрес.
— Я получала коробки. — мой голос повышается, когда я крепче сжимаю телефон. — Я получила первую коробку два месяца назад, а последняя пришла вчера.
— Я не видел вас вчера, мисс. Я взял отгул на прием к дантисту.
Нет, нет, нет…
— Прекрати играть со мной, Пол. — мой голос ломкий, но в то же время на грани срыва.
— Простите, мисс?
Джонатан забирает телефон у меня из рук, даже когда я пытаюсь бороться за его обладание.
— Спасибо.
Одно слово. Одно простое слово, и он вешает трубку. Его взгляд скользит по моему лицу, будто я раненое животное на смертном одре.
— Перестань так на меня смотреть, — мой голос срывается.
— Например, как?
— Словно ты думаешь, что я сумасшедшая. Я не сумасшедшая.
— Хорошо.
— Я не сумасшедшая. Я получила эти коробки.
— Хорошо.
— Прекрати. — я ударяю его в грудь. — Прекрати! Прекрати! Я не сумасшедшая, ясно?
Джонатан прижимает обе мои руки к своей груди, останавливая мою истерику. Они безвольно лежат в его объятиях, усталость и растерянность поднимаются на моих нервных окончаниях.
— Тебе нужно отдохнуть, Аврора. Ты два дня толком не спала. — он встает и тянется ко мне, и я отстраняюсь, опираясь на руки. — Ты навредишь своим ранам.
Он кладет одну руку мне на спину, а другую под ноги и несет меня на руках.
Я не бьюсь. Я чувствую, что если я это сделаю, то меня действительно назовут сумасшедшей.
А я не такая. Я получала эти голосовые сообщения от Алисии. Меня не волнует, что Джонатан или кто-либо другой говорит об этом.
Он быстро пересекает расстояние между моей комнатой и его комнатой наверху. Все это время я продолжаю наблюдать за его лицом, за тем, как эта линия остается между его бровями.
Черт бы побрал эту линию. Почему, черт возьми, она не исчезает?
Джонатан укладывает меня на свою кровать, затем мягко натягивает одеяло до моего подбородка.
Но не присоединяется ко мне. Он даже не пытается этого сделать. И осознание того, что он не будет делить со мной постель, ранит меня глубже, чем я хотела бы признать.
— Засыпай, Аврора.
— Я не сумасшедшая.
— Я никогда не говорил, что ты такая.
— Но ты веришь в это. Ты думаешь об этом прямо сейчас. Я могу сказать. — я сжимаю губы, чтобы не ляпнуть всю ту чушь, которая бурлит в моем мозгу.
Это усложнит мое дело, а не облегчит.
— Мы поговорим утром.
— Куда ты?
— Мне нужно сделать несколько рабочих звонков.
Рабочие звонки, моя задница. Больше похоже на то, что он избегает меня. Он даже больше не будет смотреть на меня так, как раньше, не так ли?