Численность мусульманского населения значительно колеблется в зависимости от официальных и неофициальных оценок. Согласно данным официальной переписи населения в России в начале десятых годов проживало 20 млн. мусульман. Однако в 2017 г. глава Чечни Р.Кадыров заявил в Эр-Рияде о том, что численность граждан России мусульманского вероисповедания оценивается в 32 млн. человек. В публикациях Государственной Думы за 2017 г. фигурирует цифра 36 млн. человек из 145 млн. человек, проживающих в России с учетом Крыма.
Коумэн и Голдстайн полагают, что неофициальные оценки ближе к реальности, чем данные официальной переписи. Соответственно численность мусульманского населения без мигрантов составляет в настоящее время как минимум 30–35 млн. человек.
В 2017 г. РАНХиГС опубликовал доклад, посвященный национальному составу населения Москвы. Согласно данным медиа, в нем фигурируют следующие цифры. Русские — 31 %, азербайджанцы — 14 %, татары, башкиры и чуваши — 10 %, украинцы — 8 %, армяне — 5 %, уроженцы государств Центральной Азии — 5 %, корейцы, вьетнамцы, китайцы — 5 %, чеченцы, дагестанцы, ингуши — 4 %, евреи — 2 %.
Согласно докладу Международной организации по миграции (МОМ) по итогам 2015 г. Россия заняла третье место в мире по количеству мигрантов — 12 млн. человек. Из них порядка 2,5 млн. — нелегалы. Из указанной численности не менее 7 млн. приходится на легальных и нелегальных мигрантов из мусульманских стран Центральной Азии — Киргизии, Узбекистана и Таджикистана.
В последние годы из-за долгосрочной рецессии российской экономики резко сократился приток как легальных, так и нелегальных мигрантов. В нулевые — первой половине десятых годов поток мигрантов позволял сохранять численность населения России и компенсировать массовый отток русского населения с Дальнего Востока, из Приморья и Восточной Сибири. В будущем этот фактор либо будет уменьшаться, либо начнет действовать совершенно иначе, чем в первые 15 лет XXI века. Последнее, по мнению консультантов американских спецслужб, может произойти, если Центральная Азия станет новым регионом гражданский войн с участием террористических организаций типа ИГИЛ и Аль-Каиды.
В целом российская демографическая ситуация имеет все черты катастрофы. На ближайшие 15 лет вне зависимости от усилий власти, население России будет стареть, уменьшаться в численности и формировать все более неблагоприятную для обеспечения суверенитета систему расселения. По сути, регионы Дальнего Востока, Восточной Сибири, Приморья и Европейского Севера превратятся из малонаселенных в де факто ненаселенные зоны. Уже сегодня плотность населения в этих регионах на порядки уступает плотности населения на Аляске, в Канаде, на Севере Скандинавии. Также американские исследователи считают, что весьма вероятен сценарий, когда в крупнейших мегаполисах России — Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге — большинство населения составят представители мусульманской общины, в основном уроженцы Северного Кавказа и центрально-азиатских стран и поволжских этносов.
При этом, Коуэн и Голдстейн полагают, что если российские катастрофы начала и конца XX века приходились на периоды спада глобальных конфликтов, то третья российская катастрофа может оказаться либо триггером, либо катализатором глобальных кризисных явлений.
А как в целом выглядит мировая демографическая ситуация?
Подавляющее большинство академических исследователей, разведывательных аналитиков и практикующих политиков полагают, что именно демографические процессы в силу своей высокой независимости трудно регулируются внешними факторами и не поддаются жесткому целенаправленному управлению.
При этом в течение последних 100 лет различные страны и глобальные сообщества пытались управлять динамикой народонаселения. Политикам и элитам представлялось, что управляющие воздействия ведут к запланированным результатам. Однако каждый раз оказывалось, что ближнесрочно ожидаемые результаты приводили к неожиданным, в основном к негативным последствиям.
Коумэн и Голдстайн считают, что в настоящее время происходит процесс демографического перехода. Это — одно из главных событий человеческой истории последних трех столетий. Демографический переход для населения мира представляет совершенно особый период, связанный с резким замедлением темпов роста населения.
Впервые демографические процессы привлекли к себе внимание правящих элит после публикаций Томаса Мальтуса. Современный же взгляд на демографию сложился под влиянием работ американского демографа Френка Ноутстейна, голландского аналитика Ван де Каа, австрийского физика и математика Хейнса фон Ферстера и главного аналитика Rand Corporation Кингсли Дэвиса.
