Несмотря на такой вывод, генерал-полковник Захаров был недоволен ходом событий. «Ликвидация окруженных разрозненных групп противника идет возмутительно медленно и неорганизованно, – отмечал он в приказе от 7 июля. – В результате безынициативной и нерешительной деятельности командармов противник в поисках выхода мечется из стороны в сторону, нападает на штабы корпусов и армий, на склады, на автоколонны, тем самым нарушает бесперебойную работу тыла и управления»[272]. Командующий 2-м Белорусским фронтом потребовал от командующих 49-й и 50-й армий, выделив пять дивизий для борьбы с окруженным противником, остальными силами обойти его группировки с севера и юга, расчленить и уничтожить их в лесах севернее и северо-восточнее населенного пункта Волма. Во исполнение этого приказа командующий 49-й армией генерал-лейтенант И.Т. Гришин выделил три стрелковые дивизии (369-ю, 324-ю и 380-ю), а командующий 50-й армией генерал-лейтенант И.В. Болдин – 38-й стрелковый корпус (110-я, 385-я, 330-я стрелковые дивизии).
Более успешно действовала 33-я армия (генерал-лейтенант В.Д. Крюченкин) 3-го Белорусского фронта. В оперативной сводке Генерального штаба Красной Армии отмечалось, что она в районе юго-восточнее Минска 8 июля в основном закончила ликвидацию окруженной группировки противника. В результате боев с 4 июля уничтожено 18,7 тыс. солдат и офицеров, 33 танка и самоходных орудия, 139 орудий разного калибра, захвачено в плен 14 932 солдата и офицера, взято в качестве трофеев 45 танков и самоходных орудий, 503 орудия разного калибра, 292 миномета, 1988 автомашин и другая техника[273].
Командующий 2-м Белорусским фронтом, стремясь избежать ненужных жертв, направил окруженным войскам ультиматум о капитуляции. Командир 12-го армейского корпуса генерал-лейтенант В. Мюллер, на которого командующий 4-й армией возложил руководство окруженной группировкой, впоследствии вспоминал, что в результате боев с частями Красной Армии и партизанскими отрядами, потери связи, отсутствия необходимой медицинской помощи, в окруженных частях и подразделениях начался процесс разложения. Поняв безвыходность положения, Мюллер 7 июля обратился к офицерам и солдатам с предложением прекратить бессмысленное сопротивление и вступить в переговоры с русскими о капитуляции. «Однако все настаивали на новых попытках прорвать кольцо окружения, – вспоминал Мюллер. – Каждый день дальнейших боев стоил нам бессмысленных жертв. Поэтому я около четырех часов утра 8 июля 1944 года в сопровождении одного офицера и горниста выехал верхом из нашего расположения и направился наугад навстречу русским, ориентируясь по огню их артиллерии. Мы наткнулись при этом на охрану штаба крупного артиллерийского соединения; меня немедленно препроводили к одному из старших советских офицеров. Я рассказал ему об обстановке в котле и заявил, что хочу отдать приказ о прекращении сопротивления, но не располагаю больше средствами довести этот приказ до моих подчиненных. Советский командир выразил готовность помочь мне в этом. Тогда я продиктовал одному из немецких военнопленных приказ о прекращении сопротивления, который был тут же отпечатан на немецкой пишущей машинке. Этот приказ был затем размножен и сброшен с советских легких самолетов над скоплениями германских солдат на территории котла. Я решился на этот шаг, кроме всего прочего, еще и потому, что, предвидя свое неизбежное пленение, не хотел оставлять своих офицеров и солдат на произвол судьбы»[274].
В приказе говорилось[275]:
«Солдатам 4 армии, находящимся восточнее реки Птичь!
После недельных тяжелых боев и маршей наше положение стало безвыходным. Мы свой долг выполнили. Наша боеспособность пала до минимума и нет никакой надежды на снабжение. Русские, по сообщению Верховного Командования, стоят у города Барановичи. Последние пути через ближайший водный рубеж нам перерезаны. Нет никакой надежды выбраться отсюда нашими силами и средствами. Наши соединения беспорядочно рассеяны. Колоссальное число раненых брошено без всякой помощи.
Русское командование обещало:
а) Медицинскую помощь раненым;
б) Сохранение офицерам холодного оружия, а солдатам – орденов.
Нам предложено:
Все вооружение и снаряжение собрать и сдать в неповрежденном виде;
Покончить бессмысленное сопротивление.
Я приказываю:
Немедленно прекратить борьбу. Местным группам от 100 до 500 человек собираться под руководством офицеров или старших унтер-офицеров. Раненых собрать и взять с собой. Мы должны показать дисциплину и выдержку и как можно быстрее начать проводить эти мероприятия.
Этот приказ письменно, устно и всеми средствами передавать дальше».
Ультиматум командующего 2-м Белорусским фронтом вместе с приказом генерал-лейтенанта Мюллера в виде листовки в 2 млн экземпляров разбрасывался авиацией фронта над окруженными войсками. Его содержание широко пропагандировалось и с помощью громкоговорителей. Кроме того, 20 пленных добровольно изъявили согласие вручить приказ командирам немецких дивизий и полков. В результате 9 июля около 2 тыс. человек из 267-й пехотной дивизии вместе с командирами прибыли в пункт сбора, указанный в приказе[276].
