Наташка молча меня перекрестила. Пока не исчез за дверью заведения, я спиной чувствовал ее настороженный взгляд.
В баре было малолюдно: богатый дедушка с юной пассией, два суровых небритых мужика и четверо шумных иностранцев. Судя по обрывкам фраз, балканские друзья из бывшего соцлагеря. В зале царил полумрак, было душно и пахло едой. Стены, стойку, потолок из шпона украшали искусственные лозы, сверху свисали спирали липучек с мухами, колышущиеся от огромного вентилятора, похожего на вертолетный винт — такой же был в кафе, где нас чуть не отравили.
Бармен Витек — белобрысый, длинный, напоминающий жука-долгоносика — грустил, гоняя муху от бокалов. Муха над ним издевалась. Сидя на хромированной опоре, потирала лапки. Шевеля губам, Витек медленно поднес к ней руку, но муха стартовала ровно за секунду до того, как бармен дернул рукой и сжал пальцы, пытаясь ее поймать.
— Сука! — не сдержался он, остановил на мне ничего не выражающий взгляд.
Похоже, не узнал и вообще забыл о нашей договоренности. Хреново.
— Привет, — улыбнулся я.
Витек свел брови у переносицы. Вспомнил, кто я и зачем явился, но особой радости не проявил.
— Ну, здравствуй. — Он покосился на иностранцев и прошептал так, словно я предлагал ему кокаин: — Принес?
— Почти. Вот, кофе на пробу, чтобы не подумал, что я предлагаю фуфло.
Я достал вскрытую упаковку, где осталось около четверти, отдал ему. Витек спрятал его за стойку и прошелестел:
— Тихо, — а сам крикнул: — Ивановна! Свари кофе!
Женский голос с недовольством задребезжал:
— Из чего я тебе сварю? Из своих слез? Тут осталось на две чашки.
Витек ничего объяснять не стал, сам отнес ей пробник. Вернулся, но прежде, чем мне его отдать, сыпанул себе на ладонь, долго мял, нюхал, пробовал на зуб.
— Хороший кофе, — уверил я. — Все по ГОСТу.
— Тс-с-с!
Молотый кофе в этом заведении был, его как раз пили иностранцы. Скорее всего, ушлый бармен решил подторговывать налево и класть прибыль в карман. Ну а как проконтролируешь, когда нет кассового аппарата и чеки не выдают?
Я вздохнул, уселся за стойку, подперев голову руками.
— Говорю ж: все без обмана. Шестнадцать тысяч — и…
Открылась дверь, Витек глянул на вошедшего и переменился лицом. Сперва взбледнул, потом изобразил улыбку:
— Здравствуйте, Паруйр Георгиевич!
Я обернулся. К стойке направлялся круглый румянолицый армянин, белокожий, с носом-пуговкой. На нем была рубашка цвета кофе с молоком, такие же брюки. Похоже, или хозяин, или кто-то из начальства. Вид у этого мужчины был располагающим, доброе что-то было в его облике… Панда! Он напоминал бежевую панду, только без черных кругов. А вот остановившийся на мне цепкий взгляд первое впечатление мгновенно разрушил.
— Тебе что нужно, пацан? — спросил он почти без акцента. — Тут не подают.
Хотелось отшутиться, что мне бы сто граммов водочки, но я не знал, как у него с чувством юмора. Может, ему предложить кофе? Он точно при деньгах, заинтересован, и может взять крупную партию. Витек особой заинтересованности товаром не продемонстрировал.
— У меня есть немного крутого кофе. Молотого. Произведенного по ГОСТу. Отец из Ростова привез. Вот, предложил, вдруг надо, — прикинулся дурачком я.
Зыркнув на меня волком, Витек расплылся в раболепной улыбке и промямлил:
— И правда хороший кофе! Мы хотели попробовать и вам предложить. А то клиенты, — он покосился на иностранцев, — спрашивают, а приличного или нет, или оно очень дорогое.
— Ага, расскажи, мне предложить собрался, знаю я вас, — проворчал армянин и сел за стойку рядом со мной, обнял меня. — Фуфло загоняешь? — В его голосе прозвучала угроза. — И этот чорт у тебя купить хотэл? Да?!
Он чуть меня встряхнул. Иностранцы напряглись, повернули головы. Витек побледнел и закатил глаза, мысленно приготовил вазелин, думая, что тупой ребенок его сдаст.
Я помотал головой.
— Ничего он не хотел, на пробу взял. Говорит, с начальником посоветоваться надо.
— С боссом, — поправил меня Витек, воспрянув.
Наклонился через стойку, протянул армянину кофе на ладони — понюхай, мол. Отпустив меня, тот оттолкнул его руку. Из кухни показалась встревоженная красномордая повариха, поставила чашку напротив босса.
— Попробуйте. И правда хороший кофе. Просто отличный. — И попятилась от греха подальше.
А мне что делать? Валить? Или рассматривать недоброго армянина как возможного клиента? Сверля меня взглядом, он отхлебнул кофе, и лицо его прояснилось, взгляд заблестел любопытством.
— И правда неплох. Турецкий?
Клюет? Подсекать?
— Наш. Смотрите.
Я поставил на стойку початую пачку. Армянин шевельнул бровями.
— Почем продашь?
— Шестнадцать, — не стал мелочиться я.
— Сколько у тебя есть? — проворчал он, поглядывая на мой пакет.
— А сколько нужно? — закинул удочку я.
— Дэсять пока. Но чтобы бэз обмана! — Он погрозил пальцем, в голосе прорезался акцент. — И дешевле. Сколько уступишь?
