— Твоя улыбка, как и все остальное в тебе, принадлежит мне и только мне. Я не делюсь.
Я попала в ловушку интенсивности его серых глаз. В бурю, таящейся внутри, которую он, не колеблясь, в любую секунду готов выплеснуть на мир. Тот факт, что он готов уничтожить мир ради меня, не должен так сильно на меня влиять, но странный вид головокружения овладевает мной.
Прочистив горло, я отстраняюсь от Джонатана, чтобы взглянуть на дом. Его интерьер такой же современный, как и внешний вид. Здесь нет ничего от того точного контроля и величия, которые прослеживаются в каждом сантиметре особняка Кингов.
Здесь минимализм, но немного уютнее. Я падаю на плюшевый диван, откидывая голову назад.
— Здесь так комфортно.
— Мы можем купить такой же для дома.
Дом.
Не знаю, специально ли он так его называет, но где-то глубоко внутри, в этой неправильной части моей души, я верю в это.
Хочу я это признавать или нет, но особняк Кингов стал моим домом. Дом Джонатана — мой дом.
Это пугающая мысль.
Я смутно помню, что у меня осталось всего несколько месяцев по нашему договору, но я давно перестала об этом думать.
Я прикусываю нижнюю губу, открывая глаза. Джонатан стоит передо мной, его пиджак перекинут через плечо, рукава закатаны до локтей. Галстук он потерял где-то во время полета. Некоторые пряди его черных волос взъерошены и падают на лоб, делая его самым грубым красавцем, каким я его когда-либо видела.
Он пристально изучает меня. Он всегда так делает, наблюдая за мной, притягивая меня в центр своего внимания, как будто я всегда там была.
— Тебе нужно пойти отдохнуть.
— Я в порядке. Отдых последнее, о чем я сейчас думаю.
Я сжимаю свои бедра вместе, сдерживая покалывания. Не могу поверить, что меня возбуждает один его вид.
Если Лей узнает об этом, она не даст мне покоя.
— У тебя, наверное, смена часовых поясов, Аврора.
— Нет.
— Возможно, сейчас ты этого не чувствуешь, но скоро усталость возьмет над тобой верх. Будет лучше, когда ты выспишься.
— Я достаточно спала в самолете.
Он вздыхает.
— У тебя обязательно на все есть возражения? Прекрати спорить со мной о своем здоровье и иди отдыхай.
Очевидно, у меня плохо получается показать свою заинтересованность, поэтому я пытаюсь снова, на этот раз понизив голос.
— Ты собираешься присоединиться ко мне?
Клянусь, что-то блеснуло в его глазах, но пустой фасад вернулся слишком быстро.
— Мне нужно сделать несколько звонков.
— Хорошо. — я поднимаюсь на ноги. — Неважно.
Я обхожу его и топаю к лестнице, как рассерженный ребенок с проблемами. Черт бы его побрал.
Наверху всего две комнаты, поэтому я захожу в первую. Конечно, там стоит большая кровать с белыми простынями, а шторы задернуты, скрывая солнце.
Я снимаю обувь, затем рывком раздеваюсь. Разочарование застревает в горле, как неприятное послевкусие, но я отказываюсь признавать его.
К черту Джонатана.
Я вхожу в стеклянный душ и позволяю прохладной воде погрузить меня в воду. Передо мной стоит зеркало во весь рост, и я наблюдаю за тем, как принимаю душ. Должно быть, это еще одно творение принца — чертовски странное. Кто вообще так делает?
Я закрываю глаза и стараюсь, чтобы поток воды смыл мои мысли. Но сколько бы я ни стояла, мой разум все время возвращается к тому дерьму, которое я оставила в Англии. Этот остров всего лишь временное решение.
Ни за что на свете я не смогу сбежать навсегда. Кроме того, теперь, когда Лейла и ее семья вовлечены, это еще одна причина не сбегать. Я же не могу забрать их всех и тайно переправить в Шотландию или вывезти из Великобритании.
Теплое тело обхватывает меня сзади, его твердая грудь прижимается к моей мокрой спине. Он отводит мои волосы в сторону, обнажая мое горло, прежде чем обхватить его рукой.
Губы Джонатана касаются кончика моего уха, и он бормочет:
— Это то, что ты имела в виду, говоря — присоединиться к тебе?
Мои бедра напрягаются, когда предыдущая волна возбуждения с новой силой обрушивается на меня. Нет ничего, что я люблю больше, чем чувствовать тело Джонатана, прижатое к моей коже, и его горячее дыхание, смешанное с моим.
Его свободная рука опускается на мою задницу, и я вскрикиваю, распахивая глаза. Боже. Это так приятно, когда вода такая.
Мои глаза встречаются с его глазами в зеркале. Оно слегка запотело от пара, но я могу различить искру в этих темно-серых глазах.
— Зачем это было?
Мой голос такой похотливый, что это было бы неловко, если бы я не была так возбуждена.
