— Какие у них условия?
— Двадцать процентов от суммы, — озвучил он. — Но, думаю, лучше заплатить немного, чем потерять все. Полтинник невозвратного аванса, остальное — по результату.
— А полтинник — не развод? — засомневался я.
— Я за них ручаюсь, работать умеют.
Кости ломать, иголки загонять под пальцы, а уж битой как виртуозно орудуют! Я нервно сглотнул слюну. Мысли разбежались испуганными тараканами. Вчера все казалось так просто, а теперь…
А ну живо вылезайте из-под плинтуса! Хотелось стукнуть себя по голове.
— Как это будет выглядеть? — спросил я растерянно. — И что мне делать?
Каналья резко ударил по тормозам, пропуская выскочившее на дорогу стадо коз.
— Эй-эй! Осторожнее с моей ласточкой! — прикрикнула бабушка.
Я попытался выстроить алгоритм:
— Сперва поговорю с Саней. Потом — или он расскажет своей матери, или придется самому. А дальше? Я сведу вас, а ты познакомишь ее с бандитами?
— О, господи! — вздохнула бабушка на заднем сиденье.
— Что ты такое говоришь! — возмутился Каналья. — Не с бандитами, а с уважаемыми людьми из РСВА.
— Леша, во что такое ты его втягиваешь? Какие такие люди? — спросила она.
Я объяснил:
— Одни бандиты не дадут другим выгнать моего одноклассника с матерью на улицу, за что им придется заплатить.
— А милиция куда смотрит⁈ — не унималась бабушка. — Ромке почему бы этим не заняться? Это же вымогательство!
— Если долг есть, вымогатели по понятиям правы, — объяснил Каналья. — И должницу после такого попросту убьют, никакая милиция ее не защитит. И парня за компанию прихлопнут, чтобы не вырос и не отомстил. У приятеля твоего нормальный хоть дом?
— Да так… Старый, но с ремонтом, пристройкой, подвалом и гаражом. Хороший дом, добротный. Точно больше трех тысяч баксов стоит, которые с них требуют.
— Ясно. Тогда надо спешить. Пусть наши с ихними договариваются, останавливают счетчик, дом пускают на продажу. Тянуть нельзя, понимаешь?
Я кивнул. Похоже, не получится у меня сегодня отдохнуть после поездки по побережью, придется к Кабанчику в гости идти. А до того надо обменять заработок на доллары и сказать валютчику, что его партия кофе приедет в среду. И только потом — к Кабанову…
Еще ж уроки, так их и разэтак! Вот как все успеть? Надо поторопиться, пробежаться по точкам и новые не искать, чтобы к трем часам дня освободиться.
Однако покупатели были активны, я все распродал к двум часам дня, и мы поехали домой.
— Как вчерашняя охота? — спросил я просто чтобы не молчать.
— Перепелка закончилась, — вздохнула бабушка. — Одного фазана подстрелили.
— И зайца — почти, — добавил Каналья. — Юрка стрелял, промазал. Чуть не плакал. Все-таки не дорос он пока, тяжело ему управляться с ружьем.
— Да что мы за несколько часов успели? Только в лес вошли — темно. Если бы Боцман не выгнал того фазана…
— Боцман разве охотничий? — удивился я.
— Нет. Он вообще беспородный, — ответила бабушка, — и ближе к овчаркам. Охота — это состояние его души. Когда Андрюшка его принес, у меня еще была собака. Я пыталась пристроить щенка — не получилось. Не выгонять же! А потом — эпидемия чумки, Тузик сдох, Боцман болел и выжил. С тех пор везде со мной, и в лес, и на охоту. Он на цепи страдает, и я его не привязываю. А умный какой! Как человек.
— Это да, — кивнул Каналья.
— Все село его знает. Если кто залезет — со двора не выпустит.
Так за шутками и прибаутками въехали в город, благо что заняло это сорок минут, а не полтора-два часа, как вчера. Я обменял деньги у валютчика, продал ему оставшиеся пять пачек, отдал деньги на хранение бабушке и собрался добираться к Кабанову своим ходом, но Каналья вызвался меня подвезти.
— Если должница вменяемая, сразу с ней и поговорю, а потом сведу с нужными людьми. Вы не против, Эльза Марковна, что мы заедем?
— Мне бы, конечно, домой, — проворчала бабушка. — Мне бы хоть один выходной! Но раз уж такое дело, потерплю. Только давай быстрее!
Через десять минут «Победа» стояла возле высоченного каменного забора с колючей проволокой поверху, у железных зеленых ворот.
Бабушка прокомментировала:
— Сразу видно: тут живут люди, которым нечего скрывать.
— Теперь ясно, чего дом кредиторам приглянулся. Это ж крепость! — по-своему взглянул на ситуацию Каналья. — Ну что, идешь?
Мне хотелось спрятаться под сиденье, но деваться некуда, и я зашагал к воротам, надавил на кнопку звонок — отозвались два пса, судя по лаю, крупных, зазвенели цепями.
— Кто? — донесся встревоженный женский голос.
— Я к Саше, друг его, — заорал я.
— Петя? Сейчас.
Она подумала на Райко, переубеждать ее я не стал.
Хлопнула дверь. Собаки смолкли. Санек подбежал бесшумно, загремел щеколдой и открыл калитку прямо в воротах.
— Ты⁈ — Его глаза полезли на лоб. — Какого…
Он перевел взгляд на машину, а я бегло осмотрел мощеный плиткой двор, качели, пижонскую статуэтку ангелка, клетку с курами… Тьфу ты, это павлины!
— Я обещал узнать, что можно сделать с вашим долгом. Как не дать отжать дом. Узнал. Теперь ему, — я кивнул на Каналью, — нужно поговорить с твоей матерью. И срочно. Потому что вы — на счетчике, а его надо остановить.
