Фальшивыми, как и все остальное, что касалось этого любопытного маленького существа.
Девочка как будто бы из ниоткуда извлекла шляпу с широкими полями и огромным пером, пригнулась, надела ее на голову, затем провела руками по лицу, словно снимая маску. Когда «девочка» выпрямилась, оказалось, что она стала по меньшей мере на фут выше, и когда она вышла из-за ширмы, изменились не только ее рост и одежда.
Изменился и пол, как и ожидали драконы, но также и цвет волос. Из русых они стали совершенно белыми.
Изменился цвет кожи – из свежей розовой она стала черной, словно эбеновое дерево.
– Дамы, мы так давно не виделись, – произнес Джарлакс, картинно кланяясь и подметая шляпой пол.
– Джарлакс, Джарлакс! – рассмеялась Леди Зи. Дракона, сидевшего рядом с ней, окутал вихрь, и чудовище снова приняло облик женщины, однако теперь на ней не было совершенно никакой одежды. Но, судя по всему, женщину это нисколько не смущало.
– Мне бы следовало тебя съесть за то, что ты нас обманывал! – рявкнула драконица.
– А мне следовало бы посмеяться над вами за ваши глупые имена, – парировал дроу-наемник. – Микки? Дорогая Тазмикелла, это имя больше подходит хафлингу.
– Я тебе то же самое говорила, сестрица, – обратилась к Тазмикелле Леди Зи.
– А ты, Ильнезара, – сказал Джарлакс. – Леди Зи?
– Довольно, дроу, – угрожающе произнесла Тазмикелла. – Я все еще не решила, каким образом отправить тебя на тот свет.
– Прекрасная Тазмикелла, ты нанесла мне удар прямо в сердце, – простонал Джарлакс.
– Я могла бы…
– И подумать только, ведь я прибыл сюда потому, что волновался за вас, – драматическим тоном добавил дроу. – Этот идиот-король зашевелился, и, хотя он отнюдь не Драконобор, боюсь, он хочет стать им – причем любой ценой.
– Ты пришел, чтобы дать нам совет опасаться короля Ледяной Мантии? – скептически усмехнулась Ильнезара.
– Нет, – признался Джарлакс. – Но, очутившись здесь, я узнал, что он подозревает вас обеих. А причина моего появления в этом городе тоже вас непосредственно касается, можете мне поверить.
– Рассказывай немедленно, – хором произнесли сестры-драконицы.
Брат Афафренфер, не поднимая головы, вошел в освещенную свечами молельню мастеров монастыря Желтой Розы.
Они были здесь, все они, и прежде чем шагнуть к единственному стулу, который стоял напротив длинного стола, брат услышал голос Перриуинкла Шина, мастера Лета, монаха, занимавшего самый высокий пост в огромном монастыре.
Они продолжали беседовать между собой даже после того, как брат Афафренфер занял свое место, а два младших мастера приблизились к нему с двух сторон и начали шептать что-то нараспев ему в уши, чтобы он не смог подслушать разговор за столом. Но все же Афафренферу удалось уловить тон, которым говорили собравшиеся руководители, и тон этот был весьма мрачным.
Неужели они собираются выгнать его из монастыря? В конце концов, он покинул орден, а многих исключали за меньшие преступления.
«А может, у них на уме нечто большее», – подумал монах и встревожился. Орден Желтой Розы не был мстительным и особенно суровым, но члены его придерживались своих законов и правил. Если преступление Афафренфера заслуживало строгого наказания, руководители не отступят от буквы закона.
Если он заслуживает смертного приговора, тогда его убьют; возможно, смерть будет быстрой и безболезненной, но все равно ему грозит смерть.
Монах вдруг обнаружил, что ему трудно дышать, и в голову ему пришло, что он действительно совершил глупость, вернувшись в монастырь. О чем он думал? Он сбежал в Царство Теней, отрекся от своих клятв. Он совершил действия, считавшиеся преступлениями по уставу ордена Желтой Розы, и после возвращения признался в них во всех подробностях.
– Глупец, – прошептал он едва слышно.
– Брат Афафренфер, – окликнул его мастер Перриуинкл, сидевший за столом. Стол стоял на возвышении на уровне талии Афафренфера, и столешница находилась напротив глаз младшего монаха.
Афафренфер поднял взгляд и посмотрел на этого человека, уже пожилого, но остающегося стройным и сильным. Седые волосы сильно поредели, но взгляд сверкающих синих глаз по-прежнему был острым; казалось, он заглядывал Афафренферу в самую душу. У молодого монаха не было никаких иллюзий насчет старшего. Перриуинкл отлично владел боевыми искусствами. Ему хватило бы нескольких секунд, чтобы с легкостью придушить его, перепрыгнув через стол.
– Встань, – приказал Перриуинкл, и Афафренфер резко выпрямился. Монахи, стоявшие справа и слева от него, отступили на несколько шагов. – Уже несколько дней мы наблюдаем за твоими успехами, молодой брат, – продолжал Перриуинкл. – Твоя подруга нетерпелива и не останется здесь надолго.
– Да, мастер.
– Ты это понимаешь?
– Разумеется, мастер.
– Но что нам делать с тобой? – заговорила Саван, госпожа Восточного Ветра, женщина, сидевшая слева от Перриуинкл а.
