— Фу, — сказал Ян и отвернулся.
— А родители куда смотрят? — возмутился я. — Директор на что? Третий год он тут, и никто его не гоняет?
Алиса и Наташка переглянулись. Парни просто хлопали глазами. Похоже, это девчоночья запретная тема, одна из тех, о которых не говорят с родителями, вот они и не жалуются. А парни-то и не в курсе! Тем более, педофил насильно никого никуда не тащит, соблазняет едой… Аж затошнило. Какая гнусность! Мы же не в блокадном Ленинграде, когда люди с голоду пухли! Девочки ложатся под старика за еду и право прокатиться в машине.
— Я поговорю с директором, — пообещал я. — Вообще странно, что никто этим не занимается.
— У него кто-то в ментовке работает, так говорят, — поделилась Наташка. — Не знаю, насколько правда. В общем, с ним боятся связываться.
— А я слышала про бандюков, — сказала Алиса шепотом.
С этим дедом свяжется… точнее, уже связалась наша Ниженко. Она должна забеременеть, потом — родительский гнев, позор на все село, аборт и жизнь под откос. Почему скандал не коснулся педофила, я не помню. И ладно бы Фадеева спала с извращенцем, так мышка Анечка! Впрочем, девочек, не умеющих жить, обманывают первыми.
— Нахлобучим чудовище? — пританцовывая и сверкая глазами, спросил Рамиль.
— Рам, не забывай, что ты на учете, — напомнил я. — Просто напугаем его. Окружим машину, я и еще кто-то в салон сядем, пригрозим ему. Он же не самоубийца, унесет ноги только так.
— И возле другой школы начнет ошиваться, — проговорил Илья. — Как мне кажется, это девочкам надо рассказать про него родителям, чтобы взрослые заявление написали… ну, не знаю.
Щеки Алисы вспыхнули. Неужели никто из девчонок с матерями такими вещами не делится? Ладно Наташка: с нашей мамой откровенничать себе дороже, но другие почему молчат?
Дрэк наверняка знает про педофила. Почему никак не реагирует? Или не знает?
Сегодня на большой перемене буду говорить с ним о летнем лагере и обязательно подниму тему.
Но разговор случился раньше. Дрэк пришел к нам на второй урок, поздоровался и объявил, что с понедельника по пятницу уроков не будет, школа закрывается на карантин.
Все молчали, но радость была написана на лицах. Огромных усилий стоило на вскочить и не заорать «Ур-р-ра-а-а!» Эта неделя была мне нужна как воздух. Мы с Канальей можем поторговать на арендованных грузовиках, это раз. Два — стройка. Я могу спокойно заняться этим вопросом.
Глава 29Шаг к успешной социализации
Шестым уроком в пятницу нам поставили классный час, куда велено было явиться всем. За неявку — колесование через расстрел, а потом — повешенье. Обычно с классного часа сбегала половина учеников, теперь же там были все, и Заславский, вставший на путь исправления, и Карась, и полудохлая Желткова, которая ходила в школу больная, щедро распространяя бациллы.
Еленочка тоже заболела и встретила нас красноглазая, с распухшим носом, постоянно чихающая в носовой платок. Окинув взглядом класс — пятнадцать выживших — она проговорила:
— Спасибо, что пришли все… Апчхи! Извините.
Каждый ее чих сопровождался громогласным:
— Будьте здоровы!
— Геннадий Константинович… Апчхи! Уже сказал, что школу закрывают на карантин. Возможно, он продлится дольше недели, а значит, мы пропустим много учебного материала, а дальше помчимся галопом. Потому… — Она закатила глаза готовясь чихнуть, класс замер, готовый желать ей здоровья, но учительница мотнула головой, продолжая: — Потому классным руководителям поручено дать вам задание на время вынужденных каникул по всем предметам. Открывайте дневники, записывайте.
Зашелестели переворачиваемые страницы, донесся шепот. Я скосил глаза на Анечку Ниженко, будущую жертву педофила. Надеюсь, он еще не тронул ее. Вид девушка имела мечтательный.
Типичная ситуация, когда юная особа, связываясь с ловеласом, считает себя исключительной и способной его приручить. Это он другим врал с три короба, с ней он искренен.
Еленочка принялась надиктовывать нам задания, я скрипел ручкой о бумагу и думал о разговоре с директором: как он обрадовался контакту московского коллеги, поблагодарил меня и обещал держать в курсе дела как автора идеи, который имеет на это полное право.
Поговорив с ним о делах, я поднял вопрос о педофиле на белых «жигулях». Судя по округлившимся глазам директора, он впервые о таком слышал, долго расспрашивал о деталях и обещал разобраться и подключить к делу милицию.
Говорил он это без энтузиазма — видимо, считал, что раз педофил не насилует, а совращает, это ничего страшного. Поди докажи, что он возле школы стоит, карауля малолетних жертв. Ну и Илья прав, если его спугнуть, он просто поедет в другое место, будет морочить голову другим девочкам.
Законных способов прижать педофила я не видел: нужно заявление от родителей пострадавших. Писать его вряд ли кто-то будет: либо жертвы педофила — девочки из неблагополучных семей, как Фадеева, либо не захотят предавать дело огласке и травмировать и так травмированного ребенка.
