Рядом с проёмом сидел леопард.
Из ближайших кустов с треском и рычанием вывалился косматый мишка, который приблизился к нам и замер в нерешительности. Мои невольные помощники ждали указаний.
Я направился к двери, мягко ступая по травяному ковру.
Поднял руку, призывая Мясниковых оставаться на месте.
Окукливание для эмиссаров равноценно периоду спячки, во время которой их реакции заторможены, но это не означает, что тварь полностью выпала из реальности. И да, говорить о неделях трансформации больше не имеет смысла. В этом мире всё ускорилось. Подозреваю, что быстрое внедрение чужого связано не только с энергией одарённой, но и с менгирами: распространяемое по планете пси-излучение стимулирует этих чудовищ.
Вхожу внутрь.
Дверь сорвана напрочь, что говорит о растущей силе эмиссара.
Сжимаю кулак демонической руки и выращиваю топор. Короткий, с широким изогнутым лезвием и шипом на обухе. Пятку делаю заострённой.
Замираю, давая глазам привыкнуть к полутьме.
Я так и не понял, что это за будка — возможно часть вентиляционной системы. Справа громоздятся изогнутые трубы с вентилями и датчиками давления. Ну, или как называются эти штуки…
Существо висит под потолком, завернувшись в прозрачный кокон. Выглядит жутко. От Алайской практически ничего не осталось. Поза эмбриона, которую приняла тварь, выглядит как издевательство. Оболочка невероятно тонкая, просвечивает насквозь. По телу эмиссара время от времени пробегают судороги. Слышатся отвратительные звуки — смесь чавканья и хруста деформирующихся костей.
Медлить нельзя.
Поднимаю топор и со всего размаха бью по кокону.
Тварь успевает открыть глаза — я этого не ожидал. Глаза светятся, никакого намёка на человеческие зрачки!
Из оболочки выбрасывается перевитая мышечными жгутами рука.
Цепкие длинные пальцы перехватывают топорище.
Кокон разворачивается на нити, приклеенной к потолку, начинает раскачиваться. Я пробую вырвать топор, но тварь сильна. Вторая рука с раскрытой ладонью бьёт меня в грудь.
Больно.
В последнюю секунду успеваю отдать приказ Чупакабре и перестроить оружие. Топор превращается в обоюдоострый меч. Рванув клинок, я вижу, как отсечённые пальцы Алайской падают на цементный пол. Из обрубков хлещет чёрная жидкость. Нет, не чёрная, мысленно поправляю я себя. Наверное, уже зелёная. Просто я вижу её в монохромном спектре.
Тварь истошно верещит.
От этого звука уши закладывает, но я держусь. Сейчас важно добить, иначе я с этим монстром не справлюсь. Похоже, я прервал окукливание на финальной стадии, но сущность почти на пике физической формы. Противник невероятно опасный, и я встрял.
Закрепляя успех, делаю резкий выпад мечом.
Тварь раскачивается на органической верёвке, и я промахиваюсь. Удаётся лишь слегка зацепить плечо врага, зато Алайская прорывает оболочку и с хлюпающим звуком вместе с белёсой слизью вываливается на пол. Тошнотворное зрелище. Словно вывалили кучу требухи.
Преобразую меч в копьё и тыкаю в эмиссара.
Алайская откатывается к стене, оставляя за собой влажный след. Наконечник копья выбивает из бетонной поверхности искру. Мне приходится втянуть древко обратно, а затем повторить «выстрел». На сей раз копьё пробивает лодыжку твари. Хищница злобно шипит, одной рукой вырывает наконечник из своей плоти, а второй пытается достать меня. Уклониться я успеваю, но слишком медленно — острые когти вспарывают одежду на плече и оставляет кровавые полосы. Руку пронзает боль.
Следующую атаку я принимаю на щит.
А вы как думали?
Демоническая рука может выращивать и такое. Правда, с сумасшедшими затратами пси-энергии. Ох, чую, накроет откатом… если выживу.
Чудовищный по силе удар отбрасывает меня к стене и впечатывает в кирпичи.
И тут же в будку врывается ревущий шторм. Медведь, взмахнув лапой, сворачивает челюсть прыгнувшей на меня твари. Алайская не унывает — блокирует следующий удар и прописывает моему бурому другу с ноги. Медведя выносит из проёма, но я успеваю сменить щит на меч и косым взмахом отрубить монстру кисть. Не давая эмиссару опомниться, делаю выпад, погружая клинок в серую плоть. Снова и снова. Из чужака хлещут фонтаны крови, но он продолжает двигаться! Невероятная живучесть.
