Маршал Советского Союза Василевский, внимательно наблюдая за развитием событий на 1-м Прибалтийском фронте, пришел к выводу, что наступление его войск одновременно в западном, северо-западном и северном направлениях не позволяет сосредоточить необходимые силы для занятия Даугавпилса. Он, посоветовавшись с генералом армии Баграмяном, в ночь на 12 июля обратился к Сталину с просьбой освободить фронт от нанесения главного удара левым крылом на Каунас и разрешить ему сосредоточить усилия на правом крыле, против Даугавпилса, нацелив подходившие во фронт 51-ю и 2-ю гвардейскую армии в центр, на Паневежис и Шяуляй. «Я выразил уверенность, что, развивая в дальнейшем этот удар на Ригу, можно быстрее и с меньшим риском расколоть здесь немецкую оборону, выйти к Балтийскому побережью, перерезать коммуникации из Прибалтики в Восточную Пруссию и отсечь группу армий “Север” от Германии, – пишет Василевский. – Кроме того, это неизбежно должно было сказаться на сопротивлении немецких 16-й и 18-й армий в целом, и тогда 2-му и 3-му Прибалтийским фронтам легче будет наступать из Псковской области в направлении Рижского залива»[230].
Сталин, согласившись с этими предложениями, спросил, сколько нужно времени фронту для подготовки удара. Василевский сказал, что удар с вводом новых сил можно предпринять не позднее 20 июля. Верховный главнокомандующий согласился с этим, но потребовал, ни в коем случае не прекращать наступления имеющимися силами. Он также отметил, что левофланговая 39-я армия 1-го Прибалтийского фронта, нацеленная на Каунас, будет возвращена 3-му Белорусскому фронту. В результате разграничительная линия между фронтами от Пабраде пройдет через Кедайняй в долину Шушве и к Жмудской возвышенности. Таким образом, Южная Литва (Вильнюс, Каунас, Принеманье) будет входить в полосу ответственности 3-го Белорусского фронта в качестве опорной территории для действий против Восточной Пруссии. Войскам же 1-го Прибалтийского фронта придется наступать на северо-запад, к Курляндии, и на север к Риге.
Маршал Советского Союза Василевский, согласившись с решением Сталина, предложил передать из 3-го Белорусского фронта в 1-й Прибалтийский фронт 5-ю гвардейскую танковую армию и 3-й гвардейский механизированный корпус. Ответ был получен только через два дня. Сталин сказал, что 1-й Прибалтийский фронт усилен хорошо пополненными и вооруженными 2-й гвардейской, 51-й армиями и 3-м гвардейским механизированным корпусом, а поэтому танковую армию необходимо оставить в 3-м Белорусском фронте. «Таким образом моя попытка, доказать всю выгодность перехвата коммуникаций группы армий “Север” на шяуляйско-рижском или шяуляйско-лиепайском направлениях 1-м Прибалтийским фронтом, усиленным 5-й гвардейской танковой армией, ни к чему не привела, – вспоминал Василевский. – И.В. Сталин сказал в заключение, что при необходимости это можно будет сделать и позднее, а пока требуется выполнить поставленные задачи имеющимися силами»[231].
Тем временем командующий 1-м Прибалтийским фронтом принимал меры с целью устранения угрозы флангового удара противника. Для этого он изменил задачу 43-й армии. Ей приказывалось главными силами развивать наступление на Даугавпилс и во взаимодействии с 6-й гвардейской армией овладеть им, а частью сил продолжать преследование врага в направлении Паневежиса. Но и после этого перелом в ходе боевых действий не наступил. Обе армии, введя в сражение все имевшиеся резервы, по сути, утратили наступательный потенциал. Войска фронта, продвинувшись в ходе десятидневных боев на правом крыле на 40—50 км и на левом – на 100—140 км, находились восточнее Паневежиса. Они не смогли полностью выполнить задачи, поставленные Ставкой ВГК. Основными причинами этого являлись: упорное сопротивление противника; резкое снижение активности авиации 1-го Прибалтийского фронта из-за недостатка аэродромов; большие потери в людях и технике; трудности в материально-техническом обеспечении боевых действий.
Несмотря на все это, Сталин считал необходимым продолжить наступление на Паневежис и Шяуляй, а также нанести удар на Рижском направлении с целью изоляции группы армий «Север» от остальных сил вермахта на Восточном фронте. В соответствии с ранее принятым Ставкой ВГК решением 1-й Прибалтийский фронт с 24 часов 15 июля передал 39-ю армию в занимаемой полосе 3-му Белорусскому фронту, получив взамен 3-й гвардейский механизированный корпус[232]. Одновременно Ставка ВГК потребовала ускорить выдвижение из своего резерва 2-й гвардейской и 51-й армий, а также усилила 3-ю воздушную армию одним бомбардировочным авиационным корпусом и одной отдельной бомбардировочной авиационной дивизией[233].
Командующий 1-м Прибалтийским фронтом, выполняя приказ Ставки ВГК, начал сосредоточивать на Шяуляйском направлении 51-ю и 2-ю гвардейскую армии. Он приказал командующему 51-й армией генерал-лейтенанту Я.Г. Крейзеру сменить войска 43-й армии, чтобы они могли нанести удар на Даугавпилс. Левее 43-й армии занимала полосу наступления 2-я гвардейская армия генерал-лейтенанта П.Г. Чанчибадзе. Для развития их успеха предназначался 3-й гвардейский механизированный корпус генерал-лейтенанта танковых войск В.Т. Обухова. Всего на направлении главного удара развертывалось более половины стрелковых, свыше 60 % танковых соединений и до 50 % артиллерии фронта, что позволяло создать значительное превосходство над врагом.
