С одной стороны, хотелось провести сегодня время с друзьями, с другой, еще больше хотелось включить комп, наложить память взрослого на нынешнюю и разобраться, как там что. Но, с третьей, нужно было решать дела: разузнать, что там с «КАМАЗом», попросить Каналью его пригнать.
Еще ж завис вопрос с покупкой участка под мастерскую, а для оформления нужно присутствие Алексея… и надо открывать АОЗТ. Плюс неплохо было бы узнать, как обстоят дела у Наташкиного Андрея и куда он пропал. Надеюсь, просто впал в ипохондрию, а не исчез бесследно. Потому что тогда придется мчаться его искать в Москву, что в мои планы не входило.
Ну и, как ни крути, следовало первым делом ехать домой, посидеть на телефоне, попринимать звонки. Своим секретарем я оставил маму, попросил говорить, чтобы рабочие звонили с трех до пяти.
Что будет после этого, я понятия не имел. Если не обрушатся срочные дела, пойду на базу… Нет, к алтанбаевцам, позанимаюсь с Нагой Амзановичем, подтяну физуху, а то Рамиль меня начал обходить — непорядок. В любом случае, изучить комп возможно, только когда с базы все разойдутся.
Домой я попал чуть раньше, чем закончился шестой урок. Бори не было, он уехал показывать домашнее задание Эрику, который учил его живописи. Наташка еще не пришла. Мама с отчимом куда-то делись, оставив записку: «Три звонка с 15.00 до 16.00. Жди»
Ага, соискателей много, это хорошо, будет из кого выбрать. Встречу им назначу в воскресенье в одно время, скажем, в семь вечера, благо Каналья подстраховать согласился.
До трех часов оставалось сорок минут, я подогрел себе суп, только погрузил в него ложку, как в квартиру влетела Наташка — будто вихрь ворвался.
— Ма! — крикнул она. — Боря? Есть кто дома?
— Только я. Остальные разошлись.
Наташка вошла в кухню, посмотрела на меня с надеждой, спросила жалобно:
— Не звонил?
Я мотнул головой.
— Увы.
Сестра тяжело вздохнула и сразу уподобилась сдутому воздушному шарику, подперла голову руками и пожаловалась, сообразив, что со мной можно поделиться наболевшим, я не стану бить по больным точкам.
— Как так можно, а? Он говорил, что любит, а по факту раз — и забыл. Я ведь не забыла его! Я тут с ума схожу. Что бы ни случилось, я буду помнить о том, что он обо мне думает, волнуется… А ему, выходит, пофиг на меня?
Я понятия не имел, какие процессы происходят в Андреевой голове, мог лишь предполагать.
— Помнишь, я говорил, что подзатыльник отправляет его в нокаут? Так вот он сейчас в глубоком нокауте. Возможно, когда очнется, вспомнит о тебе. Как скоро это будет, никто не знает. Где он, тоже непонятно.
— У него там никого нет! — пожаловалась Наташка. — Вдруг он напился, и его менты обокрали? Вдруг его наклофелинили?
Я скрипнул зубами. Потому что не должно быть, что сестра, которая фактически еще ребенок, так опекала дядю, который годится ей в отцы.
Все разговоры сводились к тому, какой бедный и несчастный у нас Андрей…
Когда прозвучал телефонный звонок, мы вздрогнули, но быстро успокоились, потому что сигнал был обычным, не междугородним. А значит, это очередной соискатель жаждет со мной поговорить.
Но я ошибся: меня хотел Каналья.
— Привет, компаньон! — бодро воскликнул он. — Я к чему звоню. Освобожусь ориентировочно сегодня в шесть. Пригоню «КАМАЗ» к полседьмому. Так что в семь можешь устраивать смотр кандидатов, я послушаю их и посоветую, кто нормальный, а кого надо гнать взашей.
— Спасибо!
С помощью памяти взрослого я и сам мог разобраться, взрослый был мне нужен для солидности, но этого я, конечно, не сказал. Позвонил вчерашним кандидатам, перенес собеседование с воскресенья на пятницу, на восемь вечера, в Верхнюю Николаевку.
Ровно в три зазвонил телефон. Некто Олег изъявил желание работать у меня на стройке. Уверил, что не пьет, занимается спортом, правда, они с напарником курят, но это мелочи! Главное, они на все руки мастера. Какие он выполнял строительные работы? Дом построил своими руками, себе и теще. Заливал опалубку на кладбище неоднократно. Строил гараж. Строил пятиэтажку, правда, недолго.
Вспомнился Сергей, мастер на все руки, который звонил вчера, и вот этот еще такой же. Но голос интеллигентный, слова в предложения этот Олег складывает складно.
Следующей на собеседование заявилась целая бригада. Такие, короче, четкие пацанчики. Типа мастера, шо песец. За сколько зальют фундамент указанного размера под забор и два дома? Да за три дня, делов-то! С меня бетономешалка, и все чики-пуки! Забор из бута они слепят с огромным удовольствием. Деревянный? Фигня! Прошлый век. Вот бут или керамзитный блок — совсем другое дело!
Последними обозначилась еще одна бригада. Некто Ефросим со странным акцентом и очень нагло перечислил достижения своей бригады. Если ему верить, это они построили наш город, а также Эйфелеву башню и московский Кремль. Этот Ефросим мне не понравился больше всех: много пафоса, он меня еще не видел, а говорил так, будто я ему уже должен. Даже приглашать его не хотелось, но я убедил себя, что при формировании мнения о человеке визуальный контакт важнее телефонного разговора.
