акого цвета краски тебе нужны. Кстати, а что осталось?
— Желтая, — ответила Гаечка. — Половина большой банки.
— Коричневая почти вся ушла, — прогудел Чабанов. — Есть большая — голубой.
Я попросил:
— Боря, подумай и напиши, какие цвета нужны. Только исходи из того, что имеется.
— Если смешать голубой и желтый, будет зеленый, — блеснул эрудицией наш юный художник. — Красная нужна точно. И можно, смешивая три цвета, получить любые цвета.
— Хорошо, — кивнул я.
Директор проводил нас к выходу из школы, рассыпаясь в благодарностях и обещая, что три раза в неделю по два часа спортзал наш… Да что такое три раза? Четыре! Да хоть каждый день!
Домой я попал в начале четвертого. Дверь была не заперта. Боря остался доводить начатое до логического завершения, Натка была у Андрея, а в спальне Буланова пела: «Не плаць, есе одна осталась ночь у нас с тобой»… Мама была дома и пребывала в лирическом настроении. Она даже хлопок двери проигнорировала.
А вот мне она была нужна, потому я постучал в спальню. Мама выключила магнитофон, вышла задумчивая, виноватая, и принялась оправдываться:
— День рождения праздновали в ресторане, представляешь? Решила поздно домой не ехать, остановиться у знакомой, у нее квартира в центре.
Врет, а сама смущается, взгляд отводит, как школьница. Значит, и правда у нее появился сердечный друг. Возможно, коллега, потому что прекратились жалобы, как ей не хочется работать в поле.
— Все правильно, ма, — поддержал ее я и спросил то, что меня интересовало: — Ты узнавала, во сколько оценили вино, которым с вами расплатились? Там есть прям дорогое, выдержанное.
— Аванс у меня — десятка. Зарплата, которая была положена — пятнадцать тысяч. «Шардоне» оценили в триста пятьдесят рублей за бутылку, «Рислинг» — шестьсот пятьдесят, дешевле, чем в магазине, на тридцать процентов. Вот только кому надо то вино? Куда все девать? Ты только представь: сто человек получили по тридцать бутылок. Все село, весь город в вине!
— Пять коробок по шесть бутылок? — уточнил я.
Она кивнула. Тогда я молча отсчитал пятнадцать тысяч рублей и отдал ей.
— Вот твоя зарплата. Отправлю вино в Москву. Дед продаст.
Мама просияла, и лирическое настроение сменилось боевым.
— Спасибо, сын! — Она стиснула меня в объятиях. — У меня лучшие дети на земле!.. Фу, как от тебя воняет. Ты клей, что ли…
— Ма, ну как ты можешь! Мы в школе красим спортзал, Боря там задержался, придет позже.
Похоже, у меня появилась новая забота: отвезти вино бабушке. Если у деда хорошо пойдет торговля, можно скупать его у рабочих и отправлять в Москву.
— Фух, отлегло! — Мама приложила руку к груди. — Будешь супчик?
Запах краски все еще стоял в носу, подташнивало, но поесть было необходимо, потому отказываться я не стал, съел суп, потом — картошку с котлетой, сложил вино в коробки, их определил в клетчатую сумку и поволок ее к мопеду. Подумал-подумал, и решил, что правильнее сперва его спустить, а потом привязывать сумку. Мне ж еще запчасти везти Каналье и кофе — валютчику.
Мама с радостью мне помогла спустить груз, щебеча, как ей со мной повезло, и я поехал на рынок.
Не сдержав любопытство, заглянул в пункт продажи акций «МММ», глянул на курс и улыбнулся. Было 6500, стало 9300. Во я круто успел! За день заработал 112000! Квакнула жаба, что надо было брать акции на все деньги. Но и так нормально. Главное жабу не слушать и вовремя слить акции, а у меня их сорок одна штука!
Не удержавшись, я приобрел еще десять штук. Итого пятьдесят одна. Такими цифрами можно играть серьезно. Спасибо тебе, Леня Голубков!
Настроение сразу улучшилось. Когда продал пак кофе валютчику и обменял двести долларов, оно так вообще заколосилось.
Что и как решили с бандитами, Павел не знал. Ну а чего я хотел, он простой предприниматель, криминал его крышует, а права голоса он не имеет. Он сказал только, что «славяне» залегли на дно, и непонятно, откуда и когда ждать удар.
— На похороны идти не стоит, — предупредил его я. — Ни на чьи. Возможно, они нагрянут именно туда. Кстати, когда планируют погребение? Или уже?
— Завтра в пять. Никто не нагрянет. А если решатся, им же хуже: менты будут сидеть в засаде и ждать.
— Ну и ладно. Бывай! Приду в среду или четверг.
Павел кивнул и занялся очередной клиенткой, а я переложил шесть бутылок вина в освободившийся рюкзак и покатил к Каналье сбрасывать балласт. Пожалуй, вино ему оставлю, пусть передаст бабушке. Или лучше самому? Бабушку увидеть хотелось, обсудить с ней перспективы.
Посмотрю, как пойдет.
За город я ехал по обочине и думал, как же облегчает жизнь личный транспорт! И как же нужна машина, но за руль мне еще нельзя, и это никак не обойти. Если доходы будут расти, придется обзаводиться личным водителем.
Залитый светом гараж Канальи я увидел издалека. Подъехав поближе, разглядел «Опель-омегу» с откинутым капотом. Сбавив скорость, съехал с обочины, спешился и направился к двоим мужчинам. Они стояли против света и виделись черными силуэтами, Каналья возвышался над ними, повернутый ко мне лицом, и чесал затылок.
