Замдира был у себя в кабинете — серый, с ввалившимися глазами и посиневшими губами. До того, как переступил порог, я собирался спросить, не приходил ли незваный гость, но теперь выпалил:
— Доброе утро. Вы ужасно выглядите. Вам нужно в больницу.
От удивления он закашлялся, да так музыкально, что и человек, не имеющий отношения к медицине, с уверенность скажет: у него как минимум бронхит, а посиневшие губы намекают на кислородное голодание. То есть скорее всего имеет место воспаление легких.
— Мне вроде полегче, — прохрипел он. — Температура снизилась. На больничный нельзя! Кто же семью будет кормить?
На языке вертелось, что если он помрет, то тогда точно семью некому будет кормить, но я промолчал.
— Цена на муку та же? — спросил я.
— Да. На сколько денег закупите?
— На миллион, — сказал я и уточнил: — Вам нужны железобетонные изделия? В обмен на муку по цене ниже рынка.
Красные уставшие глаза Антона Петровича блеснули.
— Возможно. Надо поговорить с директором.
Я вытащил из рюкзака прайс.
— Вот, посмотрите. Если вы своим сотрудникам выдаете зарплату мукой, можно составить список, кому что надо, я пригоню грузовик со всяким-разным, который потом увезет муку.
Замдир просмотрел позиции, отложил прайс.
— Нормально. Приемлемо. Кстати, тот человек больше не появлялся.
— Спасибо. Значит, напарнику можно ехать. Но прежде мне надо сделать звонок. Очень надо.
— Пожалуйста. — Антон Петрович подвинул ко мне телефон, посопел немного и спросил: — Точно на миллион? Можно оформлять?
— Точно, — кивнул я, и замдир направился к выходу, говоря: — У тебя есть десять минут.
Хлопнула дверь. А на меня напал ступор. Вчера казалось, что нет ничего проще этого звонка. Сейчас же затея казалась тупой. «Здравствуйте, господин Демирчян! Ваш внук хочет меня убить». Тьфу! Что же придумать такое убедительное?
Представиться милиционером? Инспектором по делам несовершеннолетних. Да. Запугать их, что Артурчика посадят за покушение на убийство такого-то, то есть меня. Типа поймали Хмыря, он дал показания и указал на Артура…
Нет, бред, звонили бы его родителям, а не двоюродному деду, которому, возможно, вообще нет дела до отбитого внучка.
Или рассказать, как есть? А дальше все зависит от того, насколько Артур дорог Сарику. Если деду на него плевать, то никакие ухищрения не помогут. Вдохнув и выдохнув, я принялся крутить телефонный диск. Чего, собственно, психовать? Может, никто вообще трубку не возьмет?
Однако ответили мгновенно. Мягкий женский голос уронил:
— Алло?
— Здравствуйте, — проговорил я, облизнув враз пересохшие губы. — Это номер семьи Демирчян? — Спросил я, понимая, что вообще ничего про них не знаю, как и не знаю, Сарик — это полное имя или уменьшенное.
— Совершенно верно.
— Мне нужен хозяин. Позовите его, пожалуйста. Дело важное и деликатное.
— Скажите, пожалуйста, что именно это за дело. Саргис — человек занятой.
Что это за тетка? Домработница? Жена? Дочь? Спрашивать: «С кем я разговариваю» — неэтично. Придется решать все вопросы с ней.
— Дело касается Артура Демирчяна. Он попал в скверную историю, которая может для него закончиться уголовной статьей.
— Минуту, — все так же мягко сказала она.
Некоторое время царила тишина — видимо, женщина пошла звать главу клана, который, слава богу, оказался на месте.
— Да! — его голос был громким, властным, почти без акцента. — Вы кто?
Я повторил все то, что говорил женщине, и углубился в тему:
— Меня зовут Павел Мартынов. Несколько дней назад меня чуть не убили три человека, которых я не знаю. На следующий день напали на моих друзей, угрожая расправой. После проведенного расследования я выяснил, что этих людей нанял Артур Демирчян…
— Артур⁈ — в голосе Сарика закипело возмущение. — Артур — во всех отношениях положительный парень! Он не мог такое устроить. Артур — отличник, готовится к поступлению в медицинский на хирурга. О чем вы говорите? Какое покушение?
— Его могли обмануть касаемо меня, — продолжил я. — Потому что меня не за что убивать, вот правда! Я был в ужасе и возмущении. И мне очень хотелось бы поговорить с Артуром, возможно, в вашем присутствии, чтобы он не совершил непоправимое. Мой отец милиционер, может, вы слышали о нем, это Роман Мартынов. Очень не хотелось бы подключать милицию.
— Ты мне угрожаешь? — в голосе Сарика зазвенела злость.
— Что вы, я надеюсь на вашу помощь. Надеюсь, что получится решить проблему по-человечески. Повторюсь: Артур меня знать не знает, возможно, меня оговорили, и он поверил. Если мы поговорим очно, безо всяких разборок район на район…
— Что ты такое говоришь? Это точно про нашего Артура?
Ну а чего я ожидал? Что мне поверят и примут с распростертыми объятиями?
— Я не знаю вашего Артура, вот что удивительно. Но он откуда-то знает меня. Причем как какого-то монстра, которого надо устранить. Повторюсь: я побеседовал с исполнителем несостоявшегося убийства, и он указал на Артура.