Эх, опять на тренировку не попаду! В ванной я подошел к зеркалу. На меня настороженно взирал высокий и плечистый молодой человек со впалыми щеками и выраженными скулами, с черным пушком на подбородке и с намечающимися усами. Недолго думая, я вставил свежее лезвие в бритвенный станок и избавился от растительности. Другой человек. Тот, кто год меня не видел, точно не узнает.
Я напряг бицепс и с удовлетворением отметил, что он у меня прям виден! Всего-то восемь месяцев прошло, а я вон какой спортивно-подтянутый, и вся команда у меня такая.
К шести подошли мама и отчим. Веселые и пьяненькие, вели они себя, как подростки, обнимались и подкалывали друг друга. В начале седьмого донесся знакомый рев мотора и сигнал, похожий на гудок теплохода — Каналья пригнал «КАМАЗ». Отчим рванул к своей ласточке, я из окна смотрел, как он ходит вокруг машины, проверяя работу Канальи. Неспешно одевшись, я вышел на улицу.
Отчим порывался нас отвезти в Верхнюю Николаевку, но Каналья отказался — ну куда за руль пьяному? И плевать, что это два бокала шампанского!
Потому пришлось ехать на автобусе, и возле хлебного ларька мы были за двадцать минут до начала сбора соискателей. Я посмотрел на общежитие, где обитал мой отец, Лялины и нерожденный брат или сестра, и пожалел, что не знаю номер машины педофила. Такого если приструнить, точно на таймере год прибавится.
Приехал автобус, мы с Алексеем уставились на вышедших на остановке, уверенные, что часть соискателей прибыла на нем, и не ошиблись, разглядев в толпе… Олега, который паркинсон богомола, и Женю Космоса. Как, блин, тесен мир! Каналья аж подавился слюной и закашлялся.
Думал, эта парочка, заметив нас, сдаст назад, но нет. Олег улыбнулся от уха до уха и ускорил шаг, Женя семенил рядом.
— Какие люди! Алексей! — Он потряс руку Каналье, потом — мне. — Павел! Это знак судьбы! Вам на стройку нужны люди? Мы готовы.
Хотелось сказать, что не нам, мы тут просто мимо проходили, но Каналья отрезал:
— Вы нам не подходите. Извините за беспокойство.
Лицо его стало каменным, в голосе зазвенел металл.
— Но…
— Никаких «но». Нам не подходят люди, которые прогуливают работу и не способны прийти вовремя. До свидания.
Речь взял Женя Космос:
— Ты не понимаешь! Нельзя ломать биоритмы, когда тело требует сна! Оно накажет за такое обращение. Нужно слушать вибрации вселенной…
Каналья посмотрел на него так, что Женя заткнулся и попятился. Сладкая парочка направилась к остановке, а мы отошли к хлебному ларьку, наблюдая, как туда ныряют алкаши и уносят бутылки разведенного спирта. Значит, Корм и жидким хлебушком приторговывает.
Следующим подъехал оранжевый «Запорожец», набитый людьми. Оттуда вылез пузатый огромный мужик, представился Ефросимом и принялся себя нахваливать, почесывая то пузо, то висок, то нос. Каналья слушал его, кивал, спросил, во сколько он оценивает свой труд, тот ответил уклончиво и начал рассказывать про модный забор из бута, про внутреннюю отделку деревом и прочую современную лабуду, с которой будут смеяться уже спустя десять лет. Причем прицел Ефросим имел на постройку всего дома.
— Штукатурить умеете? — спросил Каналья.
Соискатель фыркнул, что никто так сейчас не делает, немодно и долго. Вот отделка деревом! И забор деревянный — тоже говно. Он из принципа за такое позорище не возьмется. Каналья взял у него номер и пообещал перезвонить.
После этого молдаванина пожаловало три беззубых гопника с бегающими глазками, в кепках, с четками — классика. Этим Каналья сразу дал от ворот поворот.
Из звонивших вчера на «двойке» приехал востроносый высокий мужчина с жутким перегаром, в костюме и брюках, уверил, что у него отменная бригада. Нет, две. Нет, три. Где они? Ясно дело, все заняты. Но завтра он готов всех показать.
Мне делалось грустнее и грустнее с каждым просмотром. Ни одного нормального человека! Или аферисты, которые, скорее всего, попросят денег, пообещают бригаду и пропадут, или чудики, или наркоманы.
— Сколько там еще? — спросил Каналья.
— Один человек, — ответил я.
— Не расстраивайся. В другой раз придет кто-то нормальный. Со строителями всегда сложно…
Возле нас остановился велосипед, подошел пожилой совершенно седой мужчина с пышными усами, поздоровался, пожал наши руки — ладонь у него была мозолистой, кожа дубовой, глаза — чуть прищуренными, живыми, лучистыми.
— Я Сергей, звонил вам на днях. — Он осмотрел наши лица. — Вижу, не рады мне. Бригады у меня нет, а вам нужны объемы. Но зачем врать? Поймем друг друга — все будет.
Его честность подкупала. От этого человека исходило какое-то тепло, что ли. Он был нормально развитым, не алкашом, не болтуном, не наркоманом.
— А я… что я. Шахтер. Пенсионер. Дом построил сам. Руки растут, откуда надо. Испытайте — сами убедитесь. Поладим — я ребят подтяну. Ну а сейчас смысл их дергать? Кстати, а где будет дом?