Так что придется утроить охоту на педофила. Знакомые в Южном районе у меня есть, а у тех должны быть контакты с ребятами из других районов. Раньше они дрались друг с другом, теперь пусть выполняют благое дело — педофила гоняют.
Что можно сделать еще? Узнать номер машины и навести справки о владельце через Лялину. Через нее же попытаться надавить на извращенца, припугнуть тюремным сроком и опусканием, которое гарантировано сидельцам с такой статьей. Но не заставит ли его запугивание залечь на дно и перейти к более радикальным действиям?
Хорошо, если окажется, что у него есть семья, тогда он быстренько подожмет хвост и утихнет. Когда Елена Ивановна все нам продиктовала и собралась прощаться, я поднял руку. Не то чтобы я рассчитывал быть услышанным Анечкой Ниженко, но мало ли. Учительница кивнула, я встал и проговорил:
— Елена Ивановна, известно ли вам, что недалеко от школы орудует самый настоящий педофил?
Класс грянул смехом. Фадеева уперлась взглядом в парту и сцепила пальцы. Вот кому это точно известно. Желткова покраснела до кончиков ушей. Ниженко замерла с ручкой в поднятой руке и открыла рот. Девчонки смутились, зашептались. Значит, о нем и правда знают все девочки. Знают и молчат!
— Нет, не известно, — сказала Еленочка. — Это что-то новенькое. Расскажи.
— Наверняка вы видели белые «жигули» недалеко от школы, там за рулем лысый дед. Ему интересны девочки с шестого класса по…
— И пацаны! — крикнул Заславский. — Никифоров такой был, помните? Пи… петух ма…
— Игорь! — повысила голос Еленочка.
— Ладно-ладно, все. Так вот! Они того самого, прикиньте? И говорят, брат Желтковой так себе на кроссовки заработал.
— Нет! — Вскочила Любка, сжав кулаки. — Он грузчиком работал!
— Ужас какой! — Еленочка враз выздоровела, приложила руки к пылающим щекам.
Анечка Ниженко покрылась красными пятнами, уши вспыхнули, она глянула на меня недобро. Думает, что я наговариваю на ее избранника?
— Фадеева тоже с ним терлась! — басил Игорек. — А так многие, ага. Тьфу. С дедом!
— Что ты несешь⁈ — обернулась к нему Фадеева, а ее взгляд говорил: «Попадись мне после уроков, будешь девочкам не друг».
— Гы… Правда глаза колет? За колбасу давала или за шампусик?
— Игорь! Прекрати, а то выйдешь! — рявкнула на него Еленочка.
Прищурившись, Фадеева рванула за обидчиком и погнала его по классу, опрокидывая стулья. Заславский улепетывал, дико вереща. Класс покатывался со смеху. Только Ниженко было не смешно. На ее лице было написано: «Не верю. Это не он, а кто-то другой на такой же машине».
Все-таки надо спросить Лялину, можно ли что-то сделать с педофилом, как-то обезопасить от него школьников, тем более, ему безразлично, мальчиков совращать или девочек.
Я закончил:
— Об опасности все предупреждены. Будьте, пожалуйста, осторожными.
К тому моменту Фадеева отчаялась поймать Заславского и, показав ему кулак, села на свое место, к Заячковской, которая инстинктивно от нее отодвинулась.
— А еще Петюна рассказывал, — поделился Игорь, имея в виду Райко, — что ходил смотреть на писюн того маньяка…
— Вон из класса! — крикнула Еленочка, и Заславский понесся к выходу.
Дальше все свелось к технике безопасности, Еленочка рассказала, как себя вести: не садиться в машину неизвестных, не идти домой к незнакомому человеку, побыстрее убегать из пустынных мест.
Поделившись прописными истинами, она распустила нас по домам. Однако мы не разошлись, одноклассники собрались, все, кроме Ниженко, и я сказал:
— Пока действуем так: видим педофила — окружаем его машину и молча на него смотрим. Ясно, что делать это нужно не поодиночке, и надо, чтобы вся школа участвовала, в первую очередь парни.
— Идем его искать! — крикнул Карась. — Я Катюху подтяну! Хана ему!
— Чем больше народа будет вовлечено, тем лучше, — поддержал его идею я и посмотрел на Пляма: — Подтянешь народ? Я Алтанбаева попрошу.
— Ага, — с готовностью кивнул он. — Дворовых пацанов и мужиков могу!
Заячковская поделилась:
— Я папе про него говорила, он приезжал, караулил его, но так и не поймал. Он не каждый день тут бывает.
— Чую, теперь будет чаще появляться.
Желткова смотрела на меня с обожанием и от избытка чувств нарезала резьбу в ноздре.
— Не бьем его, — напомнил я, — сперва просто запугиваем. Когда я наведу справки, что он за гусь, решим, как действовать дальше.
Рамиль переступил с ноги на ногу и припечатал кулак к ладони.
— А я бы нахлобучил!
— Нет! — с нажимом произнес я. — Тебе — тем более нельзя. Вообще лучше забыть о нем до следующих выходных. Уроков-то нет, караулить некого.
— Не забыть, а подготовиться, — сказал Илья.
— Согласен. Надеюсь, все о нем к тому времени узнают. Но мне нужен номер автомобиля. Кто-нибудь его знает?
Все потупились. Ну да, в самом деле, зачем? И Фадеева не скажет. Сказать — признаться в порочной связи. Обращаться к ней напрямую я не стал.