Самое удивительное, что жар во рту утих и всё у меня там оказалось цело. Не в смысле обгорело или спеклось, а осталось способно ощущать вкус. Сладость десерта оказалась выше всяких похвал: нежная, сладкая и без всякой остроты.
Седой оглядел стол, поднял взгляд на помощника магистра, что стоял в стороне, в углу нашего кабинета, прислонившись к столбу, поддерживающем крышу и держащим ширму стены. Сказал помощнику:
— Похоже, мы пришли раньше времени, раз уже управились, а к делу ещё даже не приступили.
Помощник оторвался от стены, сделал крошечный шаг вперёд и невозмутимо обозначил поклон:
— Прошу прощения, уважаемый гость, но как в этом деле можно угадать? Похоже, они задерживаются.
— Тогда нам ещё вина, — решил Седой и приказал слуге харчевни. — Две чаши Долины Лепестков здесь и кувшин Семи Цветов с собой.
Я заметил взгляд, который слуга кинул на помощника магистра. Похоже, недешёвое вино, раз ему понадобилось подтверждение, что Орден платит за кувшин. На этот раз во мне проснулся голос Алкая: «Неуместные траты нужно исключать. Даже если они кажутся крошечными, складываясь друг с другом на протяжении лет, они превращаются в огромные суммы, которые иссушают корень фракции — её денежную основу».
Но я с удовольствием выбросил его голос из головы. Один меч Древних из развалин поместья Истока позволит купить не только кувшин, а всю эту харчевню от входных дверей до кончика крыши. Вместе с подвалом вина, поваром и всем их запасом Перца Скрытой чего-то там.
Снова пригубил сока и лениво окинул взглядом суету внизу, за окном, на улице города Меча. Мы пришли в это место не только для того, чтобы насладиться едой, вернее, совсем не для того, а чтобы встретиться с первыми моими людьми. С Рейкой, Киртом, Гавалом и Аммой. Вот то дело, о котором напомнил Седой.
Нет, они придут не сюда, а в заведение напротив. Во всяком случае, так обещал помощник магистра, чей тёмно-фиолетовый халат наверняка можно и нужно было бы сменить на белый с чёрным узором по краю рукавов. Или на белый с серебряными краями. Управитель из отделения дознания или хранителей.
В ожидании встречи со Стражем я решил для начала со стороны глянуть, как дела у Рейки, раз она так удачно возвращается в город. Подсмотреть чужую жизнь. Как бы я ни относился к Шандри и его поступку в день турнира, но тогда, глядя на схватки со стороны, я многое для себя узнал и понял. Поэтому и сейчас сидел, ждал, ещё даже не уверенный, что покажусь на глаза самой Рейке.
Хотя кого я обманываю? Покажусь, конечно, иначе она точно попытается придушить седьмого брата.
Помощник магистра шевельнулся и сделал шаг от окна.
— Уважаемые гости, вот те люди, которые были вам интересны.
Седой лишь хмыкнул. Ну да. Если уж даже я, погруженный в свои мысли, не упустил их появления ещё двадцать вдохов назад, то что говорить про него, Властелина. Возможно, он даже издевался над помощником магистра, отыскав отряд Рейки ещё в воротах. В этом, несмотря на все мои странности Возвышения, мне ещё с Властелинами не сравниться.
Я, вернее, собранное в точку восприятие скользило в двадцати шагах от Рейки, позволяя рассмотреть мне её во всех подробностях.
Повзрослела ещё сильней. Два года с момента турнира превратили Рейку в красивую девушку. Вытянулась в росте, немного прибавила зелени в чёрных волосах, но по-прежнему худенькая: в вороте халата по-прежнему видны тонкие ключицы. На треугольном лице ярко горят серые глаза и сверкает улыбка.
Нужно будет, пожалуй, сделать внушение Диму и его парням, чтобы знали: у этой красотки есть семь братьев и седьмой брат может им и головы отвернуть, если что. Да и вот этому незнакомому парню, который какой-то шуткой заставил Рейку так ослепительно улыбаться, нужно бы сделать внушение. И троим остальным тоже не мешало бы.
Я с трудом отвёл от них взгляд и оглядел остальных.
Кирт значительно прибавил в силе. Молодец. А вот Амма удивила значительно сильней.
Мне, конечно, тяжело улавливать грань между одной и второй звездой, но я могу сравнить её с тем, что вижу и видел. Я про глубину силы и прозрачность этой самой силы. Амма сильнее магистра. Предводитель третьей звезды? Как она сумела собрать здесь столько силы и стихии, чтобы раскрыть такое количество узлов? Тем более, в её возрасте?
— Чего пялишься? Нравится?
Услышал я мыслеречь Седого.
Это он говорил явно не мне, а значит, Пересмешнику? Какого дарса? Рейка слишком молода для него. Да и вообще, она и этот жёлчный убийца, что годится ей в деды? Ни за что! Я отстранился от восприятия, поджал губы, впившись взглядом в Пересмешника. Которому не было до меня дела.
— Тебе какое дело? Нравятся женщины со шрамами? — огрызнулся Пересмешник.
— А если, да?
Я про себя выдохнул и отвёл взгляд. Они про Амму, дарс меня побери. Как меня заело. А ведь Рейка лишь названная сестра, так-то у меня где-то на землях Мадов растёт Лейла, и скоро вокруг неё тоже начнут виться парни. Или не начнут? Как она устроена, жизнь Говорящей с Небом?