— Наговор! — воскликнул Сарик. — Кто этот человек? Зачем ему оговаривать Артура⁈
— Вот и я не знаю. И прошу вас о помощи, пока не случилось беды. Сам я не могу просто подойти к Артуру и сказать: «Здравствуй» — потому что он по неведомой причине меня ненавидит. А милицию подключать пока не хочу — вдруг парень и правда просто жертва чьих-то интриг.
Воцарилось молчание. Сарик думал, скрипел шестеренками. Я тоже думал и ругал себя, что попросил о помощи криминального авторитета. В одном я не ошибся: он горой за родственников, и сейчас крутит в голове схемы, как бы разрулить это все максимально безболезненно.
— Хорошо, — наконец сказал он. — В твоих словах есть рациональное зерно. Сегодня в шесть. Кафе «Масис» на набережной. Артур будет там.
— Только заранее не говорите…
Донесся смех.
— Молодой человек, неужели ты думаешь, что я совершу какую-нибудь глупость? Не переживай, тебе ничего не будет угрожать. Гарантирую!
— Спасибо за понимание, — проговорил я и повторил: — Шесть. Кафе «Масис».
— В свою очередь, надеюсь, что с твоей стороны не будет глупостей.
— Не будет. До свидания.
Сарик первым повесил трубку. Нормально поговорили. По лбу скатилась капля пота. Кому-то отцы обеспечивают безбедную жизнь, кого-то учат жить. Что хорошего сделал мой отец — он есть, и им можно бандитов пугать.
Неспеша я вышел во двор. В голове вертелась мысль, что Хмырь меня обманул и назвал имя, которое на слуху и первым пришло в голову, потому что боялся сдать истинного заказчика. Возможно такое? Еще как! Блин, ну как я мог так опростоволоситься и поверить скользкому Хмырю?
Приду вечером в «Масис», уверенный, что это прям настоящая стрелка, а меня встретит армянский ботаник со скрипочкой, который падает в обморок от слова «жопа». Но ведь часто бывает, что родители и родственники идеализируют чад. Как начнут расхваливать — только крыльев и нимба не хватает. А в реальности — вороватое хамоватое чмо, промышляющее рэкетом и не умеющее связно выражаться.
В общем, посмотрим.
Оседлав мопед, я поехал на улицу, махнул Каналье, чтобы он сменил меня, а сам занял пост там же, где стоял в прошлый раз.
Сегодня на мукомольном заводе тоже все прошло гладко, никаких засад. Но расслабляться я не спешил. Это как патроны в русской рулетке. Если три дня подряд — холостые, значит, скоро будет боевой. Надо как-то менять хотя бы схему визитов.
Опасениями я поделился с Канальей. Ухмыльнувшись, он сказал мне то, о чем я и так догадывался: если нами интересуются обэповцы, то они ничего не могут сделать, пока не поймают за руку, а он выкрутится. В его талантах я не сомневался.
Как и планировали, с завода мы поехали в Байдуково. Торговля шла ни шатко ни валко — у людей в этом населенном пункте попросту не было денег. Соседи покупали мешок и делили на двоих-троих. Потом мы, минуя Васильевку, наведались в крошечные приморские села нашего города. Тут было получше, но все равно не так, как в прошлые разы, и времени ушло немерено, а продалась только половина товара.
В четыре часа вечера остались шестьдесят два мешка, и мы начали объезжать Васильевку. Минус двадцать четыре. В соседнем поселении минус восемнадцать. С оставшимися двадцатью мешками Каналья встал у магазина в Васильевке, а я на мопеде погнал в кафе «Масис» на набережной, встречаться с Артуром Демирчяном.
Естественно, воображение пыталось нарисовать этого парня. Представлялся то юный дашнак, шерстистый не по годам, с тесаком в ножнах, таким огромным, что он смотрелся как третья нога. Но после разговора с Сариком появилась и вторая версия Артура: мальчик-зайчик, ушастый, сутулый, с сальными волосенками на пробор и скрипочкой. Этот мальчик был ни при чем, его оговорил нехороший Хмырь.
«Масис» был скорее баром, чем кафе: горы на рекламной вывеске, нарисованный усатый повар сверкал золотым зубом, заманивал шашлыком. Располагалось это богатство в подвальном помещении. Стены и ступени предбанника были обиты темно-красной тканью. Лился приглушенный свет. Спускаясь, я ловил себя на мысли, что этот бар — типичное заведение девяностых, оно даже пахнет по-особенному. Как ни старался, я не мог словами и мыслями охарактеризовать этот запах. Девяностыми пахло — и все тут.
Сейчас толкну вон ту массивную дверь — а внутри все обито деревом, деревянные столы, стулья и стойка. И везде искусственные растения. А еще — непременно красный или темно-зеленый бархат. И за первым столиком армяне галдят и играют в нарды, а чуть дальше быки гоняют бильярдные шары.
Так и оказалось, только армян не было. Плюс люстра в форме свечей и огромный аквариум, где плавала светло-золотая единственная рыбина. Казалось, она мне улыбалась.
— Ах, Черное ты море, ах, белый «Мерседес!» — негромко звучало из колонок.
В полумраке зала угадывались посетители — четверо крепких мужчин в компании двух дам в коротких юбках. Пожилая солидная пара. Две молодящиеся женщины под пятьдесят.