Командующий 51-й армией генерал-лейтенант Я.Г. Крейзер. СССР
Гитлер, опасаясь выхода войск Красной Армии к границам Восточной Пруссии, 18 июля вызвал генерала пехоты Фриснера в свою Ставку. Командующий группой армий «Север», доложив обстановку, предложил перенести линию фронта к Западной Двине. Гитлер, выслушав его, решил выделить для группы армий заградительный отряд, который должен был воспрепятствовать прорыву частей Красной Армии на Ригу через образовавшуюся «брешь в вермахте». С таким «пополнением» Фриснер вернулся в свой штаб.
На следующий день, 19 июля начальник штаба верховного главнокомандования вооруженных сил Германии генерал-фельдмаршал Кейтель в дополнение к ранее изданным распоряжениям подписал приказ № 007715/44 о подготовке обороны рейха (приложение № 2). В приказе отмечалось, что «подготовка обороны территории Германии, на которой ведутся боевые действия, входит в части, касающейся мероприятий по сухопутным войскам и общих вопросов деятельности вооруженных сил, в компетенцию начальника вооружений сухопутных сил и командующего армией резерва и в соответствии с его директивами составляет задачи командующих войсками военных округов…». Для этой цели намечалось привлечь все слои населения. Следовательно, Верховное главнокомандование не было уверено в том, что в будущем удастся остановить наступление войск Красной Армии. Но пока противнику еще удавалось его сдерживать.
Не только немецкое командование было обеспокоено успешным наступлением войск Красной Армии. 22 июля на совещании у верховного главнокомандующего экспедиционными силами генерала Д. Эйзенхауэра основным вопросом «было обсуждение сложившейся обстановки, которая диктовала, чтобы Монтгомери[234] двинулся вперед всеми силами, проявляя настойчивость. Наряду с чисто военными соображениями этого требовала и политическая ситуация. Общественность обеих стран была раздражена и проявляла нетерпение, так как видела большие успехи русских»[235].
Пока части и соединения 51-й и 2-й гвардейской армий выходили в свои полосы, войска 6-й гвардейской и 43-й армий после небольшой паузы продолжили наступление на Даугавпилсском направлении. С утра 22 июля главные силы 6-й гвардейской армии нанесли удар на Даугавпилс с юга. Однако это не стало неожиданностью для противника. Он своевременно сосредоточил здесь все резервы и часть сил с других, менее активных участков. Соединения армии вели наступление, испытывая недостаток в снарядах и минах, а также при слабой поддержке авиации. Отражая контратаки врага, они медленно продвигались на север, преодолевая с тяжелыми боями каждый километр. За два дня глубина вклинения стрелковых корпусов составила всего 8—12 км. «Помощи у командующего 1-м Прибалтийским фронтом И.X. Баграмяна я не просил, – вспоминал И.М. Чистяков, – так как знал, что он не мог направить в район нашей армии дополнительные силы. Положение других армий фронта было не легче, чем у нас. Ни в одной операции Великой Отечественной войны мне не приходилось так часто докладывать командующему фронтом о тяжелом положении армии, как у Даугавпилса. Временами положение у нас было буквально критическим, причем такое положение, я знал, существовало не только для 6-й гвардейской армии, но и для всего 1-го Прибалтийского фронта. Армейских резервов у меня не было совсем, а обстановка требовала срочно парировать удары контратакующего противника, особенно в разрывах между корпусами»[236].
Командующий 2-й гвардейской армией генерал-лейтенант П.Г. Чанчибадзе. СССР
В полосе 43-й армии противник силами трех дивизий (моторизованная СС «Нордланд», 58-я и 225-я пехотные) и одной бригадой штурмовых орудий (393-й) нанес 22 июля контрудар с целью отбросить части 92-го и 1-го стрелковых корпусов, освободить железную дорогу Даугавпилс – Паневежис и устранить угрозу Шяуляю. В течение суток на р. Свента, на участке дороги Даугавпилс – Шяуляй, шли ожесточенные бои. Противнику удалось потеснить 1-й стрелковый корпус генерал-лейтенанта Н.А. Васильева и, продвинувшись на 2—3 км, вновь овладеть участком железной дороги между станциями Скапишкис и Панемунелис. Однако уже на следующий день ударом 204-й и 306-й стрелковых дивизий командующий армией генерал-лейтенант А.П. Белобородов сумел восстановить положение.
Советские солдаты 1-го Прибалтийского фронта в бою
23 июля Гитлер принял решение сменить командующего группой армий «Север». Фриснеру было присвоено воинское звание генерал-полковник, и он получил назначение на должность командующего группой армий «Южная Украина». Здесь он сменил генерал-полковника Ф. Шёрнера, назначенного 24 июля командующим группой армий «Север». Одновременно генерал-майор О. фон Нацмер сменил генерал-лейтенанта Г. Кинцеля на посту начальника штаба этой группы армий. Командующий силами «Остланд» был подчинен генерал-полковнику Шёрнеру[237]. Гитлер, пытаясь не допустить прорыва войск Красной Армии в Восточную Пруссию, требовал