Впервые за много-много месяцев мне снова захотелось как можно быстрей отыскать семью и соединиться с ней. До этого я решил, что Мады дадут им больше, чем мог бы дать я, но сейчас всё совсем по-другому. Почти по-другому. Я, конечно, уже не бесправный сбежавший долговой слуга, на которого охотятся пять фракций, но и далеко не глава одной из десяти сильнейших фракций Империи.
Семье у Мадов всё ещё лучше. Хотя бы до тех пор, пока я не верну Ордену земли в Четвёртом поясе и не получу место, в которое не сумеет проникнуть никакой враг. Вопрос только в том, захотят ли они в этом далёком будущем сменить уже привычный дом на новый?
— То можешь позвать её пить вино при свете луны, — отрезал Пересмешник. — Не претендую. Мне лишь почему-то знакомо её лицо.
— Да? — Седой отхлебнул вина. — Это вроде та самая ручная убийца молодого главы. Сильна и знакома тебе. Может, она из твоих? Осудили и вышвырнули из Империи?
— Из каких таких моих?
— Убийц.
— Моих… Ха! Нет, точно не из них. Но всё равно кажется знакомой.
— Тогда из других твоих. Из тех, кого ты убил. Может, дочь одной из твоих целей, которую ты прикончил за деньги?
— Аранви, иди к гарху под хвост со своим ядом.
— Разве это яд? Суровая правда жизни наёмного убийцы.
— А ты сам не ищешь в толпе детей убитых тобой в Алых Пиках?
Пока они вяло переругивались, Рейка, Кирт, Гавал и Амма устроились в заведении напротив и чуть наискось, что для нашего восприятия было, считай, на расстоянии вытянутой руки. У них было весело: четверо парней наперебой шутили и развлекали Рейку, то и дело заставляя её улыбаться и смеяться. Кирт и Амма расположились за соседним столом и не вмешивались. Впрочем, я ведь и оставлял их для того, чтобы они стали Рейке охраной и опорой, а не чем-то большим.
Рейка засмеялась очередной шутке, понятной только своим. Я же поморщился, раздражённый.
Седой хмыкнул:
— Что-то рядом с твоей Рейкой слишком много парней, молодой глава.
— О, ты решил отлить своего яда даже главе? — изумился Пересмешник.
Я в сторону Седого и глазом не повёл. Умник. Да и решил уже всё и без его замечаний. Нет, я не буду туда входить и устраивать сцену соединения, мешая чужому разговору. Да и начну не с Рейки. Чего мешать, когда ей так весело?
Повернул голову к помощнику магистра:
— Позови сюда Амму. От лица магистра.
— Понял, уважаемый гость, — кивнул помощник и сделал шаг к раздвижной ширме.
Но в этот миг лопнула чашка в руке у Пересмешника, а затем он прохрипел:
— Амма? Её зовут Амма?
Седой радостно спросил:
— С чего это стало вдруг важно? Всё же из твоих? Вспомнил?
Пересмешник не ответил, одним движением отшвырнув в сторону стол. Через миг он уже был через два кабинета от нас, на полпути к лестнице, снеся с пути ширму входа. Я только и успел, что обернуться к нему и вбить в его печать новый символ Древних.
Стоять.
Это даже не замедлило его бега.
Стоять! Вбил я в печать второй цвет, и тут же добавил третий. СТОЯТЬ!
Пересмешник замер, хрипя, на середине шага, рыкнул, опуская ногу, поднял вторую, отрывая её от пола под яростную пульсацию печати.
Я стиснул зубы и едва ли не одним мысленным мазком преобразовал его трёхцветную печать, сминая и перекраивая её в новую печать, печать, сформированную по сектантскому образцу — через отдельные кольца условия, пусть и пустые. Занято было только одно, единственным уцелевшим после трансформации символом-приказом «замри», но этого хватило, чтобы, наконец, превратить Пересмешника в статую. Хорошо, что мы не на площади проверки и никто в городе не узнает… Или узнает?
Слуга харчевни, которого Пересмешник едва не снёс вместе с ширмой, попятился со своим вином, белея на глазах. Помощник магистра крутанул головой на Пересмешника, на нас с Седым, прищурился и одним шагом оказался рядом со слугой, впившись пальцами ему в плечо.
— Вон отсюда, — отшвырнул его дальше в коридор. — Позовём, когда понадобишься. И держи язык за зубами, надеюсь, ты меня понял? Или мне пояснить, что бывает с болтливыми?
— Нет, нет-нет-нет, старший, я понимаю, как устроена жизнь, — уже не бледнея, а серея, попятился слуга харчевни.
— Надеюсь.
Едва слуга, стороной оббежав хрипящего Пересмешника, скатился вниз по лестнице, как помощник магистра повернулся ко мне:
— Уважаемый гость, мы не одни здесь.
Я мрачно кивнул. Это я знаю, возможно, получше него самого: восприятие, сосредоточенное только на этом этаже харчевни, доносит до меня и число других гостей, и их удивлённые рожи, которые они оборачивают в сторону шума, проникшего к ним извне, и то, как они поднимаются со своих мест, собираясь выглянуть из-за занавесок и ширм.
Вбил в круги печати новые символы языка Древних и рявкнул:
— Пересмешник! Ко мне и объяснись. Живо! Это приказ!