— Пятьсот рублей, — сказал я.
— Двэ тысячи, — глаза хозяина бара алчно блеснули.
Я вообще рассчитывал продать по двенадцать, но меня охватил азарт.
— Тысяча. И так дешево. Аналогичное по двадцать продают! Отец больше не дает уступать.
— А чего тут ты, а не он? — навис надо мной армянин, дыша табаком.
— Он в другом месте продает.
Паруйр сунул мне в волосы пальцы в перстнях. Взъерошил мою шевелюру.
— На процэнте сидишь? Ах ты… Остап Бендер! Отэц у него.
Скрипнув зубами, я стерпел, пусть и хотелось двинуть.
— Сколько штук возьмете? Десять? Нести?
Он открыл барсетку, демонстративно пересчитал деньги, положил передо мной сто долларов одной купюрой и накрыл ладонью.
— Вот.
Сделав жалобно-наивное лицо, я проговорил:
— Во-первых, сейчас курс один к тысяче, и этого мало, во-вторых, я не возьму эту купюру, потому что не могу проверить ее подлинность.
Паруйр заржал так, что чуть со стула не свалился. Слез и продолжал гоготать, тыча в меня пальцем.
— Вы это слышали? Пацан, иди ко мнэ работать! Подлинность. А-ха-ха! Пацан, Паруйр работает чэстно! Любой спроси, все знают!
— Именно поэтому вы собрались мне недоплатить сорок долларов, — продолжил я, все так же бестолково улыбаясь.
Пятая точка подсказывала, что меня собрались развести как лоха. И хорошо, что я не взял товар. Только бы Наташка сюда не сунулась!
— Дай суда. — Паруйр рванул пакет с пустой коробкой. — Бери деньги и вали.
— Там нет товара, — все так же улыбался я, хотя было не до смеха. — Я его не взял, предвидя…
— Как так — нэт? — взревел Паруйр. — Обмануть хотэл? Ах ты…
Он замахнулся. Схватив пробник, я спрыгнул со стула и пригнулся — удар пришелся по стойке. Кофе опрокинулся, заливая бежевые брюки кипятком, и Паруйру на пару мгновений стало не до меня, но мне их хватило, чтобы выскочить на улицу и рвануть прочь.
Наташка, слава богу, все поняла, подняла рюкзак и поплелась в противоположную сторону, тревожно оглядываясь. Отбежав на приличное расстояние и потеряв сестру из виду, я убедился, что погони нет, и пошел догонять Наташку, но по другой дороге, не вдоль моря, а вдоль домов. Вот тебе и легкие деньги. Вот тебе и опт! Всю малину испортил медведь, блин, кавказский!
Когда заметил Наташу, стоящую на набережной в тени платана и вертящую головой, я ускорился, но сбавил темп, ощутив чей-то внимательный взгляд. Обернулся. За мной шагал лохматый иностранец, что сидел в баре.
— Стой, мальчик! — Подняв руки, он остановился.
Я тоже остановился. Мужик приложил руку к груди.
— Я — Зоран. Югославья. Строить у вас для завод. Продай кофе!
Мысленно прокрутив последние события, я вернулся к моменту, когда в бар вошел Паруйр. Югославы с ним не поздоровались. Значит, они не заодно, у них может и правда быть свой интерес. Станут ли иностранцы беспредельничать на нашей территории? Не припомню такого, они поскромнее себя ведут, чем местные.
Рискнуть? Выбора-то особо и нет. Деду деньги надо вернуть, а десять упаковок — это почти столько, сколько вложено.
Глава 23В подворотне нас ждет…
— Сука человек. — Югослав махнул в сторону бара, которого отсюда видно не было. — Я честно заплатить. Мы любить кофе. А кофе нет никакой! Куплю десять. Сто сорок доллар! — Он вытащил из кармана деньги.
Выходит, югославы подслушали наш разговор с хозяином заведения, подождали, пока он попробует кофе и даст добро, удовлетворились результатом дегустации и действительно хотят нормальный кофе. Но сто сорок долларов, что они должны заплатить, — крупная сумма, целое состояние. Честный Паруйр собирался меня просто кинуть, а другие могут захотеть прибить.
Но если ничего не продам сейчас, не факт, что получится сбыть хоть что-то.
— Я вам не доверяю. Поэтому принесу пять пачек. — Я растопырил пятерню. — Потом еще пять. Ты стоишь тут и ждешь. Один. Хорошо?
— Стою и жду, — кивнул югослав. — Жду.
Я нашел взглядом Наташку. Она смотрела на меня. Я двинулся дорогой вдоль домов, оглядываясь: хвоста за мной не было. Сестра пошла наперерез. Когда мы почти поравнялись, я свернул во двор, она — за мной. Как шпионы, не обмолвившись ни словом, мы уселись на скамейку возле подъезда пятиэтажки.
— Что случилось? — встревожилась сестра.
— Уже ничего. Потом. Нужно пять упаковок.
Наташка переложила пачки в рюкзак и долго думала, прежде чем отдать свою сумку. Наконец решилась.
— Вот. Там пять штук. Тебе точно ничего не угрожает?
— Не знаю. Иди вон туда, где бабка выбивает ковер, и жди меня там.
Сестра выполнять распоряжение не спешила.
— Пашка, не пугай. Что случилось?
— Жди там. Я продам эти пять, отдам тебе деньги, потом приду за второй партией.
Наташка схватила меня за руку.
— Что это за мужик? Нафиг деньги, если…
— Югослав, покупатель. Хочет десять пачек. Я пытаюсь свести риск к мин