То есть как – разве приход коммунизма не неизбежен? Как самого прогрессивного общественного строя.
– Запомни, Команданте: история – это не канава, по которой катишься, без поворотов. А скорее, поле, где эти канавы поперек – и где-то через них мостки, но вот если мимо промахнешься, то все. Уж сколько стран и цивилизаций туда скатились – кто-то насовсем, кто-то доживает по мелочи. Вот только мы, Россия, – все за тысячу лет испытали, так что, верю, и тут пройдем.
Дальше по пути был Новгород – «откуда пошла вся наша русская земля», как сказал Валентин. Там Эрнесто увидел памятник Тысячелетию России – с изображениями великих личностей этих прошедших веков: князей, царей, полководцев, ученых, мыслителей, художников и поэтов. И решил блеснуть знаниями, спросив – а где тут Иван Грозный, тот русский правитель, про которого вы сняли фильм, получивший вашу высшую премию, и который даже у нас в Аргентине показывали? Войны с татарами, с поляками, со шведами, усмирение боярской вольницы, присоединение Сибири – как родилось и укреплялось Московское царство.
– Ну вообще-то государство у нас уже тысячу лет назад было, еще во времена крещения Руси. Хотя да, Грозный был первым, кто взял титул «царь» – до него верховный правитель именовался «великий князь», и, соответственно, Великое княжество Московское. А нет его на этом монументе потому, что неудобно здесь, в этом городе, увековечивать того, кто учинил великое усмирение. Хотя в оправдание можно сказать, что, во-первых, тогда верховодили в Новгороде купцы, жившие торговлей с Европой и своим интересом очень сильно на нее завязанные, так что, очень может быть, и правда замышляли от Москвы отложиться то ли в самостийность, то ли под шведов или немцев уйти – интересно, как бы любой европейский король поступил, узнав, что какой-то его город подобное замышляет? А во-вторых, доподлинно известно, что в тот год на Русь пришла из Европы чума, от которой, согласно летописям, «и деревни, и целые волости обезлюдели», – так что сильно подозреваю, что Карамзин, писатель, а не историк, сосчитал «жертвами опричного террора» вообще всех умерших в Новгородской земле, отсюда и совершенно дикие цифры. Ну и в-третьих, даже в архивных записях есть, что «лютым казням» подвергались прежде всего «лучшие люди», то есть знать – а новгородская беднота еще и сама с азартом в этом действе участвовала, ну а кого, как думаешь, было больше, бедных или богачей? Но как бы то ни было, поместить на памятник Ивана Грозного тогда сочли неуместным. Хотя он по жизни этого куда больше заслужил, чем иные, тут увековеченные.
На ограде внизу были фотографии под стеклом. Горелая пустошь, руины – и разбросанные обломки металла, вокруг все еще узнаваемого основания монумента.
– Это наши увидели, когда Новгород освободили от немцев. Фрицы памятник взорвали – ведь не могут же недочеловеки и тысячелетнюю историю иметь? Так мы собрали, восстановили как прежде. А это туристам показываем из Европы, кто спросит, а отчего мы, например, Дрезденскую галерею вывезли в Москву, в Пушкинский музей, и возвращать не собираемся. Так если посчитать, сколько Гитлер у нас разрушил, в том числе и такие места, как Пушкин или Петергоф, – немцы нам еще на десять галерей должны остались.
Народу в новгородском кремле было немного – будний день, рабочее время. Поодаль над открытым местом был натянут навес, и ограждение из веревки на колышках, там суетились люди, одетые по-рабочему. В том числе и девушки – в штанах, как все остальные. Хотя среди наших моторейдеров – Инна, Тамара, Лена были сейчас не в кожаных мотодоспехах, а в платьях и шляпках – как и подобает не в походе, а при культурном отдыхе.
– Ленинградские археологи копают. Тут и из других городов могут – но в Новгороде чаще всего работает Ленинградский историко-археологический. Что ищут – ну ты представь, найдут берестяную грамоту, где будет упомянуто о каких-то деталях древней жизни. Или монету – с годом и именем князя. Иностранную монету – доказывающую торговую связь Новгорода с кем-то. Да просто какой-то обломок или черепок – который сумеют опознать как «изделие из Суздали, век одиннадцатый», или «из Любека, век тринадцатый». Историей своей гордиться надо – а для того следует ее как минимум знать. Хотя бы во избежание бреда наподобие «великой арийской расы».
Новгород – это ведь по-русски «новый город»? А старый тогда где был?
– О том историки спорят. Одни считают, что это была Ладога, там и сейчас живут, по этой реке Волхов на север, где она в Ладожское озеро впадает. А другие думают, что все проще: тут недалеко есть место, называемое Рюриково городище, где по легенде и летописи сам Рюрик крепость построил, ну а город был при ней вроде как посад, «новое жилье». Сейчас от крепости той ничего не осталось – лишь археологам раздолье.
– Зато Россия стоит, – вставила слово Тамара, – и это самый лучший памятник. Как у Ефремова, что в «Технике – молодежи» роман о будущем выходит – и там через тысячи лет не будет уже на земле многих из современных городов и даже народов. А будет зато всемирный коммунизм, к звездам!
Валентин слегка поморщился, но промолчал. А может, Эрнесто это лишь показалось?
И вот, Ленинград. Открылся как-то внезапно, едва кавалькада из полутора десятков мотоциклов, двух «газиков» – вездеходов и грузовичка с кузовом походной мастерской перевалила через гребень Пулковских высот. Слева были видны купола обсерватории и жилой квартал научного городка. А справа у шоссе был памятник – два танка возле гранитной стеллы.
