Также – гарнизон Монкада был вдали от прочих воинских частей. Потому помощь батистовцам придет нескоро. А горы Сьерра-Маэстра рядом – заросшие густым лесом, хороший путь для отхода. Правда, рядом и Гуантанамо, где гринго стоят, – но вряд ли они вмешаются немедленно. Прочь сомнения и вперед, друзья, – победа или смерть!
Однако Фидель не мог забыть и прощальные слова пришедшего «от святой Лючии».
– Мятеж не может кончится удачей, но все же… Если все пойдет не так, как задумано, то мне велено вам сказать. Если вы решите уйти в горы, без продуктов и патронов, не имея подготовленных баз, – вас поймают. Потому в известный вам день, возле того самого пляжа, на котором вы были с двумя друзьями по пути на ферму, будет стоять яхта. И в крайнем случае – человек десять, даже пятнадцать, могут уместиться на ней. Пожалуйста, будьте вежливы с экипажем – богатыми туристами из некоей европейской страны, которые вдруг будут захвачены неизвестными им повстанцами, принудившими их доставить в любую центральноамериканскую страну по вашему выбору. Я бы вам посоветовал Коста-Рику или Гватемалу – но это уже вам виднее.
Эти люди, пришедшие «от святой Лючии», знали даже про ферму Сибоней. Пляж в двадцати километрах от Сантьяго, дорога к нему идет через малонаселенную местность, где лишь изредка попадаются фермы. Фидель вместе с двумя друзьями (тоже участниками Движения), Эрнесто Тисолем и Абелем Сантамарией, приехали туда в мае, ища место для будущей базы для предварительного сбора отряда. Их внимание привлек домик, стоящий почти у самой дороги, но так хорошо спрятанный в зарослях заброшенного сада, что был почти незаметен. Справки, наведенные в ближнем трактире, показали, что ферма принадлежит некоему Васкесу, местному богачу, который прежде сдавал свои владения дачникам, но теперь не хочет, после того как в последний раз там все разгромили и едва дом не сожгли. Но также было сказано, что Васкес весьма жаден – и потому Тисолю удалось договориться об аренде фермы «для разведения цыплят», хозяин потребовал двести песо за два месяца вперед. Неужели кто-то в Движении тайно работает на неизвестных «друзей»? Пока друзей, раз они помогли с оружием. Ну а потом… впрочем, когда мы победим, будет уже иной расклад! И посмотрим, что эти друзья потребуют в уплату за свою помощь. Но это будет завтра – пока же нам надо победить сейчас!
Оказалось, что для победы кроме энтузиазма нужна скурпулезная штабная работа! А вот с ней было плохо – начи ная с того, что сбор штурмового отряда в другом конце острова (за девятьсот километров от Гаваны) был сам по себе проблемой. На ферму участники операции ехали мелкими группами и даже поодиночке – под видом молодежи, спешащей на карнавал. Оружие (кроме пистолетов) доставляли заранее – в ящиках для куриного корма, в корзинах с цветами, в цементных мешках – и ведь его надо было еще распаковать, смазать, проверить! И не было возможности тренироваться заранее именно с ним – особенно с пулеметами и автоматами. Молодые революционеры прежде видели «томпсоны» лишь в гангстерских фильмах, ну а «шмайсеры» и МГ-42 вообще никогда в руках не держали. Никто раньше не бросал гранаты – хотя в ящиках была инструкция с рисунками, снять колпачок, дернуть за шарик и кидать, как все просто… казалось тогда! А у «гарандов» была очень неудобная система заряжания – грозящая оставить без пальцев неумелого бойца. Легче всего было освоить «маузеры» образца 1898 года, основное оружие немецкой армии в обе Великие войны, – но уже после (во время боя!) выяснилось, что некоторые из повстанцев по невнимательности взяли к «маузерам» патроны от «гарандов» и наоборот!
Оставалось лишь утешаться, что, по имеющимся сведениям, батистовские вояки также не отличались высоким боевым мастерством. Из числа повстанцев сто сорок человек должны были атаковать казармы Монкада, второй отряд в тридцать бойцов – казармы в Баямо, где стояла рота жандармов (целью этого отряда было не столько уничтожить врага, как связать его боем и не позволить вмешаться в главные события). Все бойцы были выходцами из рабочего или среднего класса, много было учащейся молодежи, однако законченное университетское образование было лишь у четверых, включая самого Фиделя. Лишь пятеро были старше сорока лет, а подавляющее большинство – в возрасте до тридцати. Всего двое чернокожих, и тринадцать мулатов – «цветное» население Кубы часто поддерживало Батисту, видя в нем «своего». Две женщины, Айдее Сантамария (сестра Абеля Сантамарии) и Мельда Фернандес, – в роли медсестер. И ни одного профессионального военного – что оказалось самым слабым местом всей операции!
Переоделись в заготовленную военную форму – чтобы не выглядеть «бандитами». Часть ее удалось купить у ординатора военного госпиталя (тоже участника Движения), недостающее число срочно пошили Айдее и Мельда, сев за машинки и купив ткань. Раздали оружие и патроны, распределились по боевым группам. Теперь уже не было пути назад.
Фидель сам должен был вести основную штурмовую группу. Еще были отделены две группы поддержки – одна (двадцать человек, командир Абель Сантамария) должна была занять примыкающий к казармам госпиталь, а заодно развернуть там медпункт (для чего в ее состав был включен единственный доктор Муньос и обе девушки-санитарки), вторая (всего пять человек, во главе с Раулем Кастро) завладеть Дворцом правосудия (с верхних этажей которого открывался отличный вид на весь комплекс Монкады) и поддержать атаку снайперским огнем, для чего им были отданы все три имеющихся «маузера» с оптикой[18]. В это время основной отряд должен был ворваться в казармы, разоружить или уничтожить караул – ну а от сонных и пьяных солдат никто не ждал сильного сопротивления. Если бы все пошло по плану… но не было в отряде хорошего военного-штабиста!
