. И впредь во избежание подобного церковному руководству всех уровней, вплоть до высшего, вменялось в обязанность немедленно проводить расследование всех подозрительных случаев, скрывать которые от вышестоящего взора запрещалось под страхом отлучения. Ну а деятельность епископов в таких ситуациях должна была расследоваться напрямую Ватиканом.
Была принята доктрина о «христианском социализме» – совмещение христианских и социалистических идей – что позволяло усилить влияние католиков в среде рабочих, крестьян и профсоюзов. Христианская демократия противопоставлялась либеральной демократии. Категорически не признавалась «свобода веры» для любых других религий наравне с собой (делая исключение лишь для православных Церквей) – а особенно для церквей и идеологий, «безнравственных» с точки зрения христианства. «Свободная пресса» западных стран подняла вой о «средневековом мракобесии» и «иудах, продавшихся коммунизму». Что было лишь подтверждением для папы – он делает все правильно!
Одновременно работала Верховная священная конгрегация Святой канцелярии, отделяя «овец от козлищ». До праздника Пасхи 1955 года все сторонники модернизма должны были уйти в отставку «по собственному желанию». Среди них были: иезуит Августин Беа, профессор в Папском Библейском институте в Риме и исповедник самого папы Пия Двенадцатого, итальянский кардинал и патриарх Венеции Анджело Ронкали (в иной истории ставший папой Иоанном Двадцать Третьим), архиепископ Милана Джованни Монтини (в иной истории ставший папой Павлом Шестым), немецкий кардинал и архиепископ Йозеф Фрингс, французский кардинал и епископ Лиенар, австрийский епископ Франц Кениг, голландский архиепископ Бернардус Алфринк, бельгийский епископ Лео Сюненс и ректор Миланской семинарии Джованни Коломбо. Ряд католических богословов, в работах которых обнаружили поддержку модернизма, Конгрегация принудила публично отречься от своих взглядов, а не согласных на это – отлучили от церкви. По миру прокатилась волна «чисток», в ходе которой все сочувствующие модернизму лишались своих постов, епархий и приходов, а наиболее «злостные» (коих, впрочем, было немного) – наказывались отлучением. Также, воспользовавшись удобным случаем, Пий Двенадцатый нанес удар по своей политической оппозиции – многие иерархи РКЦ в США, Канаде, Англии, Франции, Германии, Бельгии и Голландии лишились своих постов или были переведены в другие регионы, а на их место назначили верных папе представителей духовенства Италии, Испании и Латинской Америки.
Среди прочих был вынужден уйти в отставку «по собственному желанию» и неформальный лидер оппозиции, кардинал и архиепископ Нью-Йорка Фрэнсис Спеллман.
Френки, когда-то близкий друг – впрочем, даже теперь Пий Двенадцатый испытывал к нему уважение, как же можно впадать в грех лжи? – говорил о «равноудаленности» Святого престола от обеих доминирующих в мире политических сил – на деле же всячески старался оторвать Церковь от советского блока и не просто приблизить к западному, но и сделать его вассалом. И его не переубедила даже та последняя беседа – в которой папа поделился своими опасениями касаемо будущего разложения Церкви под влиянием модернизма и толерантности (не раскрывая источник сведений – согласно договоренности с советской стороной).
– Пусть так, – ответил Френки, – но это внутреннее дело Церкви, с которым мы можем разобраться сами. Подчинившись же коммунистам, мы через те же пятьдесят лет просто перестанем существовать. Ибо мы – конкурент коммунизму, на одном с ним поле. Сейчас Сталин намерен соблюдать договоренность и не посмеет нас тронуть – но будем ли мы нужны тем, кто сядет в Кремле после него? Когда большинство нашей паствы станет коммунистами и атеистами – зачем тогда им католическая вера? Нас даже не станут разгонять – а просто какой-нибудь мелкий чиновник в Москве подпишет приказ о нашем упразднении, – и толпа этого даже не заметит.
– Станут атеистами – десятки и сотни миллионов полуграмотных жителей Азии, Африки, Южной Америки? – усмехнулся Пий Двенадцатый. – Думаю, этого не случится даже при наших внуках и правнуках. Что ответил мне представитель православного патриарха по поводу ведения нами святой борьбы с мусульманской верой и соответствующей позиции РПЦ: «Поскольку в СССР живут десятки миллионов мусульман и обратить их всех в иную веру не стоит и мечтать…»
– Могу возразить, что точно так же в ГДР живет немало протестантов. Ни в коем случае не сочтите меня им сочувствующим – всего лишь отмечу, что в коммунистической Германии их статус мало отличается от сектантов в СССР: дозволены лишь немногие лояльные к власти, прочие же подвергаются гонениям и полицейским запретам.
– Не надо было им поддерживать штутградского висельника, – папа едва заметно поморщился, вспомнив, как его самого после ареста избивали эсэсовцы. – Эти еретики сами запятнали себя как враги веры. И их не так уж и много – а за нами будут десятки, сотни миллионов прихожан. Если этому не помешают либералы и обновленцы.
– Помешают чем? Если, наоборот, в лоно Церкви придут даже те, кто не вполне разделяет ее догматы. Разве это не увеличит ее паству?
