Или это лишь мои домыслы?
И все равно как-то нехорошо получается. Живешь ты себе живешь, и вдруг оказывается, что именно ты — лишний, от тебя плохо всем остальным. Представился младенчик-гнилушка. Нет, вряд ли такими рождаются. Скорее в какой-то момент жизни человек выбирает даже не черную дорогу — коричневую, и начинает гнить.
Можно ли повернуть процесс вспять? Внушать им ничего нельзя, они от этого погибают.
Взять Джусь, у которой была власть над неокрепшими детскими умами. Скольких детей она покалечила, у скольких отбила тягу к учебе, у скольких взрастила комплексы? А главное, зачем она это делала? Где жажда наживы, все понятно и объяснимо, но издевалась-то она над детьми по зову души.
Я смотрел в потолок и думал о власть имущих. Чтобы к ним пробиться, надо уметь подставлять, предавать и не оглядываться на содеянное. Задницы лизать, чем нормальный человек побрезгует. Интересно, люди, которых нам показывают по телевизору — гнилушки? Не все, конечно, но уверен, их процент в правительстве и некоторых сферах деятельности зашкаливает.
Чтобы отвлечься, я принялся мысленно крутить планы на день. Сегодня должен приехать товар друзей, и его нужно поехать встретить, потому что бабушке не до того. Причем не на мопеде поехать, а на автобусе, а потом — на такси, потому что я попросту не довезу такой груз. Ну и деду груз передать. Вызвать Толика, попросить Каюка помочь. Реально? Более чем
Утром надо позвонить Ринату, договориться о соляре… Нет, сперва — Завирюхину. Все они должны быть на рабочем месте в субботу.
Но прежде, чем делать заказ железобетонных изделий, неплохо бы иметь на руках проект дома. И еще надо посмотреть участок, который Каналья присмотрел под автомастерскую. Мой компаньон с мозгами, уверен, участок — то, что надо.
Ну и тренировки по плану — и наши, и с Алтанбаевцами. Поскольку я снова буду весь день в разъездах, а мне должны звонить соискатели на рабочие места, напишу Боре скрипт, по которому он им будет отвечать.
Жаль, что Гайде не ответила насчет больницы — хорошее дело погибло, не начавшись.
Поскольку сон не шел, я тихонько взял тонкую тетрадь в клетку, ручку и ушел на кухню писать Боре, что и кому отвечать, на всякий случай вписал Гайде. Так, вроде понятно. Теперь — вступительное слово и просьбу помочь, на случай, если мы с братом сегодня не увидимся.
На часах было полшестого, и я лег досыпать. Поворочался немного — и получилось! Правда, только сомкнул глаза, зазвонил будильник.
Что ж, здравствуй, новый день! Надеюсь, ты будешь добрым.
В восемь утра был первый звонок по работе: некто Антон Елисеевич пожелал вести тренировки у парней. Ну вот и пристроены Алтанбаевцы, создается ячейка кандидатов в силовой блок Бойцовского клуба, друзей я отнес бы к мозгу организации. Встретиться с этим человеком я должен был в 19. 15 на остановке в центре, о чем написал Боре.
Сказать ему ничего не успел, потому что уехал раньше, чем проснулся брат.
Из спортзала, где проходила тренировка с нашими, я летел, как наскипидаренный, потому что на остановке меня ждали. Причем не только Антон Елисеевич, но и некто Нага Амзанович, которого в то же время пригласил Боря.
Сам виноват, что не сказал ему про Антона, а написал. Боря же слег с температурой и прохлопал это ушами, хотя на звонки находил силы отвечать. Теперь придется выкручиваться и кому-то из них отказать. Но кому? Наге Амзановичу отказывать было страшно по понятной причине — это какой-то неведомый кавказец, а они все — народ горячий и безбашенный. Ну а Антону я симпатизировал только потому, что он понятный, свой, и я с ним уже немного познакомился.
Посмотрю на них в деле и решу.
До выхода из школьного двора я бежал, а потом сбавил шаг: стремно было посмотреть Наге в глаза и тем более признать, что это все ошибка. Также стремно было устраивать конкурс, кто из них лучший.
На остановке, освещенной единственным покосившимся фонарем, я заметил двоих: высокого мужчину с богатырской статью, стоящего в одной позе, опершись на правую ногу, и невысокого квадратного человека с черной бородищей и длинными руками, этот вертел головой и притопывал. Богатырь, вероятно, Антон, квадратный — Нага. Обоим на вид было чуть больше тридцати.
Когда я пришел на остановку, ни один, ни второй не обратили на меня внимания, а я заметил, что у чернобородого деформированы уши — первый признак профессионально борца. У богатыря растительность на лице отсутствовала, нос не был свернут — поди туда дотянись. Но и уши не пострадали.
— Здравствуйте, Антон, — проговорил я, обращаясь к богатырю, но обернулся чернобородый, удивленно прищурился.
Упс, накладочка вышла! Я думал, это — Нага.
Поскольку он ожидал увидеть взрослого, а не меня, пришлось пояснить:
— Это мне вы звонили по поводу работы тренером. — Я пожал его руку и протянул ее богатырю. — И вам здравствуйте, Нага Амзанович!
Ну и лапище у него!
Мужчины посмотрели друг на друга волком. Если они сцепятся, я поставлю на Антона — он больше похож на профессионала.
— Так тебе два тренера нужно? — спросил Нага добродушно с мягким южным акцентом.
