— Не передумали тренироваться? — спросил я у сбившихся в кучу алтанбаевцев, те помотали головами.
— Мы тоже так хотим, — пробасил Крючок и с надеждой посмотрел на Антона.
Пришла пора представить тренеров:
— С Антоном Елисеевичем вы уже познакомились. Не хотите так же познакомиться с Нагой э-э-э…— имя-то я запомнил, а вот отчество вылетело из головы, но оно ассоциировалось с Кадыровым… — Рамзанович!
— Амзанович, — с улыбкой поправил он меня. — Идем уже в зал, а то дождь начинается.
Кабинет алтанбаевцы убрали, отвалившуюся побелку отскоблили, вещи растащили, пол вымыли, принесли маты, нашлось две пары потрескавшихся от времени перчаток, бинты — и все.
— Набьем опилками мешок для ударов, — я указал на крюк в потолке. — К следующему занятию будет. Давайте так, Нага Амзанович…
— Просто Нага, — поднял руку он. — Мне всего двадцать пять.
— Нага ведет начало тренировки, физуха, разминка, все такое. Потом — основную часть: постановку удара, стойки и прочее. Затем Антон Елисеевич перехватывает.
— Так ты бокс хочешь или борьбу? — спросил Антон.
— И то, и другое, — сказал я. — Возможно, это будет поочередно. День бокс у нас, день здесь. И борьба так же.
— А сам-то устоишь перед ним? — решил проверить меня на прочность Алтанбаев, ехидно прищурившись.
Все с азартом посмотрели на меня, и я остолбенел. Против профи я, конечно, долго не продержусь, опозорюсь, и хана авторитету. Я-то так, по верхам нахватался и, по сути, мне ребят уже нечему учить…
— А что он? — Антон посмотрел на меня заинтересованно, как рыба на болтающегося на крючке червяка.
— Да он это, — забормотал Зяма, — крутой типа. Меня как нахлобучил! И он своих этих того — сам! И повалить может, и в рожу двинуть.
— Ну, давай попробуем.
Теперь никуда не денешься. Стараясь взять себя в руки, я медленно скинул обувь и встал напротив Антона, объявил:
— По голове, в пах, по шее не бить. Удары обозначать, не лупить в полную силу.
— Ясен пень, — усмехнулся Антон.
Судить нас вызвался Нага, свистнул, и Антон сразу же на меня попер, рассчитывая повалить. Я сместился вбок и скользнул по его подбородку бесхитростным джебом и завершил дело столь же бесхитростным прямым.
— Как минимум нокдаун, — донеслось до слуха, но я не зацикливался на этом, был предельно собран, понимая, что Антон попался на том, что сам минуту назад говорил Егору.
Мы одного роста, но опыта у него больше в разы. Основная задача — не дать себя повалить.
Сообразив, что я не так прост, и он может огрести, Антон встал в боксерскую стойку и принялся меня провоцировать, открываться — но больше, чтобы отвлечь, броситься в ноги и заломать. Упал — пиши пропал.
Голоса подбадривающих меня алтанбаевцев доносились будто издалека. У меня была своя стратегия: Антон не в курсе, что я работаю еще и ногами. Потому, сделав вид, что поверил в свое превосходство, я сделал ложный выпад и поймал его на противоходе, «посадил» на колено мощным ударом ногой в бедро, шагнул навстречу, чтобы обозначить добивающие удары, и попался, Антон повалил меня и взял на удушающий. Я хлопнул его по спине, и мы разошлись.
— А ты крутой, — оценил он. — И с мозгами!
Нага аж раскраснелся, захотел разобрать ошибки боя, но я напомнил, что мы ограничены во времени, и началась тренировка.
Нага тренировал парней снисходительно, не выжимая максимум и ориентируясь не на сильного, а на среднего. Он вел себя, как старший товарищ. Другое дело — Антон, который не стеснялся материться. Но оба были хороши как профессионалы, и в итоге я решил, что Борина ошибка — не ошибка, а подарок судьбы. Пусть остаются оба. Один у нас, второй у гопников, потом наоборот, только дрэку надо сказать, что у нас теперь тренер, познакомить его с обоими бойцами.
Выпроводив алтанбаевцев, мы втроем вышли на улицу, обсуждая детали сотрудничества и обмениваясь контактами.
Пожимая мне руку, Нага сказал:
— Святое дело делаешь. Пацаны интересуются, глаза горят. Толк будет. Но у троих дефицит массы тела. Что они едят?
А действительно — что? Картошку, клецки, что добудут, живут впроголодь. Так бы, может, хоть грузчиками устроились. Только Крючок нормального телосложения.
Надо будет с ними хоть мукой и крупами поделиться.
Я простоял с тренерами на остановке, пока не пришел автобус, и рванул домой, думая, как бы от Бори не заразиться. В подъезде заметил уголок письма, торчащий из ящика, открыл дверцу и отпрыгнул, потому что оттуда выпал обезглавленный воробей, а следом, кувыркнувшись в воздухе, на пол спланировала записка: «Ты труп».
Не так давно уже было что-то подобное, а теперь бывший враг Зяма ко мне на тренировки ходит. В этот раз враг посерьезнее, и я понял, что заводские просто так не отстанут. Значит, привлеку Лялину. Когда угроза становится осязаемой, не до глупостей.
Но и положительное в этой ситуации было: противостояние с заводскими нас сплотило, как никогда. Если бы не оно, алтанбаевцы быстро загнулись бы.