Чуть в стороне ждали своей очереди «Запорожец» и ржавый «Рафик».
Заметив меня, Каналья поднял руку в приветственном жесте и снова уставился на внутренности «Опеля». Придется немного подождать. Потому, не говоря ни слова, я обошел потенциальных клиентов, прислонил мопед к сложенным друг на друга покрышкам.
— Как это так? — возмутился Каналья. — Иномарка — такая же машина. В ней точно так же надо менять расходники, правда, стоят они дороже. Придется за границей заказывать и ждать.
Я повернулся и оцепенел, увидев, кто пожаловал к Каналье: Олег Войтенко и еще один человек в кожанке. Тот самый человек, которого я видел в нашем подвале рано-рано утром. В этот раз я его узнал и обалдел, потому что в воздухе запахло изменой.
Глава 20Не подставляться, не подставлять
Но главное не то, что я его узнал — он меня тоже знает! Потому я попятился в плохо освещенную часть гаража, желая слиться с тенью, истаять, под землю провалиться!
Стоп! Ну, знакомы мы, и что с того? Он не знает, что я видел его возле подвала. Как же хорошо, что тогда я не набрался смелости заглянуть ему в лицо. Я поборол иррациональный страх, остановил себя. Посмотрел на клиентов Канальи другими глазами.
Да, ошибки быть не может, этот второй, в кожанке — отец Сереги Борецкого. И кожанка на нем та же самая, в которой щеголял сын, а потом получил по морде.
Вспомнились жалобы Сереги, что отцу на него плевать: себе кожанку купил, матери что-то там привез. И теперь ясно, откуда такие дорогие вещи у простого капитана, когда военные сейчас перебиваются сухпайками, и зарплату им задерживают. Это те самые вещи, которые бандиты награбили в «кожаных» рядах.
Славинов военный, вся его банда — бывшие военные, Борецкий — тоже. Правда, не бывший. Теперь нет сомнений, что он и есть проводник «славян» из мира станиц в крупный город. Вот только Войтенко тут каким боком? Он вроде как потерпевший. Или Борецкий ужиком вполз, втерся в доверие? А может, братья не ладили, и младший разинул роток на бизнес Руслана? Рынок — это просто золотое дно.
Следом вспомнился наш разговор, в котором Олег вел себя странно и будто бы пытался меня убедить в том, что я ошибаюсь насчет того, что в подвале именно «славяне». Черт, во я подставился!
Естественно, Войтенко-младший предупредил бандитов, чтобы они там не появлялись. А поскольку он вхож в криминальные круги, каждый шаг тех, кто придет на смену авторитетам, будет сразу же известен «славянам», как и то, что на похоронах будут ждать в засаде менты.
Что касается убитых, я знал о троих: тот самый Кулик, его имя не было на слуху, Руслан Войтенко и краем уха слышал о гибели Давида Тугуши, правой руки Георгия Чиковани, лидера грузинской диаспоры. Еще трое — или теневые лидеры типа Кулика, или пали телохранители, которые были никому неинтересны. Лично мне очень хотелось бы, чтобы полег глава черных риелторов Коля Равлик, это автоматически спасло бы очень многих одиноких обладателей недвижимости, но о нем ничего не было слышно.
Теперь налет на авторитетов раскрывался в ином свете. А что, если Олег заказал брата, чтобы завладеть его бизнесом, а всех остальных авторитетов попытались зачистить превентивно? Пообещал «славянам» помощь и поддержку, новые сферы влияния. Возможно, с этого гнилого Олега все и началось. Есть надежда, что им и закончится. Хотя стали бы «славяне» ради одного убийства готовить плацдарм? Однозначно нет.
Вскипела злость на Барика, ведь это именно он навел бандитов на нашу базу! Захотелось вызвать его на откровенный разговор и ка-ак вмазать! Аж пульс от злости участился, я прищурился, разглядывая Барика-старшего. Ясно, чего я его в тот раз не узнал. К директору он приходил с относительно длинными волосами и выстриженными висками — чтобы на службе патлы под фуражкой прятать. Теперь же постригся под машинку. Казалось, одна маленькая черта — волосы, и вот франт превратился в обычного мужика.
— Надо заказывать за границей, — повторил Каналья. — Ездить на машине я бы не рекомендовал. И стойка ушатана, и тормозные колодки на ладан дышат, и передние подшипники я поменял бы.
— Оба? — спросил Войтенко с мольбой, ему было жалко раскошеливаться.
— Оба, — кивнул Каналья. — Мы покупаем запчасти за свои деньги, потому я беру предоплату.
— Сколько?
Каналья уже более-менее ориентировался в ценах и сказал:
— Пятьдесят долларов. Потом доплатите недостающее. Плюс за работу. Запчасти будут не раньше, чем в следующий вторник…
Друг за другом проехали три рычащие фуры, и я не услышал, на какой сумме сошлись.
— … расписку! — потребовал Войтенко.
— Без проблем. — Каналья вошел в гараж, вырвал лист из тетради и принялся писать. Что он, такой-то такой-то, тогда-то тогда-то взял деньги у такого-то.
Хотелось остановить его, сказать, чтобы дал Олегу от ворот поворот, но это равнялось признанию в том, что я — носитель смертельно опасных знаний. Ну, вернем деньги родственникам, если они заявят на них права. Скорее всего, Олег до ремонта тачки не доживет.