Блин, у них, как у детей, уси-пуси? «Поклянись, что ты будешь любить меня вечно». «Конечно клянусь»! Только бы умереть в один день не поклялись.
— Кто наш отец, думаю, тоже рассказала.
Андрей сник и стал похож на старого провинившегося сенбернара. Я продолжил:
— Несовершеннолетней девочке лучше жить дома, во избежание проблем. По этой же причине не стоит афишировать ваши отношения: у людей длинные языки. Думаю, вам не захочется сесть за решетку за растление несовершеннолетней.
Наверное, смешно наблюдать со стороны, как подросток отчитывает здоровенного дядю, и дядя внемлет, чувствуя за собой вину. Наташка заметила, что любимый куксится, и погрозила мне кулаком. Н-да, он к тому же тюфяк, и, если на эту парочку нападут гопники, отбиваться придется ей. Одно только утешало: такой не обидит ее.
Знатная у сестрицы коллекция… персонажей, в ее шестнадцать-то лет.
— И еще. Это, пожалуй, главное… — Я вспомнил, что сестра просила не говорить Андрею о прогулах, и чуть смягчил проблему: — У Наташи снизилась успеваемость. В основном из-за этого и был скандал с матерью. Проследите, пожалуйста, чтобы она училась.
— Это конечно! Учиться надо! — воспрянул Андрей.
— И пользуйтесь резинками, пожалуйста, — не сдержался я.
Андрей покраснел до кончиков волос и кивнул.
К нам подошла Наташка, уперла руки в боки.
— Меня обсуждаете?
— Совсем немножко. — Андрей обнял ее со спины и прижал к себе.
И снова захотелось зажмуриться. Слон и моська. Медведь и белочка. Ну где твои глаза, Наташа!
— У тебя очень мудрый брат, — сказал Андрея, млея от счастья и растекаясь лужицей.
— Если вдруг дойдет до отца, — предостерег их я, — между вами ничего нет, у вас платоническая любовь, понятно?
Престарелый зятек и сестра кивнули синхронно.
— Который час? — спохватился я.
— Без десяти девять, — ответил Андрей.
Черт! Меня же ждут на базе! Или не ждут? Посмотрим.
— Андрей, мне пора. Надеюсь, увидимся. И еще надеюсь на вашу осторожность. И благоразумие.
Махнув рукой, я откатил мопед от входа и поехал на базу. Мысли и чувства перепутались, я пытался себя уговорить, что Андрей, конечно, совсем старый, но у Наташки эта привязанность временно. По крайней мере, он не будет ее обижать — с таким-то характером.
Что касается бойцовского клуба… Будет жаль, если Илья выберет юбку, а не нашу дружбу. В той реальности таких конфликтов у нас не было.
Чем ближе подъезжал к базе, тем больше таяла уверенность и сильнее стискивал горло страх все потерять.
Сколько приятелей распяло на каблуке, когда они обзавелись неадекватными подругами! Сперва отсекались друзья, способные открыть глаза на происходящее, потом — родственники и даже родители. И вот остается у счастливца одна радость — любимая паучиха, замотавшая его в кокон. Где появляется любовь, там исчезает здравый смысл.
То и дело появлялась мысль послать все к чертям. Кошка бросила котят, все! Но я заставил себя свернуть во двор Ильи, спешился возле подвала, который стал моим вторым домом. Сколько сил вложено! Особенно — Борисом, который своими рисунками превратил унылый подвал в арт-объект.
Может, есть смысл прежде поговорить с Леонидом Эдуардовичем, он для Ильи авторитет… Нет! Будет выглядеть, что я жалуюсь. Это мои проблемы, и разруливать надо самому.
Но ноги будто вросли в землю, и я не мог заставить себя войти на базу, где меня наверняка ждут. Наконец пересилил себя и начал спускаться по лестнице, волоча за собой мопед. Что им сказать? Памфилов не должен видеть, как мне важна поддержка друзей!
Шаг, еще шаг. Поставить мопед на его привычное место. Развернуться и идти к своим. Своим ли? А что, если они решили выбросить меня за борт? Нет, не должны.
Теперь — по темному коридору к свету, откуда доносились приглушенные голоса, смех и резкие звуки игры. Шевельнулась детская обида: им без меня хорошо! Играют, вон, смеются… Между прочим, в мою приставку рубятся! Но я придушил обиду. Спасибо, опыт взрослого! До чего же проще жить с таким багажом знаний!
Хлопок двери и мои шаги друзья не услышали. Все облепили диван и смотрели, как играет Ян.
Гаечка, сидевшая лицом ко входу, увидев меня, вскочила и крикнула:
— Прише-ел!
Все сразу же бросили игру, повернули головы ко входу. Я остановился, сжав кулаки. До чего же отвратительное чувство! Словно между мной и друзьями — не матрасы, расстеленные на полу, а овраг без дна. Я посмотрел на Илью, но по его лицу ничего нельзя было прочесть.
Вспомнилась песня, которую я пока не знаю, но я-взрослый ею заслушивался в юности: «Луч зари к стене приник, я слышу звон ключей». До ответа на терзающий душу вопрос осталось несколько шагов.
Глава 10Чутье
Взвизгнув от радости, ко мне бросилась Алиса, но остановилась в шаге. Обнять не решилась. Кроме девочек, все вели себя так, словно ничего не произошло. Памфилова не было, что внушало надежду на благополучное решение конфликта. Кабанов тихонько сидел на краю дивана и не отсвечивал.