Завтра подкорректирую планы и нанесу визит Лялиным. А еще надо позвонить московским знакомым, напомнить о себе, заодно спросить у Алекса, что там с акциями «Газпрома».
Все обязательства сегодня я выполнил: не только привез товар друзьям, но и отправил деду дедово. Заказал у Рината две тысячи литров солярки — сгрузим в мастерской, сгоняем на мукомольный, затаримся мукой, до пяти вечера освободимся, вернемся в мастерскую, заберем солярку, поменяем на стройматериалы, недостающее докупим и привезем на участок.
Правда, у меня не было на руках проекта моего будущего дома и сметы, но это ничего, соображу по ходу дела — завтра-то у всех, в том числе Завирюхина, выходной.
Ух, развернусь! Жаль, что на это только два дня, потом стройматериалами и бартером, который не дает сверхприбыль, придется заниматься по остаточному признаку.
Глава 12Понедельник — день хороший
В понедельник будильник затрещал в четыре ночи. Или утра? В общем, вчера отчим сказал, что похороны Андрюши в понедельник вечером, а значит, у нас с Канальей есть всего один день, и надо использовать его по максимуму, то есть и заработать, и провернуть бартерную сделку с Завирюхиным. Потому что материально не заинтересованный в этой сделке отчим может не захотеть напрягаться с ЖБИ и всячески тянуть резину.
Если рассматривать реальность как нечто материальное, то можно сказать, что весь день я сеял семена, а теперь проснулся пожинать всходы. Если составить список вчерашних заделов, он будет довольно длинным, и некоторые уже принесли результаты, пусть и промежуточные.
Например, я позвонил в Москву Алексу-мажору. Парень сказал, что мониторит «Газпром» и, как только там будет планироваться приватизация, мне сразу об этом сообщит. Также он похвастался, что семья переехала в новый дом, и с друзьями он стал реже видеться. Поддержание порядка в районе — теперь зона ответственности Олега, сына мента.
Ему я позвонил вторым, но дома его не застал, как и азиата Егора. Застал только Лекса-крепыша, который сначала меня не узнал, а потом так обрадовался моему звонку, что болтал минут десять, пока нас не разъединили. Жаловался на то, что маме второй месяц задерживают зарплату, на директорскую не забалуешь, и, если дальше так пойдет, придется ему второй месяц провести без моря. Еще он жаловался на Алекса, что достаток совсем его испортил, и он отдалился и даже на звонки не отвечает. Буржуй, одним словом. Пожаловавшись, он снова вернулся к мечтам о море, стал вспоминать, как хорошо в Пицунде, но ее теперь долго не видать. Также он завидовал мне, потому что я на море живу, и, будь он постарше, приехал бы ко мне в гости, а так родители его не отпустят, да и готовиться к поступлению надо.
Я слушал его и понимал, как же мне и правда повезло родиться! Да, Москва — город возможностей. Но разве заменят они купание в фосфоресцирующем море и ныряние за крабами? Весенний жор ставриды? Апрельские дни, наполненные солнцем и предвкушением лета? Розовые мартовские магнолии… февральское цветение миндаля… Список можно продолжать бесконечно.
И мне было безумно жаль паренька, так влюбленного в море и вынужденного от него отказаться. И вообще, в нашей стране преступно много людей, которые никогда не видели и не увидят море. Даже как-то неудобно стало за то, что я порой забываю, что оно есть, а человек, вон, мечтает…
Для нас это будни. В сентябре уроки отсидели — и в море плюх! Благо школа в пяти минутах ходьбы от дикого пляжа, и из окна школьного коридора на втором этаже его видно…
И тут меня осенило. Школа, море… Столовая! Да это же готовый санаторий, если маленькую перестановку мебели! У меня есть знакомый директор, отец Лекса-крепыша — тоже директор… Это, блин, просто эврика! Аж сердце зачастило во время разговора, но преждевременно ничего обещать я Лексу не стал, прежде нужно дрэка обработать. Это ж сколько можно осчастливить детей из небогатых семей! Тех, кто, как и Лекс, отчаялись увидеть море!
Так, при первой же возможности предложу дрэку схему, которая его наверняка заинтересует, поможет и денег заработать, и для школы что-нибудь купить.
Позвонив еще и Чуме и выслушав, как ему тяжело, я поехал за проектом дома и сметой, которую собирался сперва обсудить с Канальей, а после согласовать с Завирюхиным, потому что список получался длинным. К тому же наметилась покупка участка под автомастерскую, там тоже понадобятся железобетонные блоки для строительства нескольких ангаров. И шифер понадобится, и бетон. И арматура, как, в принципе, и мне. Но это уже мелочи, которые мы обсудим в понедельник утром. Остановимся где-нибудь в поселке, и я наберу Завирюхина из телефонной будки.
После встречи с проектировщиком, я на центральном рынке накупил продуктов, полезных для беременных, и отправился проведать Анну Лялину. По бывшей жене помню, как она страдала от перепадов настроения, все время зябла и не могла поднять гемоглобин, хотя ела говяжью печень, куриные сердечки и мидии. С морепродуктами сейчас беда, а вот на печень и зелень я раскошелился — побалую братишку микроэлементами. Ну, или сестру. С отцом, который считал нас предателями и вообще пропал, пересекаться не хотелось, но этого было не избежать.