— Людмила Павловна! — повысил голос директор. — Не надо нагнетать! Я верю Павлу. Он продолжит тренировки. И, пожалуйста, без наговоров! Я все сказал. Точка!
Прозвенел звонок, я поблагодарил его и рванул на алгебру, по дороге думая, что надо искать хорошего тренера и помещение, потому что две группы я не потяну, а вместе с гопниками друзья заниматься не станут.
На большой перемене в столовой я развеял страхи друзей, уверил их, что гопники на тренировки ходить не будут. О, сколько счастья было! Загрустила только Лихолетова, которой нравился Алтанбаев.
Сегодня, в пятницу, у нас было пять уроков. После школы я заскочил домой, перекусил, мы с Борей написали два типа объявлений: «В автомастерскую требуются» и «Требуется тренер самбо в Николаевку. Оплата каждый день». Помещение можно за малую денежку арендовать в клубе, там любой копейке будут рады. А потом алтанбаевцы адаптируются к нормальной жизни, начнут работать и сами будут оплачивать аренду.
В три дня мы с Ильей и Кабановым отправились в центр клеить объявления — такой способ оказался эффективным, и Каналья попросил найти сотрудников во вторую мастерскую, а потом парни поехали домой, а я с замирающим сердцем — на автобусе к бабушке. Мопед я не брал, потому что вечером за нами с мамой обещал заехать отчим.
Пока трясся в автобусе, думал, что я люблю бабушку и готов ей помочь, как и деду, но сейчас ехать к ней совсем не хочется. Потому что страшно прикоснуться к чужому горю, стать его частью при том, что я совершенно ничем не в силах помочь.
Все было так, как всегда: та же калитка, отремонтированный мной забор, старые абрикосовые деревья. Боцман так же бросился навстречу и начал бодаться, вымогая ласку. Но чувствовалась какая-то тяжесть, словно в доме поселилось горе и встречало меня вместе с Каюком.
Юрка был не убитым горем, он Андрюшу тоже не любил — просто печальным. Сошел со ступенек в домашнем и сказал:
— Лежит, не встает. К стенке отвернулась, прогоняет всех.
— А мама моя?..
— В соседней комнате. Идем. Мне страшно за Эльзу Марковну. Никогда ее такой не видел.
В доме стояла мертвенная тишина. На хлопок двери из маленькой комнаты выглянула растерянная мама, посмотрела на вход в бабушкину комнату и покачала головой.
Я прошагал туда, холодея, потому что не знал, что буду говорить. Шторы были задернуты, царил мрак. Бабушка, поджав ноги, лежала в кровати, худенькая, маленькая, беспомощная. Я молча сел на край, прилег и обнял ее.
Она вздрогнула, обернулась. Ее глаза, обрамленные черными кругами, лихорадочно блестели. Из нее будто душу вынули. Захотелось отшатнуться, потому что потянуло безумием, но я не стал этого делать. Отодвинув меня, впившись взглядом в мое лицо, она проговорила:
— Что я сделала не так? Где недоглядела? Чего ему не хватало? У него же все было! Лучшие игрушки. Лучшая одежда. Он в «Артеке» отдыхал! Любой университет, только учись, а он не захотел! Мать на машину ему копила. Вот чего не хватало, а?
Ответ я знал. Точнее, знал я-взрослый, и то применимо к обычным людям, не гнилушкам. Типичная ошибка родителей, которые стремятся не просто дать — запихнуть в своего ребенка все лучшее, то, чего не было у них самих. Андрюше не хватало того, чтобы чего-то не хватало. Не к чему стремиться, нет цели. Зачем напрягаться, когда мама с отчимом пережуют и в ротик положат? А если нет причин напрягаться, молодой растущий организм ищет, как себя развлечь. И находит.
Конечно, не факт, что Андрюша не сторчался бы, если б его семья нуждалась, и в доме экономили бы на необходимом. Как и не факт, что дети богатых родителей пойдут по скользкой дорожке, все зависит от личности. Однако тенденция наблюдалась именно такая. Основной проблемой молодых людей будущего станет тотальный инфантилизм, когда как мои ровесники будут согласны на трех работах вкалывать, чтобы выгрызть себе минимальный комфорт. Не все до него доживут, но многие преуспеют.
Все то, что нам достается огромным трудом, нашим детям мы постараемся обеспечить, и они это получат даром.
Конечно же, говорить этого я бабушке не стал.
— Ты не виновата. И Ирина не виновата, время такое, проклятое. Кстати, как она, тетя Ира?
— О-ой! — Бабушка отвернулась и проговорила в стену. — Толик повез ее в психбольницу, она пыталась… пыталась… Выцарапать себе глаза.
Еще бы — единственный сын умер!
— Это все Витька-алкаш! В него Андрюша пошел, все худшее взял.
Бабушка встала рывком и обняла меня, поцеловала в висок.
— Спасибо, хоть вы нашлись. Не знаю, что делала бы, если бы не вы. Умерла бы от горя. — Она задумалась, вздохнула. — Как бы Ирочка теперь не умерла.
Хотелось сказать, что она молодая, ей нет и сорока. С большой вероятностью она еще способна зачать. Не то чтобы это приуменьшит горе сейчас, но со временем может дать новый смысл, и вместо гнилушки в мир придет обычный человек. В той реальности Андрюша покинул этот мир гораздо позже, когда Ирина при всем желании не могла родить второго ребенка.
