– Ладно, мужики, посмотрим, с чем эта Лиза Британская приехала. Да еще не на яхте, а на линкоре. «Вэнгард», сорок шесть тысяч тонн, размер, как у «Нью-Джерси». Такую тушу по Морскому каналу тянуть, да еще в неспокойную осеннюю погоду – вот нервотрепка и Балтфлоту и портовому начальству. Петрович, ты тоже, наверное, в делах?
– Григорьич, ну не уровень замминистра лоцманом работать. Все мероприятия утверждены, приказы отданы, ответственные назначены. И пройти должен нормально – у него осадка десять с полтиной метров, а канал углубили до четырнадцати[70]. Все рассчитали – что у набережной Красного Флота «Вэнгард» встанет. На том самом месте, где «Аврора» была в ту ночь.
– Не понял, на хрена Елизавете линкор? Яхты, что ли, у нее нет?
– Понты-с, понты! И престиж «владычицы морей». Знаешь ведь, что в мире до черта императорских или королевских флотов с указанием страны, ну как российский был, или японский – но только один Роял Нэви, без уточнения чей, поскольку и так всем должно быть ясно. Ну а этот «Вэнгард», на войну не успевший, в мае сорок пятого флаг поднял – что в нашей истории, что тут, королевской яхтой и работал. В сорок седьмом Георга, папу Елизаветы, в Кейптаун возил, в сорок восьмом все королевское семейство в Австралию, в пятидесятом в Индию, теперь вот к нам. Даже такая деталь известна – что в адмиральском салоне, который апартаменты монарха на борту, мебель из Букингемского дворца, а вместо одной из зенитных установок оборудовали трибуну и солярий. Чтоб в море Елизавета могла загорать, загородившись стенками от взглядов матросни – а в порту щиты опускаются, и удобно речь толкнуть перед аборигенами и журналистами.
– А все ж, чего ей надо? И при чем тут твоя?
– А это и нам очень интересно. Ведь британская королева – это кто? Для совсем дураков – чисто декоративная фигура, вроде символа монархии. Для серьезных людей – «несменяемый член парламента», кто может, например, этот парламент распустить. Ну и совсем глубоко – что она член мировой закулисы, вроде как смотрящая от нее за европейскими делами. Так что делайте выводы!
– Погоди, так ведь твоя – с американцем толковала. Англичане что, тоже в курсе? И это правда, что от королевы пожелание, чтоб ее «сама Анна Лазарева» встречала?
– Вот и узнаем – насколько они и штатовцы друг с другом делятся. Хотя возможен и вариант – что англичане всерьез озабочены стать посредниками. Поскольку если начнется драка – мы и янки еще можем пережить, а вот от их острова однозначно лишь радиоактивный пепел останется. Ну а личность «той, кто на трибуне рядом со Сталиным стояла» у многих в мире теперь вызывает интерес.
– Так что, Михаил Петрович, гордись – жена у тебя по авторитету, власти, известности и красоте британской королеве не уступит. А то и выше.
– Сам-то Юра, женат на той, у кого в подругах сама Софи Лорен. Кстати, а она с чего в Питер?
– Формально по делам «Русско-итальянской моды». А по сути – в таком деле, и упустить свое место помощницы при твоей? Знаешь ведь, что она для нее костюм шила.
– Ага, вдохновившись «Звездными войнами». Дарт Вейдер – в женском варианте.
– А что, вполне образ – воительница из будущего, какого мы Райану расписали, и в то же время женщина. Но меня больше беспокоит, с чем королева к нам едет, что будет предлагать.
– А что она нам предложить может? Британия сейчас точно не в том положении, чтоб нам угрожать!
– Эх, не понимаете вы до конца политики, «люди войны». Воевать оно, конечно, страшнее, кровавее, но в то же время проще. Знаете ведь – «выиграли войну, проиграли мир». Если я прав и Елизавета едет к нам, чтоб предложить, не от себя, не от Британии, а от всего их англосаксонского мира, новый курс отношений…
– Погоди, а отчего она? Если первая роль у американцев.
– Ну так невместно самому их президенту «лицо терять». А она в данном случае самый подходящий посредник. Если она и правда предложит «давайте жить дружно», но будет это лишь войной по иным правилам, вам «перестройку» напомнить? Разложат нас изнутри, совратят, как та пани нашего Валю – и привет! Горбачева с Ельциным наверх не пустят – так другие имена будут у тех, кто решится.
– Так мы ж тоже в курсе. И те, кто наверху. Не допустим!
– Плохое это дело, «держать и не пущать» – наши застойные забыл? Когда таких вот мелочных запретов было выше крыши – только они не работали. И лишь злили народ. А даже сами «сторожа» уже в свои правила не верили.
– И что ты предлагаешь, Григорьич? Самим в гроб ложиться и помирать?
– Всего лишь указываю: на нехоженое поле вступаем! Вам, воякам, все лучше видно – и техника, и тактика со стратегией. А вот что нам, политикам, делать, чтоб коммунизм реально жил, – не знает никто. Ни Маркс с Ильичом, ни мы с вами. Можем лишь планы составлять – а вот насколько они сработают?
