– Ага, я иду на турнир по покеру в Спокане. В прошлый мой выход мне выпал роял-флэш. И это основная задача на сегодня, – она улыбается и немного пританцовывает, нарезая апельсины.
– Дот, знаешь, мне не очень нравится мысль, что ты будешь за рулем по дороге туда, – сказал Джей.
– Я тебя умоляю, – издевается она. – Мое зрение куда лучше твоего, мальчик. Я же видела некоторых девочек, с которыми ты встречался, – она делает кавычки пальцами на слове «встречался».
– Ты променяешь нас на поздний завтрак со старушками? Знаешь, Дот, это обидно. Вот был бы я лет на десять старше… – поддразнивает Джей, поигрывая бровями.
– Джей, ты такой жуткий, – Колин и без этого чувствует себя отвратительно. Он не спал всю ночь. Даже боялся закрыть глаза, чтобы не увидеть еще что-нибудь, подтверждающее его безумие. Он безнадежен.
Дот снова наполняет тарелку Джея и вытирает руки о свой фартук с надписью «Не жарь без меня».
– Ты же знаешь, я сойду с ума, если не выберусь отсюда.
Все молчат, и Колин чувствует, что они оба смотрят на него, ждут его реакцию на слова Дот. Колин – сирота, который не имеет ни малейшего представления, что будет дальше, и который, вероятно, никогда не уедет из этого крохотного городка.
Меняя тему, он спрашивает первое, что приходит в голову:
– Дот, а ты видела Ходоков? – и тут же жалеет об этом.
Она перестает резать, и нож зависает в воздухе. За стенкой Колин слышит шаги студентов, входящих в столовую. Наконец она, пожав плечами, отвечает:
– Думаю, нет, но иногда… Иногда я в этом не уверена.
Потребовалось пара секунд, чтобы ее слова дошли до Колина, и он понял их смысл.
– Ты думаешь, они существуют?
Она оборачивается, указывая на него лопаткой.
– Ты снова о маме? Ты же знаешь, я любила ее, как свою дочь.
Джей сидит молча, у него вдруг возобновился интерес к его гренкам. Он почти все знал о Колине. И он прекрасно знал историю смерти его семьи, и насколько сильно Колин ненавидел говорить на эту тему.
– Я просто хотел знать, – бормочет Колин.
Она отворачивается и молча переворачивает еще больше гренок, но потом все же отвечает:
– Иногда мне кажется, что они среди нас, и, может быть, мы просто не хотим их замечать.
Джей смеется, думая, что Дот пошутила. Но не Колин.
– Я сумасшедшая старушка, но в этом вопросе я абсолютно уверена.
– Что ты имеешь в виду? – Колин начинает отрывать от углов школьной газеты тонкие полоски, стараясь выглядеть, будто они обсуждаю саму обычную тему. Будто он не ловит каждое ее слово. – Ты веришь в эти истории?
– Я не знаю, мы все слышали истории о военном, сидящем на скамейке, или о девочке, исчезающей в лесу, – она немного косится на него, продолжая: – Газеты любят говорить о том, что это место необычное. Построенное на месте захоронения детей. О пожаре в первую неделю после открытия. Мы все знаем, что люди видели много странного, и не раз. Кто-то четче, чем остальные, – быстро добавляет она. – Кто теперь знает, что реально, а что нет.
Колин смотрит себе в тарелку.
– Думаешь, они повсюду? Призраки, духи и все такое? Не только в нашей школе?
– Может, не повсюду, но уж точно поблизости. Так люди говорят.
Колин спрашивает себя: неужели ему показался ее странный взгляд в окно в сторону озера.
– Если ты сама не видела, откуда же тебе знать? – встревает в разговор Джей. – Некоторые вещи, что я слышал, просто безумны. Ты должен быть полным приду… – он замолкает, быстро разглядывая выражение лица Колина, перед тем как набить рот гренками.
– Если ты думаешь, что этот мир не полон всякого, сложного для понимания, Джей, тогда ты слишком тупой, чтобы даже пользоваться вилкой, – тихий смех Дот смягчает ее слова.
Колин чувствует себя немного неуверенным, словно все его внутренности раскисли. Он и сам не знает, какой из вариантов хуже: что он сошел с ума или что истории, окружающие его всю жизнь, – правда. Что Люси на самом деле мертва.
– Как думаешь, почему они здесь? – тихо спрашивает он.
Замявшись, она оглядывается через плечо и приподнимает бровь.
– Малыш, ты слишком серьезно говоришь об этом, – повернувшись обратно и не ответив, она начинает нарезать большую миску сушеной клюквы. Комнату наполняет резкий свежий запах. – Кто знает? Может, чтобы приглядывать за нами, – пожав плечами, предполагает она. – Или встретить нас, чтобы мы были рядом со знакомыми, когда умрем. – она высыпает всю миску в миксер. – Или, может, они просто застряли. Возможно, им нужно что-то завершить.
– Завершить – это что-то типа мести? – спрашивает Колин.
– Ну если они злые, тогда точно можно с легкостью говорить и об этом. Я всегда думала, что мир по ту сторону неразбавленный: либо плохой, либо хороший. Наша жизнь серая, смешанная, а после смерти все или черное, или белое.