В тот же день, 9 июля, командующий 2-м Белорусским фронтом с целью более эффективного использования всех сил и средств, привлеченных для ликвидации окруженного противника, объединил их и подчинил командующему 49-й армией. В состав этой группировки вошли 324-я, 369-я и 380-я стрелковые дивизии, 38-й стрелковый корпус 50-й армии, а также 307-я и 343-я стрелковые дивизии из резерва фронта[277]. Командующему 50-й армией было приказано принять полосу наступления 49-й армии, продолжать форсированный марш и к исходу 10 июля главными силами переправиться на западный берег Немана в районе Белица. В состав 50-й армии были переданы из 49-й армии два стрелковых корпуса (69-й и 81-й) и все фронтовые средства усиления.
10 июля генерал-лейтенант Мюллер повторил свой приказ о сдаче, подписанный также командиром 27-го армейского корпуса генералом пехоты П. Фёлькерсом, так как первый приказ не дошел до всех подразделений, расчлененных на небольшие по составу боевые группы. С этого дня части и соединения 49-й армии прочесывали леса, где вылавливали отдельные группы противника. Им большую помощь оказывали партизаны, которые хорошо знали местность. 13 июля окруженная группировка прекратила сопротивление. Более 70 тыс. немецких солдат и офицеров погибли, а около 35 тыс., в том числе 12 генералов, были взяты в плен[278].
17 июля наркомат внутренних дел СССР провел в Москве операцию под наименованием «Большой вальс». В этот день колоннами по Садовому кольцу и другим улицам города прошли около 57600 немецких солдат и офицеров, в основном захваченных в плен в Белоруссии. Во главе колонны шествовали 19 генералов, мечтавших пройти по Москве победным маршем, но вынужденных теперь идти по ней с поникшими головами побежденных. За пленными следовали поливальные машины, символически отмывая землю от «гитлеровской нечисти».
Второй задачей войск 2-го Белорусского фронта, как уже отмечалось, было проведение Белостокской наступательной операции. Вопросы ее подготовки и проведения нашли отражение в кратком оперативно-тактическом очерке «Белостокская операция 2 Белорусского фронта (14—27 июля 1944 г.)», разработанном отделом по использованию опыта войны оперативного управления штаба фронта и утвержденном 20 января 1945 г. начальником штаба фронта генерал-полковником А.Н. Боголюбовым. Этот документ, размещенный на сайте «Память народа», дает другие временные рамки Белостокской операции, нежели принято в настоящее время в энциклопедических изданиях.
В директиве № 220131 Ставки ВГК от 4 июля 2-му Белорусскому фронту в составе трех армий (50-я, 49-я и 3-я) было приказано развивать наступление, нанося главный удар в направлении Новогрудок, Волковыск, Белосток. Ближайшая задача – не позже 12—15 июля овладеть районом Новогрудка, выйти на р. Неман и р. Молчадь, а в дальнейшем овладеть Волковыском и наступать в направлении Белостока (приложение № 12). Одновременно фронту из состава 1-го Белорусского фронта с 24 часов 4 июля передавалась 3-я армия[279], которая в ходе первого этапа операции «Багратион» вышла в его полосу и оказалась в 40—50 км впереди 50-й и 49-й армий. Глубина ближайшей задачи фронта составляла около 130 км, а последующей – до 80 км.
Представитель Ставки ВГК Маршал Советского Союза Г.К. Жуков, исходя из задачи, поставленной Ставкой, приказал командующему 2-м Белорусским фронтом ускорить выдвижение 3-й армии в район г. Столбцы, 50-й армии – в район г. Новогрудок, а 49-й армии – в район севернее г. Новогрудок. От командующих фронтом и армиями требовалось организовать движение войск в ходе преследования врага двумя эшелонами: в первом – усиленные подвижные передовые отряды, во втором – главные силы армий с авангардами от передовых соединений.
Всего 2-й Белорусский фронт насчитывал около 206,8 тыс. человек, 181 танк и САУ[280], 2779 орудий полевой артиллерии, 1712 минометов, 493 зенитных орудия[281]. Замысел генерал-полковника Захарова состоял в том, чтобы нанести главный удар силами 50-й и 3-й армий в направлении Новогрудок, Волковыск, Белосток. Войска 49-й армии предусматривалось использовать на правом крыле в направлении Налибоки, Любча, Белица для того, чтобы выйти на р. Неман южнее Гродно и одновременно прикрывать правый фланг ударной группировки фронта, а также обеспечивать стык с соседом справа – 3-м Белорусским фронтом[282].
Командующий 2-м Белорусским фронтом, в отличие от приказа Маршала Советского Союза Жукова, принял решение иметь оперативное построение войск фронта в один эшелон (три армии) с выделением резерва (две стрелковые дивизии). Оперативное построение войск армией предписывалось также иметь в один эшелон с выделением в резерв по одному стрелковому корпусу.
С учетом того, что значительные силы 49-й и 50-й армий были привлечены к уничтожению окруженной в районе Минска группировки противника, только 3-я армия генерал-полковника А.В. Горбатова могла организовать его немедленное преследование без дополнительных перегруппировок. Однако после непрерывных боев ее соединения и части нуждались в пополнении людьми. Средняя численность стрелковых дивизий составляла 5,5 тыс., а стрелковых рот – не более 40—50 человек. Отрыв фронтовых складов от войск превышал 300 км. «Первым следствием передачи нашей армии другому фронту, – отмечал А.В. Горбатов, – был острый недостаток во всем необходимом, начиная от боеприпасов, горючего и смазочных материалов и кончая продовольствием, так как наступательные бои продолжались, а подвоз на время перебазирования прекратился. Если от нерегулярности подвоза нередко случались большие трудности и в обычных условиях, то они не могли не стать много ощутимее в это время; надо к тому же принять во внимание, что еще не были ликвидированы группы противника в нашем глубоком тылу»[283].