Русский лишь руками развел. И сказал – ну раз положено… но только в присутствии фельдшера! Госпожа Минчжу во время экзекуции молчала – хотя солдаты старались, исполняя приказ. Лишь сказала, когда ее уносили в камеру:
– Небо вам воздаст, девочки. По справедливости.
– Воздаст, – ответила Лан, – мы станем женами нашего господина. И будем жить в царстве коммунизма, как в небесном раю. А ты сдохнешь и ничего этого не увидишь!
Ленинград. Этот же день
Суббота 15 октября – выходной. С этого года ввели в СССР пятидневку. И потому на набережной полно гуляющей нарядной публики – несмотря на дождь. Пока моросит, но грозит разойтись сильнее, и ветер с залива воду нагоняет – еще не наводнение, но на спусках к Неве самые нижние ступени уже залило. Но ленинградцев этим не испугать – а от дождя зонтики над головами, черные у мужчин и разноцветные у женщин. Ветер зонтики гнет, рвет, выворачивает бутонами – а нередко и вырывает, особенно из слабых женских рук – сравнить города мира по числу унесенных ветром зонтов, так Ленинград занял бы одно из первых мест. Однако даже в такую погоду многолюдно на мосту Лейтенанта Шмидта – не каждый день в Ленинград приходят иностранные военные корабли.
Набережная от моста к Адмиралтейскому заводу оцеплена милицией, никого не пускают – и народ с моста пытается разглядеть, что там происходит. Среди толпы на середине моста парочка ничем не примечательная – парень в кожаной куртке (как обычно мотоциклисты одеваются) и темноволосая девушка в синей накидке, большой сиреневый зонтик с трудом удерживает, стараясь не только себя, но и своего спутника прикрыть.
– Надо было бинокль взять, – сказал Гевара. – Лена, зонт не наклоняй, не видно ничего.
– Тогда его ветром вывернет, – ответила Рябинина. – Ай! Ну вот, я ж говорила. А мне указано тебя беречь – а то промокнешь, простудишься и заболеешь, как Инсаров в кино.
– «Хорош бы я был солдат, если непогоды боялся», – произнес Гевара слова из фильма. – Скажи, а без приказа тебе было бы со мной неприятно? Или у тебя другой парень есть?
– Глупый ты, Эрик, хотя и… По пунктам: во-первых, если тебя готовят для чего-то важного, то надо убрать с дороги все мелочи, что могут помешать. Во-вторых, приказ самой нашей Анны Грозной – с ним не шутят. И в-третьих, нет у меня никого пока – а ты очень даже положительный во всех отношениях. Но если думаешь, что можешь руки распускать после того, что было, – я тебя разочарую. Так понятно?
– Тебе не приходилось слышать от кого-то, что сеньора Анна знает будущее? Моя мама говорит – как Дама Под Вуалью, госпожа судьба или госпожа удача.
– Она очень много знает и умеет. И у нее талант вождя. Не зря ведь ей сам товарищ Сталин доверяет! И, конечно, отдавая приказ, она предвидит, что будет в итоге.
– Нет, я о другом. Ты не слышала о таком – чтобы она знала то, о чем никак нельзя было узнать заранее? То, что должно случиться завтра.
– Значит, была какая-то информация, что ей сообщили. А откуда – нам знать не положено. Ну помоги же мне зонтик расправить!
– Лучше закрой – а то улетишь с ним, как Мэри Попинс из книжки, что мне мама когда-то читала. А шляпу надень – вуаль тебе идет.
– Эрик, ты уже мной командуешь? Бегал сегодня за моей шляпой – здесь в Неву за ней прыгнешь? Надену, когда с моста уйдем. Зонт подержи… теперь порядок. Ай! Ну вот, опять вывернуло! Тебе смешно?!
– Представляю английскую королеву в такую погоду. Строго по традиции, под большим черным английским зонтом. И, наверное, тоже в шляпке с вуалью.
– Эрик, а кто она, собственно, такая? Тебе сама Анна Петровна напутствие давала – а знаешь, что ее наши за глаза называют «стальной леди» или «стальной королевой»? И сейчас, заметь, это к ней британка приплыла, значит, ей это больше было надо! Может, мы и узнаем, о чем они говорили – из мемуаров, лет через пятьдесят. А может, даже раньше – если до того по всему миру коммунизм победит и не будет больше секретов. А что – вот пятьдесят лет назад только взлетели первые аэропланы, про радиацию знали лишь из опытов Кюри, во всем мире были монархии, а проклятый царь на Дворцовой расстреливал пролетариев – и никто не думал про две мировые войны. Теперь представь изменения на полвека вперед, год 2005-й. И ведь мы до него доживем, увидим своими глазами!
Гевара чуть помолчал, будто не решаясь – затем все же спросил:
– Лена, а если бы тебе предложили узнать свое будущее, кем ты станешь и когда умрешь – ты бы согласилась? Тебе не было бы страшно?
– Прости, но я в гадание на хрустальных шарах не верю, – улыбнулась Лена, – зато по математике у меня «отлично».
Гевара чуть вздрогнул, вспомнив, что видел он – и именно на экране непонятного прибора.