– Тем, что они не будут сынами Церкви! Представьте, что сегодня мы бы объявили ими – всех мусульман, буддистов, кого там еще – при этом не требуя от них отречься от своих заблуждений. На бумаге число нашей паствы выросло бы – но сохранила бы при этом Церковь свою душу?
– А по-вашему, мы не должны приспосабливаться к изменениям, что произошли в мире за минувшие века?
– О каких изменениях ты говоришь, Френки? Церковь одобряет использование в своих целях – достижений научного прогресса. А что изменилось в душе человека за истекшие сто, пятьсот, тысячу лет? Или понятие добра и зла сегодня – не то, что прежде? И высшей целью нашей больше не является спасение невинных душ? Что-то я не вижу подобных изменений – в догматике и обрядах наших конкурентов. Следовательно, все побуждения «сблизиться» на деле являются нашей капитуляцией перед кознями того, чье имя не подобает произносить! И пока я жив и стою во главе нашей Матери-Церкви – я буду стоять на страже наших святых традиций. И чем более угрожающ брошенный нам вызов – тем священней будет эта борьба!
– Уж не метишь ли ты в святые, мой друг?
– Кто может знать, как его подвиг оценят потомки? Однако не забывайся, Френки – даже для тебя я «ваше святейшество». И я позволю себе спросить тебя, – тут в голосе Пия Двенадцатого послышался металл, – следует ли понимать, что ты подвергаешь сомнению мое мнение?
– О нет, ваше святейшество, я не посягаю на принцип непогрешимости… А всего лишь желаю смиренно напомнить, что потомки могут оценить вашу деятельность по-иному. В свете того, что под вашей рукой Святая церковь потеряет благоволение некоторых политических кругов и даже могущественных держав. Что никак не может не сказаться на ее авторитете!
– Пока что я вижу, что следование тому, что хотят от нас те, о ком ты говоришь, подорвет авторитет и влияние Церкви гораздо сильнее и быстрее. Я тебя услышал, Френки, – и остаюсь при своем мнении. Искренне желаю, чтобы ты изменил свое – пока не стало поздно.
Френки, Френки… Ты всегда был вольнодумцем. Умение мыслить самостоятельно – ценное качество, но не тогда, когда вызывает сомнение в авторитете! И ты слишком погряз в мирском – сколько осело на твоем личном счете, за твое усердие, от лиц, что стоят за тобой? Потому ты также сделал свой выбор – неделю назад, в Атланте, штат Джорджия, США, во главе сборища, объявившего о создании Истинной христианско-католической церкви – куда вошли многие из тех, кого отлучил Собор, еще американская «военная церковь», еще несколько квебекских приходов в полном составе и куча такой швали, о которой и приличных слов нет! По тому же подобию, как после большевистской революции в России убежавшие за границу священнослужители РПЦ основали «Русскую православную церковь за рубежом», подвергнув проклятию тех, кто принял коммунистическую власть. Кстати, судьба этой «церкви» была печальна: самая благоразумная (и не запятнавшая себя сотрудничеством с нацистами) часть ее служителей после завершения Великой войны поспешила переметнуться назад к московскому патриархату, с прочими, кто имел неосторожность оказаться на территории, занятой русскими, НКВД обошлось весьма сурово (и на взгляд папы, справедливо), уцелели лишь те, кто успел сбежать за океан или уже находился там. Причем в Атланте на том самом лжесоборе присутствовала и делегация этих схизматиков – что ж, предатели есть предатели, не зря же Данте поместил их в самые глубинные круги ада! И такая природа человеческая – даже там, при выборе главы, едва не разгорелась безобразная склока; однако Френки открыто заявил: если не выберут его, не будет и денег.
– К тому же я – епископ Католической церкви, занимавший в ней не последний пост. Как и некоторые здесь присутствующие джентльмены. Посему места кардиналов и епископов также можно считать занятыми. Ну а всем прочим – воздастся по их усердию!
Что ж, это следовало бы ожидать – наивно было надеяться, что отставленные фигуры мирно уйдут на покое писать мемуары! А уж когда в игре большие деньги и интерес персон с Уолл-стрит – результат был известен заранее. Френки, Френки – может, и надо было тебе (и еще кое-кому) «несчастный случай» устроить, как мне предлагали? Сентиментальным становлюсь, не иначе, – раз не дозволил, ради прежней дружбы. И все-таки оставалась крохотная надежда, что не станешь ты так усердно подлаживаться под американских богачей. Но ты все ж решился – что ж, теперь на войне как на войне! Тем более что ваша «церковь» основным полем деятельности выбрала нашу исконную территорию, Западное полушарие к югу от Рио-Гранде (и еще Вьетнам – но там у нас намечается своя очень хорошая игра) – заявив во всеуслышание:
– Сравните могущество и уровень богатства США и Канады – со странами Латинской Америки. С теми, где влияние Римской церкви было велико – насколько пагубным оно оказалось для этих стран и народов. Которые изначально имели и большее число населения, и более благоприятный климат – но бездарно растратили этот дар, вместо того чтобы трудиться во славу Господню и преумножать свое богатство.