На столе была здоровенная утка с яблоками. Вкусная — пальчики оближешь. Баклажаны, овощи на гриле и, куда же без них, кабачки кольцами с майонезом и чесноком, картошка.
Минут пять все ели чуть ли не урча, я поглядывал по сторонам. Дед не ел — вкушал, умело орудуя приборами. Также вилкой и ножом пользовался Каналья, остальные ели руками.
Интересно, каким сейчас был бы Каналья, если бы ему ногу не оторвало? Прибился бы к группировке афганцев? Открыл бы мастерскую? Так это и сейчас не поздно, если не сорвется, конечно.
Бабушка налила взрослым самогона, а Каналья перевернул рюмку и продолжил есть утку. Когда все насытились и разговорились, я понял, что час настал и, обмирая, обратился к бабушке так, как я это делал раньше:
— Ты покурить не хочешь?
Она вскинула брови, но сообразила, что я вызываю ее на разговор, кивнула.
— А вы, дядя Леша?
Каналья тоже понял, кивнул. Я посмотрел на деда, указал взглядом на дверь. Борис подорвался идти с нами, но бабушка ткнула в него пальцем.
— Ты подожди, нечего тебе табаком дышать.
— Ему, значит, можно! — возмутился он, имея в виду меня, но послушался, сел на место.
Едва дверь захлопнулась за спиной, как бабушка сказала:
— Что придумал, бизнесмен?
— Как денег заработать, конечно! — улыбнулся я.
Каналья достал папиросу, чиркнул спичкой.
— А я тут при чем?
— А без тебя никак, — развел руками я и глянул на деда.
Подумать только, взрослые люди слушают меня как равного!
— Ну, излагай, — сказал дед.
— Кофе, — выдохнул я. — Тут у нас берет его только валютчик, берет много и без вопросов. И, согласитесь, здорово получается?
— Ну? — Бабушка скрестила руки на груди.
— Такого кофе в городе нет, — продолжил я. — И он реально крутой. А в регионе, особенно на побережье, есть бары, рестораны и магазины, которые хотели бы такой иметь, но не знают, где достать. А мы знаем! Я предлагаю один пак взять с собой и поехать в областной центр искать точки сбыта.
— Это что? — удивился Каналья.
— Это прихожу я в ресторан, рассказываю про кофе, даю его попробовать. Если им нравится, договариваюсь об оптовых поставках, беру заказ. Потом в одно место привожу пак, в другое — полпака, в третье еще полпака. И представьте, что таких мест десять. Приехал раз в неделю, пробежался по точкам… — Я взял паузу, давая им осмыслить услышанное.
Их ответ меня волновал, от него зависело наше общее безбедное будущее и мои возможности как-то повлиять на ситуацию хотя бы вокруг себя, ведь без денег тебя даже лечить никто не будет, потому что в больницах нет лекарств.
В прошлый раз мне-взрослому и уверенному в себе не удалось их убедить ездить в Москву, но тогда они не видели, что мои схемы — рабочие, да и состав участников был другой.
— Ну а я-то… — напомнил о себе Каналья.
— Вы будете водителем на зарплате, проследите, чтобы нас не ограбили. У меня один раз чуть все армянин в баре не отнял — еле ноги унес. А с таким громилой, как вы, поостерегутся связываться.
Бабушка уточнила с долей скепсиса в голосе:
— И что, ты прямо так придешь и скажешь: «Посмотрите, что у меня есть?»
— Как я, по-твоему, валютчика нашел? Подходил к людям и предлагал. Валютчик сообразил, что кофе можно перепродать, я — что можно найти еще таких валютчиков, которые будут перепродавать. Это работает! — Голос сам собой стал тише: — Пока другие не догадались, что это реальный заработок, и не стали повторять, можно озолотиться.
— Это интересно, — поддержал меня дед. — И так, казалось бы, просто… Так просто, что непонятно, почему подобным никто не занимается?
«Годика через два начнут», — подумал я, но промолчал. Похоже, есть контакт! Аж сердце зачастило от открывшихся перспектив.
— Будем первыми, — хрипнул я оттого, что в горле пересохло. — Первые всегда снимают сливки! А когда выйдем на большие объемы, можно сгонять на завод, где этот кофе расфасовывают. Вы представляете, сколько это денег! Бабушка, крышу тебе отремонтируем, забор новый поставим. Дяде Леше машину купим, девки в очередь выстроятся.
— Сказал тоже. — Он топнул протезом, намекая на свое увечье и на то, что он никому не нужен.
— А дедушке — БМВ!
Он рассмеялся.
— Мне и «Жигулей» хватит.
— Кстати, когда там блошиный рынок работает? — закинул удочку я. — Заодно и туда заедем, движок на мопед купим.
— Вот она что за срочность, — улыбнулась бабушка.
— Мне нравится твой план, — кивнул дед. — Поддерживаю. Товар обязуюсь поставлять из Москвы регулярно, вот только с деньгами прояснится, а то не пойми что пока.
Все с надеждой уставились на бабушку.
— Что? Машина нужна? — недобро прищурилась она.
— По электричкам с выручкой будет опасно, — вместо меня проговорил дед. — Даже если Павел поедет с Алексеем.
— Мне надо подумать, — проворчала бабушка, ушла в летнюю кухню, вернулась с трубкой, раскурила ее, опершись на стену дома.
— Могу сделать предварительные расчеты, — рассуждал я, ходя туда-сюда по двору. — Сумма получится внушительная, всем хватит.
— Не мельтеши, — осадила меня бабушка, хотя она смотрела на свои стопы.