– Обсерватории больше ста лет. В войну тут все разрушили в ноль, после строили заново – и немцы тоже расплатились, цейссовской оптикой. А памятник, видишь ведь, что написано: «Здесь проходил передний край», дальше немцы не прошли. Техника – это уже небольшая неточность: Т-54, даже ранняя версия с пушкой восемьдесят пять, на фронт массово пошли лишь летом сорок третьего, Блокада к тому времени уже была снята. Тут бы более соответствовали КВ, тем более что и делал их тут в Ленинграде, Кировский завод – такой танк в Автово на постаменте есть. А полная коллекция военной техники тех лет, и нашей и немецкой, – в Артиллерийском музее в Кронверке. Мы там побываем – если будет время и желание[43].
Их встречали у Средней Рогатки (названной так потому, что при царях тут стоял шлагбаум, «рогатка», где солдаты проверяли, кто, куда и зачем едет – выходит, что царский режим был более тоталитарно-полицейским, чем сталинский?), с десяток парней на мотоциклах, в такой же кожаной экипировке, лишь с другим гербом – изображением трехтрубного корабля. После взаимного приветствия все общей колонной отправились на базу. Проехали по Московскому проспекту, мимо новых домов в классическом сталинском стиле, затем была обширная площадь, громадное здание справа.
– Дом Советов. Перед войной была у кого-то мысль сюда центр города перенести и на юг застраивать. После отказались – а дворец так и остался. Сейчас в нем множество самых разных учреждений.
Затем, всего через квартал, также справа был дворец с башенками, похожий на старинный замок. Картину лишь портили флигеля, пристроенные треугольником.
– Путевой домик императрицы Елизаветы. Построен на случай, если по дороге из Зимнего дворца в Пушкин, простите, тогда Царское Село, государыня устанет и пожелает отдохнуть. А после в нем был Дом инвалидов – да, подобие того, французского, для заслуженных увечных солдат. Сейчас – учебный институт.
Еще пара кварталов – такие же монументальные дома с колоннами. На угловом – башня со шпилем, как на московских небоскребах. Зеленый парк, и еще две высокие стройные башни – одна слева, напротив входа с фонтаном, на центральную аллею, вторая за парком, очевидно, там, где эта аллея кончается[44].
– Парк Победы. Начали его строить еще в то самое первое лето. Аллея посреди – это аллея Героев. У нас по традиции и закону – тем, кто дважды награжден Золотой Звездой Героя, при жизни ставится бронзовый бюст в их родном городе, так что тут увековечены все ленинградцы – дважды и трижды Герои. Таких пока семь: пятеро летчиков – Раков, Голубев, Осипов, Челноков, Федоров, танкист Богданов, ну и наш Отец-Адмирал, единственный, который Трижды. Впрочем, с ним ты еще встретишься, наверное, когда в Москву вернемся. Ну а с его супругой, Анной Грозной, уж точно.
Они тоже «друзья дона Бельмонте»? И снова «когда вернемся» – да в какую большую игру я оказался замешан, всего лишь доктор медицины из Буэнос-Айреса, Эрнесто Гевара? Коммунист по убеждению – но вовсе не вождь и даже не член какой-либо партии. И не совершивший пока ничего, что было бы достойно упоминания. Если не считать тех путевых заметок, три года назад. Неужели все это, что сейчас, – лишь ради таких же заметок по России?
– Ты все узнаешь, Команданте, это я могу тебе обещать твердо. Но лишь когда вернешься из нашего паломничества. А пока смотри, запоминай и делай выводы.
Они свернули с Московского проспекта направо, не доезжая заводских корпусов – как сказал Валентин, «завод Электросила». Всего через пару кварталов помпезные дома сменились заводскими цехами и складами, а после проезда под железной дорогой по сторонам пошел то ли парк, то ли лес, затем снова вид фабричной окраины. Еще два проездатоннеля под железной дорогой, таких узких, что ехать в одну или в другую сторону в них разрешалось по очереди, согласно светофору. Слева двухэтажные дома, аккуратные, но совсем не «столичного» вида – как пояснил Валентин, пленные немцы строили. Карбюраторный завод справа, слева кладбище. Подъем на виадук, через железнодорожные пути товарной станции. И после спуска, поворот направо, и вот, приехали.
– Наша база, – сказал старший из ленинградцев. – «Гостевые» комнаты тоже есть. За технику не беспокойтесь – все обеспечим, предупреждены!
Это место называлось – Глухоозерское шоссе. Рядом не было видно ни жилых домов, ни магазинов, ни даже остановок автобуса – лишь, как сказали, железнодорожная платформа вон там, пять минут электричкой, и ты прямо на Московском вокзале, выходишь на Невский проспект. На колесах тут выйдет дольше, на север до Обводного канала совсем недалеко, но дальше петлять придется – зато пешком там выйдет меньше четверти часа напрямик через сад Александро-Невской лавры. И вообще, это лишь сейчас тут пусто, а как утром на смену и вечером после смены, на завод «Молодой ударник», вон он напротив, народ толпой идет. Транспортом тоже можем вас обеспечить, если кому на двух колесах неудобно (тут ленинградец взглянул на девушек – Инну, Тамару, Лену), хоть мотороллеры, хоть ГАЗ-67, хоть даже «Победу». Товарищу Смоленцевой и Анне Петровне – наше уважение!