Она начинает замешивать тесто и раскатывать его по размеру часов Колина, ведя себя так, будто это один из самых привычных дней в жизни. Каждое ее движение кажется значимым, словно он до этого не замечал весь ее жизненный опыт.
– Спасибо, Дот.
– За что? За мои поэтические рассуждения о мертвых?
– Я имею в виду, пока ты не обсуждаешь горячего баристу из кофейни или преимущества ананасов в твоей сексуальной жизни, у нас все нормально.
– Я стараюсь, – она показывает на шкаф над столом. – Достань мои формы для выпечки.
Даже после помощи Дот в приготовлении выпечки Колин не ощущает себя лучше. В какой-то степени стало даже хуже. Он может сосчитать, сколько раз за последние десять лет он чувствовал эту неуверенность, но сказанное сейчас Дот он слышал всю свою жизнь: разные истории про жизнь после смерти и что Ходоки существуют, и что его мама, возможно, не сошла с ума. Хотя сейчас эти убеждения не имели никакого смысла. Она умерла.
Она умерла так же, как и его отец, и сестра Каролина еще раньше. Теперь и Колин тоже может сойти с ума. Впервые после смерти родителей он встретился с осознанием, что он совсем один в этом мире. И как бы сильно о нем не заботились Дот, Джо и Джей, они ничего не смогут с этим поделать.
Дот находит его сидящим на верхней ступеньке и рисующим по покрытой кружевом снега земле, держа палку в здоровой руке. Она открывает дверь, и в затылок ему дует теплый воздух.
– Что ты здесь делаешь?
– Думаю, – он потирает лицо, она это замечает и подходит ближе.
– Ты чем-то расстроен, малыш?
– Все в порядке.
– А вот и нет, – сказала она, опуская теплую руку ему на колени. – Не ври мне. Ты мальчик, который никогда не перестает улыбаться. Так что не сложно догадаться, когда что-то не так.
Колин поворачивается и смотрит на нее, выражение ее лица смягчается, когда она видит его красные заплаканные глаза.
– Я схожу с ума, Дот. Мне на самом деле интересно, что если я сбрендил.
Ему не нравится, как она меняется в лице и как она виновато выглядит, словно это ее вина за все трагические события в его жизни.
– Это не так.
– Но ты даже не знаешь, почему я так думаю.
– Могу только рискнуть и предположить, – тихо отвечает она. – Хочешь поговорить об этом?
– Да не особо, – он слегка ей улыбается. – Но спасибо.
– За свою жизнь я повидала несколько странных вещей, и одному Богу известно, что у тебя больше причин, чем у всех нас, сомневаться в своем здравомыслии, но если это тебе поможет, я уверена, ты в таком же здравом уме, как и все.
Колин смеется.
– Но откуда тебе знать?
Ее выражение лица становится спокойным:
– Знаю, и все.
– Может, мне просто привиделось все, о чем ты говорила. Я в порядке Дот, правда.
Она смотрит на него и щипает его за руку. Он вскрикивает, потирая больное место. У Дот неплохая хватка.
– Какого черта, Дот?
– Видишь? – с легким смешком говорит она. – Тебе не привиделось. Для того, кто пережил такие события и живущего, словно завтра не существует, да, иногда ты даешь повод сомневаться в своих умственных способностях. Но если ты ненормальный, тогда я молодая и страшная, а мы оба знаем, что это не так.
Колин ненадолго забежал проверить Джо перед занятиями и был рад увидеть крестного, наслаждающимся огромной тарелкой гренок с беконом.
– Дот передала? – спрашивает он.
Джо кивает, указывая вилкой на стул возле кровати:
– У тебя есть время посидеть со мной?
– Пара минут.
Колин садится, и между ними повисает приятная пауза. Это их обычное состояние: тихо посидеть, немного поговорить. В окно Колину видно, как студенты идут на занятия.
– Хорошо спал? – откусывая гренку, спрашивает он.
– Это я тебя должен спрашивать.
– Спал, как убитый, – отвечает Джо. – Мэгги напичкала меня болеутоляющими.
Кивая, Колин замечает:
– Да, ты немного бредил.
– Кто эта девушка?
После того как до него дошел смысл этого вопроса, сердце Колина ненадолго замирает, а потом бросается вскачь:
– Какая девушка?
– Та, которая приходила ко мне на крыльцо. С каштановыми волосами. Хотела помочь, но сказала, что не может.
– Она так сказала?
Джо, потягивая кофе, поднимает взгляд на Колина:
– Наверное, ты подумаешь, что я сошел с ума, малыш, но я должен знать, она красавица или ужасная.
– Что? – Колин чуть пододвигается.
Джо смотрит на дверь и, удостоверившись, что они одни, шепчет:
– Ну девушка. Она красавица или страшненькая?
Колин шепотом отвечает:
– Красавица.
– Я подумал… Ее лицо как-то сразу рассеялось, а потом оно стало самым красивым, что я видел в жизни.
Колина словно ударили по голове, ему потребовалось пара секунд, чтобы придумать ответ:
– Это, наверное, из-за болеутоляющих, – говорит он и сглатывает. – От них часто бывают галлюцинации.
– Нет, парень, – бормочет Джо, глазами изучая Колина. – Это было до падения.
– Я… – Колин сидит, не чувствуя своих пальцев, словно весь окружающий мир сжался вокруг него. – Ты, наверное, все неправильно запомнил.