С фермы выезжали затемно – и, чтобы не привлекать внимание, не колонной, а поодиночке. И оказалось, что никто из водителей не ориентировался ночью на узких и извилистых улицах Сантьяго-де-Куба! К казарме прибыли в разное время, а кто-то и вовсе опоздал. Однако в шесть часов утра большая часть повстанцев была на месте, и группы Рауля Кастро и Сантамарии вышли на позиции. Фидель решил начинать, не дожидаясь отставших.
(Комментарий на полях: первая ошибка. Надо было ехать колонной, под видом армейского подразделения – предварительно ознакомив водителей с маршрутом: им прибыть накануне, и пройти там хоть пешком. При том уровне дисциплины в гарнизоне, после карнавала, и с учетом латиноамериканского бардака – встреча с бдительным патрулем на улице в шестом часу утра крайне маловероятна! Ну и я бы посадил в первую машину «группу захвата» из самых подготовленных бойцов – способных даже при встрече с патрулем управиться быстро и без стрельбы.)
Поначалу удача сопутствовала повстанцам – часовых на КПП номер три разоружили без шума, одним лишь грозным окриком: откройте ворота, растяпы, генерал едет! А теперь винтовки наземь и марш в казарму! И тут оказалось, что непонятная возня на площади, скопление людей и машин (в течение получаса!) привлекли внимание солдат в ближнем корпусе, они не спали, а наблюдали из окон за происходящим. Что еще хуже, среди них оказались двое сержантов-сверхсрочников, матерых и опытных служак – которые, заподозрив неладное, вышли разобраться. Как раз в тот момент, когда головной «бьюик» в котором был сам Фидель, въезжал в открытые ворота. На грозный окрик одного из сержантов у кого-то из повстанцев не выдержали нервы, и он выстрелил (не попав ни в кого) – оба сержанта тут же укрылись в караульной будке и стали стрелять в ответ.
Еще не все было потеряно. Рвануть на скорости через двор, встать у каждого из выходов, сбросить из кузовов пехоту, которой тут же врываться на этажи – в полной мере использовать фактор внезапности, которая улетучивалась стремительно! Ну а тех, кто в будке засел – походя гранатами закидать! Но проклятый «бьюик» заглох прямо в воротах, перегородив путь остальным машинам! Или же это Теодулио, водитель «бьюика», впервые в жизни попав под обстрел, сделал что-то не то? А затем трусливо выскочил из машины – когда пуля разбила перед его лицом ветровое стекло!
Остальные повстанцы, попрыгав из кузовов, толпой пытались пропихнуть «бьюик» вперед – прячась за его кузовом от пистолетных выстрелов из караульной будки. Никто не сообразил бросить туда гранату – а также, прицепив к «бьюику» трос, дернуть его грузовиком не вперед, а назад, очищая ворота. И он, Фидель Кастро, вожак, но не военный, участвовавший прежде в мальчишечьих и студенческих драках, но не в настоящем бою, когда вокруг пули свистят (хотя сколько этих пуль было поначалу – два пистолета из будки против толпы у ворот!), не сообразил, как поступить. Возня вокруг проклятого «бьюика» продолжалась – когда разразилась катастрофа. Из окон казармы ударил пулемет, затем загремели частые выстрелы из винтовок. И упали тела – сейчас уже не установить, кто из молодых героев Движения первым отдал свою жизнь за свободу. А остальные бросились в разные стороны, попадали наземь, а кто-то, кинув оружие, стал убегать. Они были героями – но не солдатами. Никто не учил их, как надо вести себя под огнем.
Бедой было то, что в казарме был на своем месте полковник Альберто Чивьяно, офицер опытный, решительный и энергичный, подлинный служака. Поднятый с постели, он руководил боем в пижаме, лишь нацепив для узнаваемости фуражку и ремень с кобурой. Но быстро сообразив, что происходит, он не терял ни минуты, отдавая распоряжения. Все больше солдат, слыша его команды, хватали оружие и вступали в бой. Вот уже и второй пулемет включился в перестрелку, полосуя очередями пространство перед воротами. В ответ оттуда тоже стреляли, причем и из автоматического оружия, – но огонь был не метким, не эффективным.
Участники Движения тренировались – в стрельбе по мишеням и голубям. И сочли, что этого достаточно. Но пулеметы были им совершенно незнакомы – и негде было учиться из них стрелять. Мирет с товарищами сумели разобраться, как их заряжать, – но как выставлять прицел в реальном бою? То же самое было с автоматами – никто не предупредил, что эти чертовы «шмайсеры» так задирает при стрельбе очередями, а от раскаленного ствола можно получить ожог. И вдруг выяснилось, что у кого-то к винтовкам не подходят патроны. И не было никакого взаимодействия групп – в суматохе все перемешалось, совершенно непонятно, кто командир, и даже вторые номера пулеметчиков потеряли своих первых. Бой сводился к бестолковой перестрелке – когда те из основной группы, кто не остался лежать перед воротами убитым или раненым, укрылись за автомашинами и каменной оградой военного госпиталя и вели огонь куда-то в сторону казарм. Пожалуй, даже более частый (с учетом большего числа пулеметов), но ясно было, что подняться и пробежать под огнем открытое пространство никому не удастся – и людей в атаку не поднять!