И я мог бы догадаться об этом давным-давно. Когда глазел на город Тысячи Этажей с противоположной стороны и не видел облака водяной пыли за его тёмной громадой. Когда медитировал, касаясь потока реки, которая готовилась стать этим водопадом и ещё помнила падение, которое закончилось для неё вот только что.
Древние.
Древние были могучи и велики.
Жаль, что их Империя оказалась разрушена. Интересно даже, кем бы я был в ней, если бы не случилось войны с Альянсом и всей этой разрухи. Бесталанным сыном кузнеца, который всю жизнь обречён глазеть на величие господ со стороны или же я нашёл бы своё место среди них, среди идущих к Небу Сынов Неба?
Мог бы я повторить в их Империи свой путь? Начать идти к Небу, надеть на шею жетон ополченца, пройти Малое Испытание и стать шэном? Принести клятву Стража Границ и отправиться эти границы защищать?
Жизнь, прожить которую я бы никогда не смог. Потому что Древние пали. Потому что Сыны Неба, Небесные Воины, погибли. Потому что есть только здесь и сейчас.
Я медленно выдохнул, отрешаясь от виде́ний и вопросов, возвращаясь в то самое здесь и сейчас. Один ответ у меня точно есть: здесь и сейчас шаг к безумному духу в гости гораздо интересней, чем служба шэном на границе Шестого пояса. Если только во время этой службы не случается встреча с молодыми и наглыми Драконами, которые хотят убить ненужного свидетеля.
Но и эту мысль я отбросил, спросил Седого:
— Дизирцы в окрестностях города есть?
— Люди есть, — пожал он плечами. — А дизирцы они или из другой фракции, так быстро не понять.
— Жаль, — обронил я, ведь хотелось подлететь ближе одному, но раз здесь есть чужие глаза, полёт на мече мне не светит. Приказал. — Тогда ближе, — спустя пять вдохов отдал другой приказ. — Руку.
Седому понадобился ещё вдох, чтобы понять, чего я от него хочу, и перехватить меня за плечо, сохраняя прикосновение для амулета невидимости. Я же, вернув свободу руке, медленно согнулся в приветствии и произнёс:
— Я вернулся.
Выпрямился. Подождал десять вдохов, но ничего не произошло.
Седой толкнул ко мне мыслеречь:
— Я не знаю границ силы духа подобной… мощи, и сомневаюсь, что он может пропустить наше появление или что наших амулетов хватит, чтобы скрыться от его внимания. Но я не знаю и забот духа, который управляет городом подобного размера. Может быть, именно сейчас он занят и не следит за окрестностями?
Пересмешник тут же спросил:
— И что, предлагаешь ждать и каждую малую палочку повторять поклон?
— Я предлагаю заменить голос мыслеречью и толкнуть её посильней, чтобы дух, где бы в городе ни находился, услышал господина.
Пересмешник ядовито заметил:
— Нашего господина. Иначе дух очень неправильно тебя поймёт.
Седой ожёг недовольным взглядом пустоту. Но правильную пустоту, как раз в том месте, где парили в воздухе видимые только мне печати.
Я оставил их короткую перепалку без внимания, сосредоточился на предложенной идее. Не совсем то, к чему я привык и в чём тренировался. От меня обычно требовалось как можно более точное управление мыслеречью, восприятием и духовной силой, чтобы доносить мысль только тому, кому нужно. Здесь же…
Даже сейчас, находясь высоко-высоко над землёй, нужно задирать голову, чтобы увидеть обрез вершины города Тысячи Этажей и едва ли не прижимать подбородок к груди, чтобы видеть голубое пятнышко озера у его подножия, второй глаз водопада, между которыми ярилось его полотно. И мне нужно толкнуть мыслеречь так, чтобы дух уловил её, где бы ни находился сейчас в этой громадине, охватить город целиком.
— Я ВЕРНУЛСЯ!
Хух. Это оказалось непросто.
Седой прочистил горло и спросил:
— Господин, к чему мы крались сюда, к чему пользуемся невидимостью и опасаемся чужих глаз? Да сейчас все… Все! Все эти чужие глаза, у которых на месте уши и голова, подорвались с места и крутят этими самыми головами, пытаясь понять, откуда раздался этот вопль и кто, гарх его подери, вернулся!
Отповедь была такой жаркой, а главное, совершенно справедливой, что я смутился.
— Прости.
— Не во все же стороны, молодой глава! — моё извинение ничуть не притушило гнев Седого. — Вперёд! Охватив город и только его! Отмерив верную порцию силы! — Седой ещё раз набрал воздуха, но сникнув, лишь махнул рукой. — Ох, молодой глава.
— Прости, — ещё раз повторил я и попытался ещё раз, на этот раз смиряя силу и не пытаясь доораться до духа любой ценой. — Я вернулся, уважаемый дух, и прошу о встрече.
И снова долгие вдохи без ответа. Я поджал губы, пытаясь решить, что говорить следующим, чтобы это не выглядело жалко и смешно. Пожалуй, сразу стоит перейти к аргументам, считая, что дух слышит, но молчит из упрямства и…
— То, что ты вернулся, я понял уже давно, — прервал мои размышления узнаваемый, запавший в память голос. — Или тот, кто угрожал мне от твоего имени, делал это в шутку, просто так? Просто так кричал мне, что Леград вернулся из Земель Итреи и ушёл за силой?