Санек сморщил нос, покосился на двух черных терьеров на цепях, зафиксированных на проволоке, тянущейся вдоль забора.
— Она бухая.
— Что, прям невменяемая? — Я его встряхнул. — Кабанчик, ты дурак? Ты ж бомжевать пойдешь, если вы и дальше будете отсиживаться! У вас тупо заберут дом.
Терьеры оскалились и двинулись к нам, думая, что я обижаю маленького хозяина.
— А так? Типа нам все простят.
— А так нужные люди выяснят, был ли долг и каков он. Остановят счетчик. Выставят дом на торги, и вы сможете купить квартиру на остаток средств. Но людям, конечно, тоже придется заплатить. Так что зови мать.
Кабанов уставился на меня, словно ему явился бес, только что не перекрестился. Попятился, исчез в доме, а появился, ведя за руку пожилую худую до синевы брюнетку со впалыми щеками. Я махнул рукой Каналье, тот вылез из машины и зашагал навстречу. У матери Кабанова при виде Алексея заблестели глаза, она аж помолодела и приосанилась.
— Саша, убери собак.
Кабанов увел терьеров за дом и привязал там. Прибежал к нам.
— Здравствуйте, я Алексей, — представился Каналья.
— Ирина, — прошептала она.
— Пройдемте в дом. — Он взял Кабанову под руку, — или вам удобнее здесь?
Санек двинулся за ними, но Каналья пригвоздил его к месту взглядом.
— Парень, побудь пока тут, у нас взрослый разговор.
— Идемте в дом, — предложила Кабанова.
— Предупреждаю, у меня мало времени, — сказал Каналья на ходу, и за ними захлопнулась входная дверь.
— Это надежный человек? — жалобно спросил Саня.
— Это свой, не дрейфь, — попытался его успокоить я. — Афганец. И помогать будут афганцы, а не отморозки. Хуже сто пудов не будет.
Санек вздохнул.
— Мать совсем извелась. Не ест, не спит толком, только плачет.
— Она знает кредиторов? — спросил я.
— Теперь знает. Она всю жизнь занималась домом и нигде не работала. Друзей отец сюда не водил, никого с ней не знакомил. Как теперь жить…
— Главное с домом решить, дальше — проще.
Кабанов кивнул, еще раз посмотрел на меня, но теперь не как на беса, а как на ангела, принесшего добрую весть.
— Не думал, что ты тогда серьезно, ну… помочь нам. Думал — позвенел и забыл. Буду должен.
— Это ведь не ты настучал. Райко. Тебе просто противно его сливать. Ну, как будто сам стукач.
Кабанов промолчал.
— Ладно, проехали, — махнул рукой я.
С минуту мы стояли молча. Наконец Кабанов спросил:
— Чья это тачка?
— Бабушкина. Твой батя тачки гонял… А ты водил иномарку?
Кабанов мотнул головой.
— Не, не пускал, говорил, рано еще. А ты умеешь водить?
— Типа да.
— Да ну! Гонишь?
О, сколько уважения! И недоверия. И зависти. А действительно — не разучился ли?
— Ну смотри.
Я сел на место Канальи, настроил кресло под себя. Завелся.
— Ты что надумал? — насторожилась бабушка на заднем сиденье.
— Перегнать машину в тень, тебе же жарко.
Я тронулся, разогнался, притормозил, развернулся (все-таки какая классная штука — гидроусилитель руля!) и перегнал машину в тень алычи, усыпанной мелкими сморщенными плодами. По-прежнему парило, но тучи разошлись, и припекало по-летнему.
— Так лучше? — спросил я у бабушки.
— Да, спасибо.
— Круто! — воскликнул Кабанов, подходя к машине.
— Скоро они там? — спросила бабушка.
Будто отвечая на ее вопрос, из дома выбежал Каналья, показал мне «ок» и отчитался:
— Через два часа приеду сюда, пойдем с Ириной говорить с кем надо.
— Спасибо! — улыбнулся я. — Удачи!
«Победа» укатила прочь, подняв облако пыли, а мы с Саньком остались.
— Если получится, я… я полжизни тебе должен буду, — пролепетал он сипло и отвернулся, но я успел заметить, как заблестели его глаза. — Ты… ты… — Он тряхнул головой.
— Мне пора, — сказал я. — Еще уроков куча. Завтра расскажешь, до чего они договорились. Бывай.
Я его понимал. Лучший друг оказался вдруг. От семьи все отвернулись, когда поняли, что богатые родственники превратились в бедных и могут попросить в долг. А даже если и не попросят, успешные люди будто бы боятся заразиться невезением и сторонятся тех, кто упал. И вдруг, когда кажется, что все пропало приходит левый чувак и пытается помочь.
Главное, чтобы все получилось. Начинается новая неделя. Покой нам только снится! Завтра у Бориса будет праздник, его талант наконец оценят по достоинству, ну а я посмотрю, как изменился настрой в классе, сдвинулось ли противостояние с мертвой точки и получится ли не разобщить класс на две группировки, а объединить. Проще всего это будет сделать, если появится общий враг.
Глава 27Снова вместе
Впервые мы собрались у шелковицы всей толпой, и Алиса тоже пришла. Правда, скованная и набыченная. Инстинктивно она старалась заслониться чьей-то спиной от чужих взглядов. Рамиль вился вокруг нее, поглядывал по сторонам в поисках недоброжелателей, я и сам выискивал взглядом Афоню и Дорофеева, надеясь, что, даже если их отпустили домой, у них хватит благоразумия перевестись в другую школу, тут им точно жизни не будет — затравят.