В докладе, подготовленном RAND еще для президента Джона Кеннеди в начале 60-х гг. прошлого века, указывалось, что «на протяжении 99 % человеческой истории рост населения Земли был похож на медленное и неуверенное движение пламени по длинному тонкому фитилю, пока, наконец, огонь не достиг порохового заряда и не произошел взрыв. В течение миллиона или более лет численность людей на планете оставалась либо постоянной, либо увеличивалась с бесконечной медлительностью, временно расцветая в некоторых областях мира, но в других районах почти не зная роста… Даже после появления сельского хозяйства население мира росло настолько медленно, что по современным стандартам казалось стационарным. И лишь после начала промышленной революции в XVIII, XIX и XX веков население стало расти опережающими темпами. Из года в год увеличивался не только прирост населения, но и его темпы».
В настоящее время среди исследователей и аналитиков продолжает оставаться влиятельной теория гиперболического роста с последующим резким замедлением. Суть этой теории, впервые сформулированной в 1960 г. Знаменитым математиком фон Ферстером, состоит в том, что численность населения планеты будет стремительно нарастать по экспоненте, и в итоге уже в районе примерно 2036 г. превысит все мыслимые размеры. Однако уже сегодня можно утверждать, что этот сценарий не случится.
Именно эта тема, наряду с противостоянием в СССР в Холодной войне в значительной степени определяла внешнюю и внутреннюю политику Соединенных Штатов. Не зря одним из важнейших следствий американо-китайского сближения в конце 60-х — начале 70-х гг. было согласие Китая — самой населенной и быстрорастущей по численности населения страны мира — на резкое ограничение рождаемости, обеспеченное не только медицинскими, но и запретительными административными мерами. Возможно, именно это решение сыграло судьбоносную роль в динамике глобальной демографии. Начиная с 80-х гг. прошлого века наблюдается непрерывное снижение темпов роста населения, которое получило название второго демографического перехода. Более того, целый ряд демографов полагают, что в районе 2030–2035 гг. численность населения мира стабилизируется.
Процессы демографии еще со времен основания Римского клуба постоянно находятся под пристальным вниманием политиков. Как правило, они обращают внимание, прежде всего, на темпы прироста населения и анализируют зазор между динамиками рождаемости и смертности. Лишь в последнее время, в центре внимания наряду с рождаемостью и смертностью, стала проблема миграции.
До сих пор демографы продолжают снабжать действующих политиков и разведывательное сообщество весьма противоречивыми гипотезами относительно резкого замедления темпов роста населения в последние 30 лет с вероятной перспективой выхода в районе 2030–2035 гг. на плато стабильной численности населения планеты. Значительная часть из них на основании перелома динамики делает вывод о кризисе человечества, исчерпании его жизненных сил и угасании творческих возможностей. Коумэн и Голдстейн говорят, что данный вывод не справедлив. Как известно, человечество является единственным биологическим видом, который на протяжении истории демонстрировал способность к резкому увеличению популяции. Как правило, основные виды животного мира в рамках ценозов стараются поддерживать стационарную численность, а резкое увеличение или уменьшение рассматривается как патология.
Однако более важно другое обстоятельство. Представленные выше выводы сделаны на основе умозаключений и качественных соображений. Если же обратиться к статистике, то ситуация станет понятной. Промышленная революция действительно резко изменила характер воспроизводства. Широкое использование технологий, в том числе жизнесберегающих, и максимизация производства продовольствия вели в Европе и Северной Америке в XIX веке, а во второй половине XX века, в послевоенном третьем мире к снижению смертности. Она утрачивала роль системного регулятора численности населения. Затем в ответ на снижение смертности, а также в результате улучшения здравоохранения и роста уровня жизни с распространением потребительских ценностей заметно уменьшалась рождаемость. В результате население постепенно старело.
То, что произошло в последние 50 лет с динамикой глобального населения невозможно понять без учета региональных особенностей динамики численности народонаселения. То, чем оперировали демографы, а именно глобальными показателями рождаемости, смертности и численности — это средняя температура по больнице. Она скрывала и скрывает совершенно разные, иногда противоположные, процессы в региональном разрезе. В Европе и Северной Америке еще с начала XX века началось падение темпов роста народонаселения, а с конца XX века произошла стабилизация численности населения большинства стран мира. В Китае эти процессы начались в последнюю четверть XX века, а в остальном мире — в начале XXI века.
Таким образом, налицо общемировой процесс, связанный со снижением смертности, а затем и рождаемости по мере роста доходов населения на основе освоения достижений индустриальных и постиндустриальных технологий. Казалось бы, можно однозначно сделать вывод, что предостережение Римского клуба об опасности демографических процессов для будущего человеческой цивилизации оказались ошибочными. Однако это не так.