— Чтобы привлечь твое внимание. Оно всегда должно быть приковано ко мне. — он крепко хватает меня за задницу. — Ни на ком другом. Только на мне.
— Почему? — спрашиваю я тем же голосом, просто бросая ему вызов.
Джонатан любит это — бросать вызов, я имею в виду.
Его хватка крепче сжимает мою задницу.
— Это мое. Все, что у тебя есть, принадлежит мне, и никто не имеет права прикасаться к тебе или причинять тебе боль под моим присмотром.
Он шлепает меня снова, и я хлопаю рукой по зеркалу, вода образует ручеек, по которому стекает конденсат, когда его слова покидают пределы моего уха и проникают под кожу.
— Никто?
Мой голос мягкий, тоненький и наполнен всеми неуверенностями, которые я носила в себе бесконечные годы.
— Никто, мать твою, Аврора. — его голос понижаешься. – Даже ты.
— Джонатан...
Я смотрю на него через небольшое видимое пространство в зеркале.
Он еще раз шлепает меня по заднице, заставляя меня дрожать от удовольствия и боли.
— В чем дело?
— Ооо... я...
— Это не слова. Используй настоящие.
Под приказом слышится легкое веселье.
Я кладу другую руку на зеркало, чтобы удержаться. По какой-то причине мне кажется, что я упаду, если не сделаю этого.
Мой взгляд встречается с его взглядом через зеркало.
— Возьми меня.
Его глаза пылают, и я уверена, что от него не ускользнул тон нужды в моем голосе.
— Взять тебя?
— Джонатан, пожалуйста.
— Черт.
Все еще держа меня за горло, он медленно входит в меня, заполняя меня до краев.
Мой рот приоткрывается, когда вода стекает по моей коже к месту нашего соединения. Я смотрю на то место, где его тело встречается с моим, завороженная видом. Но это не единственное место, где мы соединены. Оно повсюду — от моей спины до моей задницы и руки, обхватившей меня за бедро.
Джонатан сжимает пальцы на моем горле, рывком поднимая мою шею вверх.
— Смотри на меня. Смотри, как я владею тобой.
Мои светлые глаза сталкиваются с его темными глазами в зеркале. Я нахожусь в трансе от того, как он размеренными толчками входит и выходит из меня. Но не только это наполняет меня благоговением.
Это выражение полной отрешенности на моем лице в сочетании с полным собственничеством в его чертах.
О, Боже.
Я всегда так выгляжу?
Его губы находят раковину моего уха, и он кусает ее, прежде чем сказать хриплым тоном:
— Все, что ты видишь и не видишь здесь, блядь, мое, Аврора.
Он отпускает мое бедро и раздвигает мои ягодицы своей сильной рукой. Его большой палец находит мой задний вход, и я вскрикиваю, вставая на цыпочки.
— Что ты делаешь?
— Я сказал все, что ты видишь и не видишь. — кончик его пальца проникает внутрь, и я прижимаюсь к его члену. — Ммм, кажется, девственная.
О, Боже.
Черт.
Мне ведь не должно нравиться, что он ввёл в меня сзади большой палец? Я всегда считала, что заднее отверстие — это недопустимо, или, по крайней мере, так было в моем сознании.
Если обычный секс не устраивал, я не чувствовала необходимости подвергать себя боли при анальном. Но это было до того, как этот мужчина дал мне возможность переродиться.
Есть эра до Джонатана и эра после Джонатана, и я не хочу признавать, насколько полноценна вторая.
Его зубы покусывают чувствительную кожу у моего горла, определенно оставляя засос.
— Это девственность?
— Да...
Мой стон почти не слышен среди льющейся воды, но Джонатан, похоже, услышал его, так как из его горла вырвался рык.
— Я собираюсь трахнуть ее и завладеть каждым сантиметром тебя.
— С-сейчас?
Темная усмешка вторгается в воздух.
— Нет, ты нуждаешься в подготовке. Я не хочу причинять тебе боль своим членом. Но скоро.
Прежде чем я успеваю подумать о глупом разочаровании, которое настигает меня уже второй раз за сегодня, Джонатан проталкивает свой палец чуть дальше в мою попку и ускоряет темп в моей киске.
Ощущение наполненности так реально, и даже есть легкое жжение боли, вызванное его огромными размерами. Не имеет значения, насколько я мокрая или готовая. Он такой большой, и мне всегда так больно, когда он в меня входит.
Мои глаза опускаются от интенсивности его толчков, и я замираю, глядя на изображение в зеркале. Я кажусь такой маленькой в его руках, но также и то, как тесно мы соединены, будто нас никогда не разлучить.
Этот вид бросает меня через край.
Джонатан изучает меня со своей обычной сосредоточенностью, пока я освобождаюсь вокруг него. Мое дыхание сбивается, когда удовольствие накатывает на меня, делая мои ноги неустойчивыми.
То, как я смотрю на него, это больше, чем удовольствие и похоть.
Это больше, чем оргазм и грязный секс.
Это то, что я думала, что никогда больше не почувствую после того черного дня одиннадцать лет назад.