– Герб наш на стене – по названию. Мы ведь только в разговоре «архангелы», а официально надо было что-то менее религиозное, и чтоб «Россия – Италия». Вот и придумали: «Рим 3». Нижняя красная полоса с зубцом символизирует кремлевскую стену, над ней белое и зеленое пополам. У дружественных к нам ленинградцев – клуб «Аврора», золотой трехтрубный силуэт на бело-синем фоне. Считается, если клуб эмблему завел, то это как претензия на вступление в ряды серьезных байкеров, уважаемых всеми. Хотя даже у «махновцев» не у всех есть знак, «1 %» в ромбе – что нас вот столько, но мы есть. Ну и среди них тоже нормальные ребята встречаются иногда.
– Матчасть, ну сам видишь. И наша, и немецкая, и итальянская, и чешская – на любителя. Наша все ж предпочтительнее – с запчастями чуть легче. Хотя и от камрадов добра тоже навалом. Ну и бывает, заключаем с заводом, с тем же Ижмашем, или из Подольска, договор на испытания новой модели – какие выявятся замечания и недостатки. Из новых Минский завод хорошие машины делает, а вот львовские плохи, с ними лишь по городу ездить. Еще «ковровцы» у нас известны – но лишь как «мой самый первый», потому что самый дешевый и легкий, но по сути как мопед. Если желаешь, мы тебе нашу коллекцию покажем – там такое увидишь, что даже в Политехническом музее нет. А сколько всего через наши руки проходило… Мы ведь не только клуб, но и авто- и моторемонт – там, снаружи. Нас вся мотоциклетная Москва знает – и обращаются, когда надо. И те, кто сами ездят, в клубах не состоя, – и клубы победнее, у кого такой базы нет.
– Соревнования? Бывают. И не только гонки. Но и – проехать там, где, казалось бы, и пешком не пройдешь. Хотя это рисково – и лишь для очень умеющих.
– Мотороллеры? Тут тебе сначала про экипировку надо рассказать. Вот есть «малый» мотокостюм – это то, что на мне: куртка из «чертовой кожи», поначалу это американские летчицкие были, теперь и наши научились делать. И все – шлем постоянно не носишь, к седлу пристегиваешь, когда на стоянке, ну еще в дождь и грязь можно на ноги краги из той же кожи быстро нацепить, опять же, исключительно в седле. Этого хватает, чтоб ездить по городу и рядом – и что немаловажно, в таком прикиде вполне допустимо хоть в «Метрополь», хоть в консерваторию. А «полный» костюм – это уже кожаный комбез, или к такой куртке еще и штаны, да с жесткими наколенниками – и при падении спасают, чтоб ногу не покалечить, и технику чинить удобно в полевых условиях. Однако в таком виде в культурное заведение даже для парней считается не комильфо – а для девушек тем более: вот, даже наша Инночка решила переодеться, а ведь здесь в зале все свои. Потому девушки предпочитают, если по городу ехать, да еще надо в какое приличное учреждение зайти, то на мотороллере, его и в юбке вести не проблема. А «Веспу» в Москве купить даже проще – спрос на них меньше, чем на мотоциклы.
Сеньора Смоленцева слушала и молчала. И лишь спросила, когда разговор чуть поутих:
– Сеньор Гевара, у себя дома вы танцевали танго?
Конечно же, танцевал. Представитель «золотой молодежи» Аргентины, принадлежавший к одной из старейших и знатных аристократических семей (притом и весьма богатой, стараниями дона Педро), да еще прославившийся своим романтическим путешествием на мотоцикле, а после еще и поездкой в бунтующую Гватемалу – не мог не быть вхож в лучшие дома Буэнос-Айреса. Где на светских мероприятиях танго был столь же обязателен и популярен, как в Европе вальс.
Лючия обернулась к парням за соседним столиком, что-то тихо им сказала. Двое сразу вскочили и почти бегом направились к эстраде, там уже был готов магнитофон, надо было лишь сменить катушку с пленкой. И вот зазвучала музыка аргентинского танго.
– Сеньор Гевара, вы меня пригласите?
Сочту за честь, сеньора Смоленцева. Но… вы знаете, что такое танцевать танго с мужчиной для репутации благонравной сеньориты, а тем более замужней сеньоры?
– Я слышала о том. Но мы не в Аргентине, а в России. И здесь полный зал, как бы сказали раньше, благородных свидетелей, который подтвердят мое пристойное поведение перед моим мужем. Я прошу от вас всего лишь помощь учителя – давно мечтала научиться танцевать настоящее танго. Вы дадите мне урок – ну а я после обучу своих подруг.
Что ж, если дама просит… Мог ли Эрнесто Гевара мечтать, что будет танцевать с «самой Лючией»? Она сняла шляпу с вуалью – отколола от прически, положила на стул. И они вдвоем вышли на пустое пространство, других пар не нашлось, все предпочли роль зрителей. Сеньора Смоленцева явно не танцевала танго прежде – но похоже, что знала сам рисунок (слышала от кого-то или видела в кино), и была на удивление ловкой, гибкой и пластичной, с хорошим чувством ритма и музыкальным слухом. Потому нельзя было сказать, по уже знакомой Геваре русской пословице, что «первая лепешка в комок».