– Есть там раздел, теория вероятности, – продолжила Лена, – для чего-то глобального есть «закон больших чисел», где можно найти тенденцию по среднему, ну а для одного человека, тебя или меня… Только вероятность – и чем дальше и сложнее событие, тем меньше процент. Вот, например, девяносто девять из ста, что в понедельник с утра мы будем вместе лекцию слушать в Школе, поскольку у нас билеты на «Красную стрелу» завтра вечером – один процент оставляем на что-то чрезвычайное…
– Например, что сеньора Анна имеет какие-то планы касаемо нас, – заметил Гевара, глядя вниз. – А что скажешь, наводнение будет? По радио утром был прогноз. А я совершенно не моряк, у меня от вида этих бушующих волн морская болезнь. И если нам придется спасаться, как герою какой-то вашей поэмы…
– Эрик, имя Пушкина надо знать любому образованному человеку. Похоже, будет – вода явно поднимается, ты на ступени глянь. И ветер с моря штормовой, смотри как зонтик рвет – ай, ну помоги же, не удержу! Но если мы сейчас уйдем, то в гостиницу успеем до потопа, – тут Лена лукаво прищурилась, – хотя весьма вероятно, по пути ты будешь снова ловить мою шляпу. Которую я купила в «Итальянской моде» специально к нашей поездке – так что если ее в лужу кинет или унесет совсем, мне будет очень жаль, ты это учти! Эрик, пойдем, нам еще позаниматься надо – ты не забыл, что в понедельник тебе реферат сдавать на тему…
– «Экономическая история Голландии», – произнес Гевара. – Скучный предмет…
– Ай, ай, Эрик, что первично, согласно марксизму? Вот отчего все считают, что история – это революции и войны, а экономика – что-то побочное, когда она основа всего. И все политические движения успешны, лишь если есть деньги и прочий ресурс.
– Я ж не собираюсь стать банкиром. Или владеть фабрикой.
– Однако чайной плантацией ты управлял? Эрик, я от тебя не отстану – пока товарищ Куницын свои сердечные дела решает, шефствовать над тобой поручено мне. И с меня за то спросят!
– Надо мной уже надзирают – мама, теперь еще и отец Маттео.
– Что делать, Эрик, – тебе надо пройти ускоренный курс Школы за один год, как мне сказали. Тебя ведь готовят в вожди революции в твоей Аргентине, или в какой-то иной стране – да, не допущена я к высшим секретам, но информацию анализировать умею. Если тебя учат именно этому: разбираться понемногу во всем, чтоб управлять и ставить задачи – экономистам, военным, ученым. И без скучной экономики тебе не обойтись, если ты хочешь не только захватить власть, но и удержать ее. Или еще до того – видеть слабые стороны правящего режима. «Голландия перестала быть державой, потому что ее элита смотрела на страну как на место, где толпа нищих оплачивает ее, элиты, счета» – ничего не напоминает? Исторический материализм – если что-то было когда-то, то при действии тех же законов исторического развития и наличии тех же предпосылок и интересов…
– Я знаю, – сказал Гевара, – где я буду через год, в какой стране. Там сейчас ад, народ готов восстать, скинуть продажного тирана-диктатора. И я знаю, что мы победим – с вероятностью, как ты говоришь… Лена, а все же, если бы тебе сказали – что с тобой случится?
– Если бы мне дали поручение выполнить это? Ну, я бы прикинула, умею ли, справлюсь – чтоб не подвести. И честно бы сказала – да или нет. Ну а знать точно – разве это возможно?
А еще Лена подумала, но вслух не сказала – что Эрик Гевара бесспорно наш, но верно говорили на лекциях по этнологии, что в испанцах и итальянцах (а ведь аргентинцы к ним близки) поповщина сидит, не выбить! В чудеса верят – вместо того чтобы самим их творить. И слухи считают истиной – вроде тех, что одна подруга рассказывала, что слышала от своего ухажера, капитан-лейтенанта, что в войну у нас распространяли информацию о «подводных силах коммунистического Марса» в качестве дезы для немцев и союзников. И что якобы знаменитая «моржиха» и весь ее экипаж с Марса прилетели – смешно! Если Лена сама не только Анну Петровну Лазареву, но и ее детей видела, был случай; чтоб между марсианином и земной женщиной – это лишь в романе Александра Богданова возможно! Ну а наука биология однозначно говорит, что на разных планетах, даже если там жизнь на той же белковой основе, совместимости по генам и хромосомам не может быть никак – это скорее в гибрид кошки с собакой поверить можно! Любому здравомыслящему человеку ясно, что изобрети советская наука машину времени – это было бы открытие мирового значения, да ведь и мы бы тогда не упустили случай нашим угнетенным братьям в иных временах помочь. Ай, задумалась, за зонтиком не уследила – порывом снова вывернуло и чуть не унесло!
– Эрик, уйдем – а то простудишься. Все равно не видно ничего – а дождь все сильнее. Да, все спросить хотела – а отчего ты «Че»? Товарищ Куницын сказал, от твоей любимой присказки – а я не слышала ее от тебя никогда.
– Потому что мы с тобой по-русски говорим. А не по-испански. Лена, а если я попрошу тебя поехать со мной – что ты ответишь?
Рябинина молча отвернулась. Сложила зонт – все равно от него нет пользы на таком ветру. Шляпу надела, надвинула поглубже, чтобы не сдуло, и лицо прикрыть, полями и вуалеткой. И лишь тогда к спутнику своему повернулась и произнесла:
– Эрик, ты очень хороший и правильный. Как Инсаров. Но мне, в отличие от той героини кино,