Дух Изард всего лишь спрашивал, но я отчётливо ощущал в его спокойной, негромкой мыслеречи угрозу и ту самую нотку безумия, с жестокостью которого столкнулся. Но всё равно ответил правду. Глупо пытаться врать существу подобной силы и опыта.
— Нет, — отвечать, используя нить чужой мыслеречи, было легко и удобно, не то, что орать на весь город Тысячи Этажей . — Тот идущий передал мои и только мои слова.
— Что же, вот ты здесь. Приступай. Засыпай вход.
Я на миг поджал губы, затем зло спросил:
— А мне нужно это делать? Вы помогли талантам Дизир получить силу?
Держащий меня за плечо Седой медленно, с едва уловимым свистом, втянул в себя воздух сквозь стиснутые зубы. Но промолчал, ни словом, ни жестом, ни движением пальцев на плече не пытаясь заставить меня говорить по-другому.
— Заполучил немного силы, отыскал пару помощников и набрался наглости?
Я напомнил себе, что наглость и впрямь нужно умерить, и добавил именование.
— Нет, старший, скорее, помощники немного уняли мою наглость мудрыми советами.
Прошёл вдох, два, пять, десять, а дух и не думал отвечать. Ощущая, как всё застыло на краю, вот-вот качнётся и разрушится, я облизнул пересохшие губы и выбросил на стол самую большую ставку, которую мог.
— Старший, в день, когда мы расстались, вы сомневались в себе и во мне. Вы назначили мне испытание, чтобы проверить сразу всё и всех. Я прошёл ваше испытание и хочу поговорить с вами, я хочу получить ответы, — даже это, даже моя очередная наглость не прервали молчание духа. Я невольно дёрнул щекой, злясь, и нажал ещё сильней. — Разве вы не ждали моего возвращения?
Только через пять вдохов раздался ответ:
— Залетайте… Гости.
Седой выдохнул за моим плечом, а Пересмешник напомнил о себе, только когда мы пересекли незримую черту города, когда оказались по ту сторону камней края водопада. Он с наслаждением застонал:
— О Небо! Насколько же здесь приятней находиться, чем снаружи. Какое облегчение.
Седой тут же взъярился:
— Прикуси язык. Много слов приносят лишь беды. Хороший слуга не проронит ни слова в гостях.
— А ещё, хороший слуга и хороший гость не использует уловок в чужом доме!
С этими словами Изарда с нас, вернее, с Седого и Пересмешника, буквально сдуло невидимость. Я отчётливо ощутил этот тугой удар духовной силы и отчётливо услышал его басовитый звук.
Седой, а через миг и Пересмешник согнулись:
— Просим прощения, старший. Мы опасались чужих глаз, не ваших.
Пока они кланялись, Изард появился сам. Уж не знаю, отказался ли он сам от уловки невидимости или перенёсся подобно големам своего города, но вот мы были одни, а вот он стоит в десяти шагах от нас, на самом краю реки и пристально смотрит своими разными глазами, застыв, словно статуя, смотрит на меня и только на меня, и лишь волосы его шевелятся на неосязаемом ветру.
Невольно я медленно выдохнул сквозь зубы. Сколько бы силы я ни набрал, бездонная тьма силы передо мной не стала прозрачней.
— Старший, — я сделал шаг вперёд по дорожке и вновь склонился в приветствии. Раньше я лишь умерил свою наглость, сейчас же именовать иначе эту бездну мощи у меня язык не повернулся. — Вы приказали убить мне как можно больше сектантов.
Похоже, сумел подобрать верные слова, чтобы заставить его прервать молчание.
— И ты убил их сотни, собрав хорошую жатву.
— Вы сказали мне отыскать Зал Стражей на Поле Битвы.
Синий глаз на миг сверкнул, налившись сиянием.
— И я вижу на тебе отметку Среднего Испытания и щедрые награды от младшего духа.
— Вы сказали мне вернуться, и я вернулся.
— Только занялся своими делами, не спешил возвращаться именно ко мне, зато прислал посыльного с угрозами.
— Прошу прощения, старший, я вынужден был следовать правилам, установленным Императором Рамом Вилором.
На этот раз сверкнул алый глаз.
— Так следовал бы им и дальше.
— Надоело, — многозначительно уронил я и добавил. — Как и вам.
— Что ты можешь знать о том, что мне надоело?
— Как я могу об этом не знать, если вы не сдерживались в прошлый раз, обвиняя меня в чужих грехах, и не сдерживались, выдавая эти грехи за мои прегрешения, — Седой позади едва слышно шикнул, но мне сейчас было не до него и не до его советов, мне нужно было любой ценой уговорить духа. — Отсутствие связи между городами, пропуск сектантов в Империю, — надеюсь, ничего не дрогнуло у меня на лице при следующих словах, — союз с ними, нарушение добродетелей идущих, использование таланта ради наживы, — не слыша ответа, уточнил. — Что-то забыл?
— Всё такой же наглый, — алый глаз духа засиял сильней.
На этот раз едва слышный звук издал я, встречая грудью давление духа. Но с прошлой наши встречи я вырос в силе, поэтому устоял. Или же дух давил не так сильно. Пока не так сильно.