— Ну что вы теряете, Эльза Марковна? — встал на мою сторону Каналья, точнее, Алексей Канаев. — Вы ж заработаете, это не забесплатно. Я за рулем, вы рядом. Мне без вас никак нельзя рулить, да и вы присмотрите, что все в порядке. Да и дядя Коля был бы рад, что его машина при деле, внуку помогает.
Бабушка рассмеялась, одновременно выдыхая дым, закашлялась.
— Ой, бизнесмены! Ой, новые русские, я не могу.
— И новые татарские, — усмехнулся дед.
— Новые еврейские, — сказал я.
— Ну что вы пристали, — посерьезнела бабушка. — Не еврейка я, а православная.
Дед запрокинул голову и рассмеялся.
— Ты такая православная, как я — мусульманин.
— На войне атеистов нет, — осадила его она.
— Почему бы еврею не быть православным? Это национальность, — пожал плечами я. — Так что, бабушка? Или в тебе национальность взыграла?
Все засмеялись. Я мысленно перекрестился. Кажется, все получилось.
— Вот уж в ком взыграла, так это в тебе. Ладно, черт с вами! Когда едем?
Захотелось подпрыгнуть и воскликнуть: «Йес!» — но я сдержался.
— В воскресенье, да? — Я посмотрел на Алексея. — Кстати, как ваше отчество?
— Игоревич, — ответил он и потер руки. — Вот теперь точно сделаем мопед!
Мы вернулись за стол, там уже все заскучали, мама переключала программы на телевизоре. Остановив выбор на какой-то сказке, то ли русской, то ли нерусской, она глянула в программу и спросила:
— Фильм «Акмаль, дракон и принцесса». Боря, будешь смотреть?
— Фу, он же детский, — обиделся Борис, крутящийся у магнитофона, и обратился к нам с Наташкой: — Тут микрофон есть, прикиньте! А у нас нету. Бабушка, а у тебя есть пустые кассеты? Я прикол записать хочу.
Он еле сдерживал смех. Подождал, пока я займу место на диване, и, давясь смехом, поделился:
— Прикинь, записать, как Ян воет. Кому-то звонить по телефону, включать вой… а-ха-ха.
— И что? — спросила слушавшая его Наташка.
— А ты представь, какие у них там будут рожи, а-а-ха-ха!
Я улыбнулся. Не столько от прикола, сколько от мысли, что в этом дурном возрасте — с десяти-одиннадцати до тринадцати — смешным кажется все, какую глупость ни ляпни. Два года назад мы с Ильей чуть не лопнули со смеху, наблюдая за тем, как ползет жук, вскидывая лапки так, словно танцует ламбаду.
Борис выклянчил у бабушки ненужную кассету с песнями Вайкуле, и они с Юркой уволокли магнитофон — записывать глупости и хулиганить по телефону. Взрослые предались воспоминаниям, мы с Наташкой — чревоугодию. Потом Наташка меня удивила: с разрешения бабушки она собрала тормозок для Яна, рассказав, что у нас в подвале живет хороший сирота с обожженным лицом, и его очень жалко.
Когда мы уже раздулись от обжорства, бабушка торжественно водрузила на стол торт-медовик с кремом из сгущенки, все взяли по маленькому куску.
Так просидели мы до пяти вечера, уже на выходе бабушка вручила мне огромный пирог-манник.
— Это тебе в подвал. Тебе и твоим друзьям.
На остановку мы отправились все вместе, но без Канальи, он прочно обосновался в бабушкином гараже. А я думал о толстяке Тимофее. Выжил ли он после тренировки? Смог ли встать с кровати утром? Не запилила ли его до смерти бабка? Когда думал о ней, почему-то представлялась фрекен Бок.
Пока доехали до базы, растрясли наеденное — ушло у нас на дорогу чуть больше полутора часов. О, где ты, мой мопед?! Восстань из мертвых, поддайся магии неркоманта Канальи!
В подвале были только Илья с Яном. Малому выдали тормозок — Илья отнес его в холодильник, как и пахнущий ванилью манник, потому что перед тренировкой нельзя набивать живот.
Вернулся друг не один. На негнущихся ногах, походкой раздувшегося робота Три-пи-о из «Звездных войн» топал Тимофей. Точнее, походка была этого робота, а объемы — Эр-два-дэ-два. Илья положил руку ему на плечо:
— Мужик, не сдался!
Толстяк гордо вскинул оба подбородка, подошел к деду и показал ему коричневый пузырек с белой субстанцией и сразу же стыдливо спрятал. Наташка шепнула на ухо:
— Эта штука от пота, чтобы не вонять. Мы спасены!
Но насчет «спасены» она ошиблась. Началась тренировка, и я понял, что после статики и от непривычной нагрузки болят мышцы ног. Причем, судя по страдальческим выражениям лиц, — не только у меня, и сегодня дед не зверствовал, а уделил внимание отработкам ударов в движении.
Как старался Тимофей! Он просто из шорт выпрыгивал! Строил зверские рожи — наверное, воображал на месте деда своих обидчиков. Вот как придет в школу, как наваляет всем! Раньше и я об этом мечтал, но что-то мешало бросить жрать и начать тренироваться. Каждый раз думал — вот завтра так точно! Но то уроков было много, то лень рано вставать, то холодно на улице или дождь, а потом — жара. А надо просто сделать первый шаг, он самый трудный. Решиться, что не в понедельник, который не наступит никогда, а сейчас. Потом — второй шаг, третий, четвертый, пятый, и уже сам не замечаешь, как идешь.