— Как дела? — спросил я, принимая правила игры: вести себя так, словно ничего не случилось.
— Смотри, куда мы дошли! — радостно воскликнул Борис, указывая на экран черно-белого телека.
— Наташа торговать больше не будет? — перебила его Алиса. — Я просто магнат! Сегодня шесть тысяч вышло, три твои, три мои! Если завтра будет столько же, это вообще вау!
— И у нас примерно столько, — похвастался Минаев. — Все записали! Ваще круто иметь свои деньги! Классно ты это придумал.
Н-да, Памфилов меня совершенно выбил из колеи, и я не учел, что ребята же торгуют моим товаром по выходным, благодаря чему в месяц зарабатывают суммы, сопоставимые с зарплатами их родителей, потому Минаев так и возмутился, когда я вышел, психанув.
— Доигрываем, и пора расходиться, — сказал Илья, не глядя на меня.
— Илья, надо поговорить. — Я жестом пригласил его на выход, потому что о случившемся предпочитал узнать от него, а не от Гаечки.
Друг (или уже нет?) кивнул молча и направился за мной. На улице мы пошли на пустующую детскую площадку, Илья уселся на лавочку, где обычно собирался боевой отряд бабок, я остался стоять. С полминуты мы молчали, я первый нашел нужные слова:
— Я понимаю, что ты чувствуешь, но и ты пойми. Дело даже не в Инне. Просто база — это место, где мы работаем. Девочки, киношки… Так недолго превратить базу в притон. Она не для этого. Так я считаю, а если ты думаешь иначе, я хочу, чтобы ты об этом сказал. — Слова полились сами. — Ты один знаешь про меня все, наша дружба — самое ценное, что у меня есть. Правда. А эта ситуация… Ты ж понимаешь, что начнется, если мы начнем водить девчонок. Все развалится!
— Головой понимаю, — кивнул он, скривился, скомкав рубашку на груди. — А вот тут — нет. Ну в самом деле обидно: Инну выгнали, а толстяка взяли, только потому что твой дед так захотел.
Я уселся рядом с ним, сунул в зубы травинку.
— Толстяку это было нужно. Посмотри на него сейчас. Инна просто хочет потусоваться, это раз. Два, она манипулирует вами, вы уступаете ей свое время в игре, наши девчонки обижаются. Мелким это тоже неприятно. Даже если запретить уступать время, она будет искать способы, чтобы сделать себе хорошо за счет других.
— Ты говорил, что Инна пойдет по рукам, — сказал он, заглянул в глаза с мольбой. — Я не могу этого допустить. Даже если она не выберет меня, не хочу, чтобы ее жизнь сложилась так. С нами она может измениться…
— Пока происходит наоборот: она меняет вас. Памфилов, вон…
— Чокнулся, согласен, — кивнул Илья. — Приперся к нам, еще своим не стал, а уже права качает. Ты когда ушел, он сразу, такой, давайте переголосуем. С Гаечкой чуть не подрался. Она ему: «Ты кто такой?» А он ей: «Не нравится — вали». Прикинь? Я собрался его выгнать, но знаешь кто меня опередил?
— Минаев? — удивился я.
— Кабанчик. Встал такой и: «Я тебя привел, я тебя отсюда и выведу». Взял его под руку, а тот вырвался и свалил с криком: «Да пошли вы, дебилы». Ну не говнюк?
— Просто бабуин, — сказал я. — Подумал, что сможет быстро возглавить стадо и подмять все под себя. Насчет Инны. Если она согласится соблюдать правила, то пусть ходит на тренировки и делать уроки, а не тусоваться. Приживется — хорошо, тогда уже проголосуем. Справедливо? У нас ведь игры и вот это все — не основное, а скорее поощрение.
— Справедливо, — кивнул Илья и добавил: — Я понимаю, зачем ты так сделал. Наверное, я поступил бы так же на твоем месте. Но от Инны я не откажусь.
— Я и не прошу о другом. Главное голову не теряй. Она у тебя, как вижу, на месте.
Из подъезда вышел Леонид Эдуардович, чтобы забрать приставку. Илья поднялся и помахал ему — старший Каретников направился к нам.
— Все в порядке, парни? — В его голосе читалась обеспокоенность.
— Да, па, — ответил Илья, взяв курс на базу.
— Не хотелось бы, чтобы вы поссорились из-за девочки, — сказал Леонид Эдуардович. — Она, конечно, милая, но…
Даже в темноте было видно, что Илья залился краской.
— Мы не ссорились, — уверил его я. — Возникло небольшое непонимание, но мы все решили.
— Вот и отлично, — улыбнулся он, и в подвал мы пришли втроем.
А мне думалось, как все обернулось бы, не будь Памфилов таким самоуверенным и глупым. Мог бы затаиться, понемногу подогревать недовольство мной, наговаривать за спиной, заручиться поддержкой большинства и прогнуть ситуацию под себя, выставив меня тираном или еще кем-то.
Пока меня не было, буря улеглась сама собой. За пару часов, пока колесил погороду, я почувствовал себя чуть ли не монархом, которого приговорили к усекновению главы. В реальности же все оказалось намного лучше: друзья не променяли меня на дешевые развлечения, аж неудобно стало, что плохо о них думал.
Зато теперь, выдержав испытание женщинами, наша дружба стала еще крепче. Осталось одно запланированное на сегодня дело: узнать у деда насчет автозапчастей.