– Спасибо, сеньор Гевара. Вы отличный танцор. Впрочем, я слышала, наш старший друг много с вами занимался, а танец – это та же гимнастика, полезная и для тренировки боевых умений. Чувствовать партнера, его движения, его намерения – чтобы вовремя подать ему руку… или шпагой проткнуть.
Вы знакомы с доном Педро? Гевара уже не был ничему удивлен. Он сейчас танцевал с самой Лючией Смоленцевой! А завтра окажется, что сам русский вождь Сталин тоже принадлежит к кругу друзей дона Бельмонте?
– Всему свое время, сеньор Гевара. Когда вернетесь из паломничества, вы обо всем узнаете. Но не прежде!
После всей компанией – Гевара, Валентин, Лючия, Инна и еще несколько мужчин – пошли во двор смотреть «музей». В длинном ангаре, пристроенном к стене заднего двора, рядами стояли мотоциклы самых разных марок – Эрнесто узнал американский «Харлей» с самого края, но большинство моделей были ему незнакомы.
– Больше всего фрицев – БМВ, ДКВ, «цундапы». Есть итальянцы, чехи, французы – все, что Гитлер награбил в Европе. Сразу после Победы было, что наши трофеи везли из всего Еврорейха – а бензин был еще по талонам. Ну и задвигали машину в сарай, а после продавали – многие так сюда и попали. А этот вот уникальный экземпляр, «Дукс» выпуска 1910 года, Генерал на свалке нашел, в нерабочем состоянии, мы его восстановили. А эти из одной в/ч списаны, два немецких полугусеничника – тоже по износу, ну мы отремонтировали.
– Все на ходу. Это же не музейные экспонаты, а наглядные пособия: нам полезны, чтоб какие-то удачные конструкторские решения подсмотреть, перенять. А с полугусеничниками так вообще тема особая – если гусянку расширить, а вместо переднего колеса поставить лыжу, то получится уникальный аппарат, чтоб зимой ездить по сугробам, по снежной целине. Мы уже договор с институтом НАМИ заключили, на полном серьезе, – если до войны было, что авиаконструктор Шавров свою амфибию так делал, «на общественных началах», да и Яковлев тоже так начинал – то отчего бы и нам не попробовать? Сделаем, испытаем, в серию запустим – и будут через пару лет у нас по сельской местности такие снегоходы бегать зимой.
Еще Эрнесто был удивлен, когда узнал – что тот, кого все звали Генералом, и правда имел этот чин, который в Латинской Америке считался недосягаемо высоким: так, например, и Арбенс, и его оппонент Армас, и военный министр Диас были всего лишь полковниками, и даже у гринго полковник мог занимать очень высокую должность[35]. И при этом был из простой крестьянской семьи, ну как «гвардейцы» плантации Матавердес.
– Вологодские мы, из деревни Пашенинино. Перед войной успел техникум закончить, в тридцать девятом в армию призвали. В сороковом, как отличника боевой и политической, направили в училище погранвойск, в сорок первом досрочный выпуск – и лейтенант, комвзвода. Так вот и вышло, что воевал хорошо, даже ранен серьезно не был – войну закончил комполка. Хотя Академию не кончал – но на фронте, когда ротного убьют, то нередко назначали на его место кого-то из взводных, и так далее. После еще Маньчжурия, до дембеля успел еще генерал-майора получить. Теперь вот в запасе – работаю, учусь, ну а в свободное время здесь[36].
И к такому человеку – простые студенты (как Гвоздь и Финн отрекомендовались – учимся мы. В том же университете, что вот он – и кивали на Валентина) обращались без всякого почтения, с просьбой подать ключ или чистую тряпку! Что даже в глазах Эрнесто (вовсе не страдающего спесью) было потрясением основ – чинопочитание зло, но есть же иерархия: при всем уважении к своим «гвардейцам», сам Гевара все ж никогда не был с ними запанибрата. Считая себя марксистом, он лишь в эту минуту понял, как это выглядит в реале – коммунистическое правило, что «нет слуг и господ – есть товарищество равных». Хотя дон Педро говорил, что есть и «первые среди равных – те, кто более других совершил».
А Валентин лишь усмехается, явно заметив смятение своего подопечного. Все-таки интересно, а он в каком чине? Равенство равенством – но вряд ли даже при таком отношении каждый советский студент или рабочий может иметь такой автомобиль? Или же Валентин есть лицо при исполнении, и ЗиМ казенный – но это значит, что к нему, Эрнесто Геваре, проявляет интерес важная русская контора, может, даже их ужасное НКВД? Тогда непонятен этот байкер-клуб и обещание совершить мотовояж по СССР. Даже если советские были заинтересованы во втором томе «Дневника мотоциклиста», для того вовсе не нужно было устраивать его приезд в эту страну с такой секретностью, как неоднократно намекал дон Педро. А если речь идет о банальной вербовке в русские шпионы – так он, Эрнесто Гевара, пока ведь у себя в Аргентине ну совершенно не политическая фигура, не влиятельный магнат и не военный, допущенный к тайнам. Вопросы, вопросы – на которые не было ответа. Может, и правда делать то, что предлагают, но при этом смотреть и запоминать? Ведь дон Педро – который прежде никогда еще ему не солгал – обещал, что скоро он, Эрнесто Гевара, все узнает.
– У нас еще три дня, начиная с завтра, – сказал Валентин, – из обязательных дел – твоя экипировка, завтра заедем к товарищу Смоленцевой в «Итальянскую моду», и еще поправим твое здоровье. У тебя