– Я приму любое ваше решение, госпожа, – смиренно ответил Афафренфер.
– Итак, – произнес Перриуинкл, – начнем с того, что только благодаря смирению и честности тебе позволили вернуться в монастырь и вообще в наш орден.
– Мастер? – переспросил Афафренфер, хотя едва мог дышать.
– Мы полностью восстановим тебя в твоих правах, – объявил Перриуинкл, и улыбка, возникшая было на лице Афафренфера, мгновенно исчезла, когда старший монах добавил: – В свое время и на определенных условиях.
– Да, мастер, – сказал Афафренфер, потупившись.
– Ты прожил интересную жизнь, юноша, – раздался голос со стороны, голос, который Афафренфер не узнал, но который явно принадлежал существу могущественному, явившемуся из высшего уровня реальности. Голос был приятен слуху и одновременно тревожил, он был уверенным, но, с другой стороны, едва слышным. Казалось, он принадлежал бесплотному, почти божественному существу.
Хотя Афафренфер понимал, что лучше не делать этого, он все же бросил быстрый взгляд в сторону, на говорившего, и ахнул от изумления.
Там стоял человек, который все лее был не совсем человеком, потому что фигура его не была сотворена из плоти. Создавалось впечатление, будто он мог пройти сквозь стену или провалиться сквозь пол. На вид он был слабее человека, но в то же время как будто бы намного могущественнее. Очевидно, он сумел подняться над смертными и достичь более высокого уровня существования. Он был стар, очень стар; наверное, он видел годы еще до Магической чумы. Он был таким худым – буквально кожа да кости, прикрытые белыми одеждами, однако у мускулистого Афафренфера создалось ощущение, что это существо может легко одолеть его.
– Магистр Кейн, – слабым голосом пробормотал монах.
– Юный брат Афафренфер, – отозвался Кейн, отвесив поклон. Ноги его оставались совершенно прямыми, но этот необыкновенно гибкий человек наклонился настолько низко, что коснулся лбом каменного пола – и при этом не потерял равновесия!
Афафренфер не знал, что теперь делать. Перед ним был Кейн, друг короля Гарета Драконобора, легенда Бладстоуна; он сражался с королем-колдуном Женги, сражался с тремя драконами в битве при Голиаде, когда король Гарет одержал триумфальную победу над легионами немертвых из Ваасы. Это произошло сто тридцать лет тому назад, и тогда Кейн был уже стариком.
В монастыре давно ходили слухи о том, что Кейн неподвластен смерти, что магистр Цветов путем медитации и при помощи силы воли преодолел узы, привязывавшие его к земному телу, и превратился в существо, подобное бессмертным с высших уровней. Говорили, что он по-прежнему бродит по залам монастыря Желтой Розы перед рассветом, вдыхает запахи, наблюдает картины жизни, которые напоминают ему о его предыдущем существовании в царстве смертных людей.
Но это все были слухи, истории, которые рассказывали у огня младшим братьям, и во всех этих россказнях не содержалось ни капли правды – так считал прежде Афафренфер.
Но теперь он думал иначе. Перед ним стоял Кейн. Этот человек мог быть только Кейном.
Афафренфер почувствовал желание рухнуть обратно на стул, затем желание упасть на колени; и он не стал сопротивляться ему и простерся ниц на полу, головой в сторону призрака.
Монахи, сидевшие за столом на возвышении, забормотали что-то, но Афафренфер не мог различить, что именно – и в любом случае, ему это было безразлично.
Перед ним был магистр Кейн. Какое-либо иное проявление уважения и смирения перед этим человеком, являвшимся более чем человеком, казалось брату Афафренферу оскорблением.
Он не слышал шагов, но вдруг почувствовал легкое прикосновение к затылку.
– Поднимись, – приказал ему Кейн.
Прежде чем Афафренфер успел встать, он почувствовал, как тело его поднимается, отрывается от пола, и вот он уже стоит на ногах перед магистром, словно какая-то неведомая сила подняла его.
Кейн повел рукой в сторону стула, и Афафренфер сел.
– Я слышал твои разговоры с женщиной-дворфом, заговорил Кейн. – Я наблюдал за твоим появлением у наших ворот в компании эльфа-дроу, скакавшего верхом на жеребце с низших уровней.
Афафренфер вытаращил глаза.
– Его имя Джарлакс, верно? – спросил Кейн.
Афафренфер сглотнул ком в горле и кое-как ухитрился кивнуть.
– Я его знаю, – объяснил магистр Кейн. – Более того, однажды я сражался с ним и его спутником, человеком: по имени Артемис Энтрери.
Афафренфер снова почувствовал, что у него пересохло в горле, но постарался успокоиться и слабым голосом выдавил:
– Я знаком с Энтрери.
– Он еще жив?
Молодой монах кивнул.
– Он не так прост, как кажется, – заметил магистр Кейн. – И не сомневаюсь, этот фокусник Джарлакс сыграл свою роль в происходящих событиях.
– Магистр, – пробормотал Афафренфер, – я не знал, что он наш враг…
– Он нам не враг. Успокойся, брат. Как я сказал, я слышал твои разговоры с дворфом. Более того, я заглядывал в твою душу. Ты вернулся сюда в раскаянии, с добрыми намерениями и желанием загладить свою вину.
– Да, так оно и есть, магистр.