И что им сказать? Если правду скажу, что-де ушами прохлопал и вы, Нага, тут лишний, вас по ошибке позвали, меня скрутят в бараний рог. Выкрутиться можно… можно… Блин, как? Единственное, что пришло на ум, если оба проявят себя достойно, то можно того, кто лучше, пригласить в школу, чтобы нас гонял, все-таки я не профессионал, и наверняка в моей технике много косяков.
Опыт взрослого подсказал, что нельзя так теряться. Я — работодатель, они — соискатели, и нечего робеть! Потому я обнаглел и выдал:
— Да, у нас две секции. Средний уровень и новички. Недавно приходил тренер… странный. Я долго не решался давать это объявление. Вы уж извините, всякое бывает, но, прежде чем пригласить кого-то из вас к продвинутым ребятам, хотелось бы взглянуть…
Антон сплюнул и поправил кепку.
— И как ты будешь оценивать нашу технику?
Так, пошла агрессия. Может, лучше его сразу отшить? Или на место поставить, вдруг он хороший профессионал?
— Если вы будете гонять по телу энегрию Ци и заставлять парней дышать анальным отверстием, то вы нам не подходите.
Нага запрокинул голову и рассмеялся — он определенно мне нравился больше, Антон напрягся еще больше, его черные брови так плотно сошлись у переносицы, что получилась сплошная линия.
— Это ты на что намекаешь?..
— Ни на что, так вел себя тот тренер. Ну а как оценивать буду? Антон, с уверенностью скажу, что ваши уши, шея и спина выдают в вас профессионального борца, а… нос, что вы часто участвовали в спаррингах и, скорее всего, неоднократно были на ринге. Вы этого не говорили, но вы больше борец, чем ударник.
— Это так, — кивнул Антон и мгновенно успокоился. — Сечешь!
— А по мне что скажешь? — проговорил Нага таким тоном, словно он обращался к гадалке: предскажи судьбу мою! По руке погадай!
— Вы в отличной физической форме, — вынес вердикт я, и единственное, что выделил: огрубевшие костяшки среднего и указательного пальцев на обеих руках. — Вероятно, вы — практикующий ударник. Это все, что я могу сказать.
— Правда! — воскликнул он и посмотрел на свою руку.
Так, вроде контакт есть. Можно переходить к делу, причем развить дух соперничества:
— Сейчас мы пойдем к слабой группе. Парни — бывшие токсикоманы на пути исправления. Нужно их заинтересовать, и чтобы у них не пропало желание быть нормальными людьми.
— Значит, хилые, — скривился Антон.
— Вообще дохлые. Ни дыхалки, ни скорости — ничего, — подтвердил я.
— Они молодые же? — уточнил Нага. — Значит, выровняются. Потихоньку, потихоньку втянутся.
Его подход мне нравился. Лишь бы он анальной чакрой дышать не начал и не изображал паркинсон богомола.
С Ильей я договорился, что, если алтанбаевцы не успеют убрать в помещении, сегодня мы позанимаемся в подвале — в последний раз.
Судя по бравому виду Егора, машущему мне издалека, все они успели и вшестером ждали меня: Алтанбаев, Зяма, Крючок, армянин по прозвищу Хулио, мой одноклассник Игорь Заславский и дистрофичный сутулый паренек, узколицый и лопоухий, по прозвищу Пончик или просто Понч.
Я посмотрел на тренеров. Выражение лица Наги не изменилось. В свете лампы, расположенного под козырьком и освещавшей вход в клуб, стало видно, что у него темно-рыжие, почти коричневые волосы, такого же цвета монобровь и черные-черные глаза в обрамлении таких густых ресниц, какие тетки будут делать в будущем. Антон же сразу сделался несчастным, спросил у меня:
— Ты уверен, что им нужен тренер по боксу, а не врач лечебной физкультуры?
— Ты че, рамсы попутал? — быканул на него Алтанбаев, уверенный в своем превосходстве только потому, что на полторы головы выше оппонента.
— Это, вообще-то, ваш будущий тренер, — попытался предотвратить кровопролитие я.
— И насрать! — прошипел Егор. — Унижать себя — не позволю!
— Они еще и неадекватные, — вздохнул Антон. — И тупые. Нет, я на такое не подписывался.
— Не позволю, — тряхнул головой Егор.
— Так не позволь же! — усмехнулся Антон, и Алтанбаев попер на него.
Все произошло мгновенно. Антон успел сказать: «Чем больше шкаф» — шагнул навстречу Алтанбаеву, поднырнул под кулак, уронив кепку, бросился в ноги, повалил лидера гопников, вывернул его руку так, что тот заорал:
— Отпусти-и-и! А-а-а!
— Повторяй: «Антон Елисеевич, прости засранца».
— Я понял, понял, а-а-а…
— Прости засранца! — подсказал Антон.
— Хрена-а-а!
Антон издеваться не стал, отпустил его, поднял кепку и водрузил на лысую макушку.
— Неуклюжий, но стержень есть, толк мог бы быть, если б ты не был таким тупым.
Алтанбаев поплелся к своим, придерживая руку — красный и опозоренный. Интересно, он понимает, что сам себя выпорол? Антон же счел своим долгом прочитать им лекцию:
— Правило номер один: никогда не бросайся с кулаками на человека сломя голову, потому что ты не знаешь, кто перед тобой. В боевых искусствах главное — техника, размер неважен.