Услышав наш разговор, в зал заглянула мама и сразу же исчезла.
— Бабушка, — проговорил я. — Давай я сделаю тебе чаю, и ты поешь? Тебе нужно питаться, иначе ослабнешь и не сможешь помочь Ирине. Ей ведь никто не поможет, кроме тебя.
Я нащупал правильную тему, не желая того, переключил бабушку с самобичевания на чувство долга. Она кивнула, села в кровати, протерла лицо и сказала голосом, полным решимости:
— Ты прав, я совершенно расклеилась. И вместо того, чтобы быть с дочерью, валяюсь и пускаю сопли. Прости.
Потуже завязав пояс халата, она надела вязаные носки и направилась в прихожую, где в шкатулке лежала ее трубка. Идти за ней я не стал, подумал только, что не зря ехал, помог ей безо всякого внушения.
Вот что значит сильный человек. Дело не в том, что такие не ломаются, потому они пофигисты с низким болевым порогом, просто у них больше запас прочности.
Когда она ушла курить, в спальню заглянула мама.
— Что ты ей сказал?
— Ничего особенного. Что Ирине нужна ее помощь, и все.
— Ну, хорошо, что помогло.
Юрка, сидевший возле печки, улыбнулся.
— Пашка кого угодно может убедить. Ты не этот, как его… Кашпировский? А че, прикольно, гипнотизируешь училку: «Поставь мне пятерку, поставь пятерку» — и на тебе «отлично»!
— Все не так просто, — ответил я уклончиво и обратился к Каюку. — Скорее всего, бабушка на несколько дней уедет помогать Ирине. Возможно, с ночевкой. Ты справишься один с хозяйством?
По страдальческому лицу Юрки я понял, что нет, не справится. К тому же дом, где хранятся три тысячи долларов, нельзя оставлять без присмотра, потому я предложил:
— Ладно. Завтра выходные, я побуду с тобой.
Жаль, что еще не развиты банковские услуги, и нельзя оставить деньги на хранении в ячейке. В понедельник, скорее всего, будут похороны. Во вторник — торговля. Но поговорить с отчимом нужно уже сейчас, чтобы знать, к чему готовиться.
— Паша, — обратилась ко мне мама. — Я правильно поняла, что ты собираешься здесь ночевать?
Я кивнул и объяснил свою позицию, добавив:
— Видишь, как на бабушку хорошо влияет факт, что у нее есть другие внуки? Неплохо было бы, чтобы Борис приехал.
Так он точно насмерть не сцепится с отчимом и не будет чувствовать себя одиноким в стане врага.
— Наверное, ты прав, — согласилась мама.
Отчим приехал в шесть вечера. Он звонил маме в обед, отчитаться, как у него дела, узнал новости и пообещал прибыть в Васильевку.
Бабушка к тому моменту, включив радио на всю громкость и подпевая голосистой певице, остервенело шинковала капусту. Я перехватил Василия у калитки и сразу отвел в сторону, потому что при маме нормально не поговоришь.
— Как дела?
— Сто писят тысяч! — радостно отчитался он. — И это на «Волге»! На грузовике миллион в день будет! А ты шо хотел?
Я оглянулся на дверь.
— Обсудить наше дальнейшее партнерство. Подтвердить или опровергнуть факт, что мы сотрудничаем на тех же условиях. То есть всю прибыль делим пятьдесят на пятьдесят.
Глава 10Что опять не так?
Я был лишь на пяток сантиметров ниже Василия, потому прямо и требовательно смотрел ему в глаза. Сейчас, когда и учиться надо, и проект дома почти на руках, свой грузовик очень нужен. Я, конечно, выкручусь, но сотрудничество с отчимом очень упростило бы задачу на начальном этапе.
Отчим не ответил сразу, и это показалось тревожным звоночком, пусть и ожидаемым, и я решил надавить на его чувство долга:
— Вы обещали мне помочь со строительством дедового дома. Конечно, не бесплатно, и я считаю справедливым…
— Шо ты такое говоришь? — возмутился отчим, и глаза его вспыхнули гневом, аж отшатнуться захотелось, чтобы не схлопотать затрещину. — Мужик обещал — мужик сделал! — Он постучал себя по лбу. — Как ты ваще такое подумать смог? Шо я такого зробыв? То, шо мы собачимся? Так то ж другое!
— Извините, — проговорил я, испытывая чувство вины за то, что зря его подозревал.
Но все равно копошился червячок сомнений, однако я не знал, что тому причиной. Поэтому в первую очередь я решил провернуть бартерную сделку и привезти на участок стройматериалы — чтобы было чем заняться, пока я выкручиваюсь…
Додумать мне отчим не дал, его аж разрывало от возмущения, и он фонтанировал словами:
— Неужели я не розумию, шо это твоя идея, ты ею со мной поделился, гроши вложил, и все хорошо пошло. Уж не знаю, где ты их взял, но это факт! У меня не было их, как их называют?..
— Стартовый капитал, — подсказал я.
— Кем надо быть, какой гнидой, чтобы тебя кинуть? Родного человека — кинуть!
Из дома выглянула мама и услышала последнюю его фразу, спросила:
— Кто кинул родного человека⁈
— Та один мужик, — отмахнулся отчим и переключился на другую тему: — Потом расскажу. Как себя чувствует Эльза Марковна?
Мама указала на кухню, откуда доносились удары ножа о доску,подошла к нам и прошептала: