— Какое вино хорошо утоляет жажду путника и смывает пыль с языка?
— Рубиновый Закат, господин.
Я применил первый из советов Седого и похлопал себя по бедру:
— Напои меня.
— Слушаюсь, господин.
Одна из служанок тут же шагнула к столу, без сомнений ухватив один из кувшинов, та же, с которой я разговаривал, шагнула ко мне и присела мне на бедро. То, по которому я хлопал ладонью.
Седой хохотнул где-то в небе над нами:
— Наслаждайтесь, молодой глава. Думаю, где-то очень далеко, в холодном Истоке Рутгош был бы счастлив увидеть то, что вижу я.
— Господин, — сидящая на моём бедре служанка приняла наполненную чашу и осторожно поднесла её к моим губам.
Я положил свою ладонь сверху. Как бы там ни радовался наверху Седой, в таком важном деле я не позволю себе напиться, да и вообще глотать вино без повода. С торговцами это было нужно по делу, в день встречи Пересмешника и Аммы это было нужно уже мне, а здесь и сейчас это не нужно совершенно — хватит только вида.
Поэтому я сейчас и положил руку на чашу, чтобы дотронуться до вина кольцом Путника. Никто во всём Поясе, имея только кисет, не сумеет провернуть такой трюк, поэтому даже поившая меня девушка не поняла, что я лишь пригубил вино, а большая его часть исчезла в кольце и кувшине.
— Неплохо, — кивнул я, оценив вкус того, что пригубил.
— А теперь, молодой глава, прими ещё один совет — оттени вкус вина вкусом губ этой служанки, — разошёлся где-то в небе над нами Седой.
Я замешкался, не торопясь следовать совету. Как-то не так я себе всё это представлял. Не то, как и кем я притворяюсь, а то, как и с кем… Целоваться с ней? Нет, так-то она, похоже, самая симпатичная из трёх. Светлые, пышные волосы, тонкие черты лица, губы… Хм, очень алые.
— Неплохо? — вдруг зло процедила Рейка.
Я моргнул, отвёл взгляд от губ служанки и с интересом глянул в сторону Рейки. Уже нашла к чему придраться? Отлично. Только почему взгляд такой неподдельно злой?
— Неплохо? Что ты называешь неплохо, брат Мар? — едва ли не шипя, спросила Рейка. — Эту тощую задницу, что пытается отдавить тебе ногу? Ты вроде только начал пить, неужели уже ослеп? — Рейка на миг сложила веер, неуловимым движением стегнула им по столу. — Хозяин! Хозяин!
Этот был совсем не крепышом: тощий, выше среднего роста, вбежал, испугано шаря глазами по сторонам.
— Госпожа! Хозяина нет сегодня, но я, старший слуга Этий, готов решить любое ваше желание, госпожа, только скажите о нём.
— Да плевать мне, как тебя зовут, — выпалила Рейка, зло сверкая глазами поверх веера. — Зато ты должен знать, как зовут нас. Мы — Гарой. Едва мы вошли, как потребовали лучшего. Лучшего вина, лучших яств, лучших из служанок, чтобы усладить моего брата. И что я вижу?
Старший слуга Этий снова забегал глазками, испуганно переспросил:
— Что, госпожа?
— Что это за тощие образины? — ткнула пальцем Рейка в ту, что поила меня вином. — Я за ли чую от неё запах дешёвой алхимии и присыпки! Ты что, прислал первую попавшуюся на пути девку?
— Госпожа, мне нет прощения! — буквально взревел старший слуга Этий и принялся кланяться. — Я сейчас же заменю эту девушку.
Жест пальцами, после которого девушку смело с моей ноги, я заметил, пусть и с трудом, иначе снова бы решил, что Воины и Мастера каким-то чудом освоили мыслеречь, которую я даже подслушать не могу.
— Пришли нормальных, — процедила Рейка. — Симпатичных на свою родную мордашку, а не правленых с помощью дешёвой алхимии, не тощих, а главное, чистых, от этих я за ли чую запах предыдущих мужиков.
— Ха! — развеселился в небе Седой. — Что бы она там ни говорила про то, что смирилась со званием сестры, а её ревность чёрная, глубокая, совсем не сестринская, молодой господин, вы уж мне поверьте.
Спасибо, Седой, а то я сам не догадался. Может, оно и к лучшему. После слов Рейки, мне что-то даже в облике Мара Гарой не хочется оттенять вкус вина поцелуем со служанкой. Сколько этих поцелуев у неё сегодня было?
— Может быть, всё же дадите Рейке шанс, молодой господин?
Ну, это уже перебор.
Я чуть прищурился, сосредотачиваясь на образах. Вот Седой парит в небе, вот я появляюсь позади него, выйдя из Рывка, и выбрасываю вперёд Пронзатель, обвитый змеем воды, через миг…
— Намёк понял, молодой глава. Сестра так сестра.
Раздражение немного утихло. Привыкнув к скрытности за столько лет, неприятно, когда твои разговоры сопровождающие слышат, даже если парят в небе в паре сотен шагов от тебя. Властелины, чтоб их дарсы пометили.
Пересмешник снова подал о себе весть, коротко отчитавшись:
— Нашёл. Подлил. Подарок донесли. Подарку оказался не рад.
Я ухмыльнулся. Ве-ли-ко-леп-но.
А Рейка вошла во вкус.