– А вот для этого мы и тут, чтобы проверить. Может, для того нас сюда и закинули высшие силы или еще незнамо кто? Чтобы эксперимент провести – практика критерий истины. И если единичный случай, СССР там, не удался – то возможно, что это не общее правило.
– Ладно, мужики, в этот бой ввяжемся – и посмотрим. А пока – налей еще.
В интересное время живем! Когда реально ощущаешь себя не просто экспонатом истории, но и ее творцом. Когда от твоих дел – что-то меняется.
А это очень дорого стоит!
Этот же день
– Ну что, старая гадина, не успела сбежать? – произнесла Лан, глядя на пожилую женщину. – А помнишь, как ты нас с сестрой приказывала бить за самый пустяк?
– Теперь заплатишь за все, – сказала Кианг. И продолжила, обращаясь к офицеру комендатуры: – Лейтенант, велите солдатам дать этой твари триста, нет, пятьсот, нет, тысячу палок! И скажите им, если они будут бить слабо – то сами получат столько же!
Офицер кивнул. Вспомнив притчу о великом мудреце, который лишился головы, посмев спорить с любимой наложницей императора – а кто эти женщины и какое влияние имеют на самого командующего, знала вся Десятая армия. В которой (как и во всей НОАК) бамбуковая палка в руках ефрейтора или сержанта для наказания нерадивых или неумелых солдат была обычным делом (что поделать, традиции!). Равно как этому наказанию подлежали и гражданские нарушители порядка. Хотя обычно кара не была столь суровой – тысячи же палок хватило, чтоб насмерть забить даже мужчину самого крепкого телосложения. Однако лейтенант не имел никакого желания ради даже почтенной пожилой женщины ломать свою карьеру.
Да этого и не требовалось – достаточно было лишь процедуру соблюсти. Раз согласно уставу, при экзекуции обязан был присутствовать медик, то довольно было шепнуть отправленному посыльному пару слов. Ну а если нужного человека не окажется на месте – значит, судьба этой женщине быть забитой.
– Так, что тут происходит?!
Сестры одновременно на миг сморщили носики в гримасе недовольства. Русский, Ван Михалыч – которого сам господин называл странно, «молчи-молчи». Договориться с ним было можно – но не всегда. И как ему объяснить свое святое право на месть – о котором мечтали годами?!
– Эта женщина, госпожа Минчжу, – преступница! Помещица, эксплуататор! Била нас постоянно и ни за что. Не было дня, чтобы мы легли спать не битыми.
– Издевалась над нами – как эсэсовка из концлагеря. Когда не находила за что – то придумывала.
– Голодом морила! А в конце вообще выгнала из дома, как собак.
– Сколько мы от нее получили – тут и тысячи палок будет мало! Она гадина – хуже фашиста!
Русский рявкнул:
– Тихо! Говорите по очереди. А вообще, надо и обвиняемую спросить – что она скажет в оправдание.
– Ее язык лжив, как жало змеи! – бросила Кианг. – Конечно, она будет клясться, что относилась к нам как к родным дочерям. Кто ей поверит?!
Госпожа Минчжу не понимала, почему с ней обращаются как с преступницей. Да, она хорошо помнит этих девчонок, очень дальнюю свою родню, которым она когда-то из милости позволила жить в своем доме – и, конечно, требовать от них работы, чтобы даром не кормить. И она искренне их любила, как своих дочерей, – а что до наказания, то ведь «тот, кто жалеет палок для воспитания детей, оказывает им очень плохую услугу». Девочки были слишком строптивы, своевольны и никогда бы не нашли себе достойных мужей – и потому она старалась привить им послушание. Ну а после – время было трудное, и пришлось выгнать из дома тех, чей труд не окупает кормежку, это было жестоко, но оправданно, чтоб не умирать всем. Ну а сейчас она всего лишь хочет уехать из Шанхая и пришла в комендатуру за разрешением. Уехать – к племяннику Ма, который живет в Сингапуре, в надежде, что в его доме найдется место для старухи.
– Так! – подвел итог русский. – Давайте по закону. В котором нет такого, чтоб палками до смерти бить – у нас тут не империя, а народная власть! Если вы считаете ее преступницей, то изложите свои обвинения письменно, я по инстанции передам. И подобно тому, как у нас в СССР после семнадцатого года вполне законно ловили и ставили к стенке всяких жандармов, провокаторов и прочих палачей трудового народа, хотя бы они свои преступления совершали в досоветские времена – так и в Народном Китае, насколько мне известно, в кодексе есть аналог нашей статьи 58-13!
– Мы с сестрой гражданки СССР, – заявила Лан, – уже три года. Подавали прошение, его удовлетворили.
– Тем более, – ответил русский, – тогда отвечать эта женщина будет по советскому закону.
– Слышишь, тварь? – произнесла Кианг. – В Гулаге сгниешь. Тебе это будет страшнее, чем палки.
– Палки тоже, – заметила Лан, – хотя бы за проживание без документов. Отчего явилась на регистрацию в комендатуру лишь сегодня? Сколько дней просрочено после указа, – и помнится мне, за это наказание положено. Пусть всего тридцать палок – но я хочу, чтобы ты испытала то же, что и мы, старая собака женского пола! У вас есть возражения, товарищ Ван? Это будет по закону!