— И это лучшие⁈
Через миг она уже была на ногах, с силой махнув веером и сметая со стола всё, что на него успели поставить. Я с интересом глянул в её сторону. Это не голая сила и тем более не техника, это был точный и хорошо отмеренный выплеск духовной силы, что немало говорило об умениях Рейки.
Взгляд старшего слуги перестал бегать, он даже стал немного выше ростом и твёрдо заявил:
— Госпожа, если вас не устраивают наши служанки, то я вызову лучших из самого дорогого Цветочного Павильона.
— Жду, — обронила Рейка и присела обратно. — Оценим уровень вашего ничтожного городишки.
— Но сначала, госпожа, вы оплатите то, что уже получили и то, что сейчас разбили.
Отлично, как с Рейкой-то всё ускорилось. Я поднял голову и спросил:
— Мне верно послышалось, что ты, ничтожный, сейчас заподозрил нас в том, что у нас нет духовных камней?
— Я бы не посмел, господин, — старший слуга даже не подумал опускать взгляда. — Я лишь попросил расплатиться за то, что вы уже получили.
— Первый раз вижу заведение, где платят до того, как поедят и выпьют.
— Вы уже поели, господин, и уже выпили.
— Какая наглость, — прошипела Рейка.
И я с радостью её поддержал, ударив уже сам волной духовной силы.
Старшего слугу вынесло вместе с занавеской, впрочем, как и ширмы вокруг, которые отделяли наш зал от остальных. Сил я вложил хорошо, с запасом, волна силы прокатилась по всему этажу, ломая хлипкие стены, старательно обходя людей, но переворачивая столы и подбрасывая вверх тарелки, подносы и кувшины.
Рассказчик замолк на середине слова, потерял всю свою вальяжность, важность и суровость, смешно пуча на нас глаза, принялся сгребать со стола свои книги.
Я же встал и громко спросил:
— Неужели я тихо назвал наши имена, когда сделал глупость сделать шаг на ваш порог? Так я повторю: мы Мар и Мира Гарой. Вашей дыре уже оказана честь принять у себя два таланта сильнейшего клана Пояса, а вы ещё и кривите рожу? Вы должны быть счастливы, что я вообще посетил вас, а вы ещё и денег требуете за эту милость?
В тридцати шагах от нас, в соседнем зале, отделённом всего лишь лёгкой, почти прозрачной занавеской, звериного вида мужик медленно встал, смахнул с халата вино и какую-то зелень, а затем с расстановкой произнёс:
— Сопляк, ты, похоже, первый раз вырвался из-под крылышка родителей и защитников? Кто дал тебе право так вести себя? Оскорблять заведение, гостей и город… Думаешь, если десять раз громко выкрикнешь своё имя, оно защитит тебя?
— Ты ещё кто такой? — я нахмурился, оглядывая его, отмахнулся. — не до тебя пока. Сейчас поставлю на место этого слугу, затем займусь тобой. Стой и жди.
Через миг мне пришлось выбросить в сторону руку, принимая на ладонь удар кулака.
— Понятно, — процедил я и снова повернул голову, встречаясь взглядом со звероватого вида мужиком, который использовал технику движения, чтобы добраться до меня, распоров по пути занавесь-стену. — Что же, тогда я объясню каждому в этой вонючей забегаловке, где его место. Твоё — на улице!
Выкрикнув это, я вернул мужику удар. Он тоже принял его на ладонь, а вот с Опорой у него что-то не сложилось, и я отбросил его от себя, заставив его пробороздить по полу сапогами.
С усмешкой ткнул пальцем в испорченные доски и заявил:
— Этот ремонт за твой счёт.
В ответ мужик зажёг под ногами земную технику.
Через двести вдохов ни на одном из этажей не осталось ни одного смельчака, кто бы хотел нас утихомирить. Мы с Рейкой с самого начала не стеснялись, а уж когда к веселью присоединилась охрана этого места…
Лязг стали и глухие удары кулаков перекрывались треском дерева и оглушительными звуками разлетающихся обломков, отрывистые команды охраны сменялись воплями боли. Воздух был густым и тяжёлым, пропитанным пылью и запахом горелого дерева, смешанным с железной ноткой свежей крови и фруктовой от пролитого вина.
Я увернулся от удара и выбросил руку, просто и незамысловато выпуская волну духовной силы. Она ударила в стену, выбивая из неё щепки, которые разлетелись во все стороны, словно град. В стороне, за очередной полупрозрачной занавеской с треском рухнула перегородка, открыв вид на разбитые полки и перепуганных служанок, торопящихся скрыться в каких-то узких проходах. Одна из них при виде меня сорвалась на визг, который не стих, даже когда остальные волоком потащили её прочь.
Рейка билась в стороне, её веер сверкал, как клинок. Одно точное движение, и ближний противник, спотыкаясь, отлетел назад, ломая стул, о который споткнулся. Её глаза пылали огнём азарта, а дыхание оставалось ровным, несмотря на беспорядок вокруг. Я видел, как она едва заметно усмехнулась, прежде чем вновь рвануть вперёд, к охраннику, который имел глупость встать после предыдущего удара.
Продолжим! И мы продолжили.
Вряд ли в ближайшую неделю здесь получится хоть кого-то кормить и поить. Целых стёкол не осталось, стены мы с Рейкой пробили раз шесть, вдвое больше раз её проламывали те, кто по нам промахивался. Я, изображавший из себя пикового Мастера, старался брать на себя сильнейших, но один раз не успел и…
— Брат!
— Занят! — выкрикнул я в ответ, вкладывая силу в следующий удар.