Принимаю на щит удар когтистой лапы и отбрасываю эмиссара к двери.
К бою присоединяется Полина.
В прыжке леопард ухитряется зацепить тварь, вырвав когтями кусок серой плоти из плеча.
Существо, развернувшись под невероятным углом, схватило разъярённую кошку за загривок и смачно приложило об пол. Учитывая массу и инерцию зверя — впечатляющий трюк.
Я, воспользовавшись паузой, трансформировал щит в топор и обрушил лезвие на голову монстра. Эмиссар дёрнулся влево, но было уже поздно. Секира врубилась в ключицу — с хрустом и чавканьем.
Выдернув топор, я ударил повторно.
Проломив Алайской череп, отступил на пару шагов.
Эмиссар повалился на леопарда, из его рта донёсся нечеловеческий вопль, а затем повалил чёрный дым. Я не знаю, что это. Душа, некая потусторонняя магия или проекция твари на физическом плане. Ни я, ни мой учитель так и не смогли это выяснить. Факт остаётся фактом: погибшие эмиссары не возвращаются. Следующий агент Шестой колонны будет отличаться от предшественника.
Когда тело перестало дёргаться, заливая бетон своей кровищей, я понял, что окукливание было почти завершено. Алайская не превратилась в человека. А это всегда означает одно и то же — необратимые изменения в организме.
Полина выбралась из-под трупа и вернула себе привычный облик.
Денис, прихрамывая, показался в проёме.
Глядя на своих невольных соратников, я подумал, что без объяснений не обойтись. Можно, разумеется, сделать анималистов забывчивыми, но… это будет несправедливо.
Мои размышления прервал усиленный громкоговорителем голос:
— Всем оставаться на своих местах!
Глава 29
Лежать на земле с заложенными за спину руками не очень приятно. Особенно, если на запястьях наручники. Земля, конечно, тёплая… прогретая… но сам факт.
Рядом в таких же позах валялись Мясниковы.
Разумеется, браслеты были подавляющими, но я успел воздействовать на анималистов и внушить им «правильные» воспоминания. Реальность, которую я слегка подредактировал.
Тело Алайской быстро разложилось, так что я не опасался судмедэкспертов, которые могли бы найти раны от холодного оружия. У эмиссаров есть одна интересная особенность: после смерти они прекращают воздействовать на переделанный организм, и тот за считанные минуты превращается в серую слизь. Отдалённо напоминает студень, но с ооочень противным запахом. Вонь била мне в ноздри даже сейчас, хотя я лежал на расстоянии десяти метров от будки.
Место происшествия оцепили.
Я слышал, как переговаривались по рации спецназовцы. Понимал, что сейчас Соколова мне не поможет. И просчитывал варианты развития событий.
Пока расклад выходил хреновый.
Анималисты нарушили правила: перекинулись в звериные ипостаси и вступили в бой на территории академии. Я, судя по записям с камер, гонялся за неведомым существом. Алайская исчезла, но, если сопоставить все записи, получалось, что она и есть это непонятное существо. В будке мы кого-то убили, но тело не опознать. При этом Алайская — не простая советская гражданка, а золотая. Дочь влиятельного отца, который наверняка захочет выяснить, что случилось с его дочерью.
К счастью, демоническая рука успела сползти с меня, превратиться в Чупакабру и сгинуть в подпространстве. Это хорошая новость. А плохая в том, что подавляющие наручники мешают полноценно применять Дар. Была и очень плохая — меня начало накрывать откатом. Сперва обрушилась усталость, потом начало ломить кости, тянуть мышцы, заболела голова… Очень некстати. Сейчас, когда меня повезут в одно из управлений КГБ, надо быть во всеоружии, а меня корёжит…
Но и это ещё не всё.
За боевое использование демонической руки Чу содрал с меня три дня цветного восприятия. И сейчас идёт только второй. Пару суток я буду видеть мир исключительно чёрно-белым, а вот мой фамильяр, материализовавшись, насладится полнотой картины.
Если менторам придёт в голову устроить за это время испытание, в котором нужно будет различать цвета, мне конец!
— Встать! — раздался голос сверху.
Я знал, что с группами захвата конфликтовать не нужно. Сейчас мы — задержанные. И отношение к нам будет соответствующее. Грубое, жёсткое. К этому я был морально готов. В отличие от Полины.
— Вы не имеете права нас задерживать! — возмутилась девушка. — Мы…
Раздался глухой удар.
Я бы даже сказал — тычок.
В «органах» умеют бить так, чтобы и следов не осталось. Другой бы не услышал, но мне эти звуки как родные. В прошлой жизни насмотрелся всякого.
Полина ойкнула.
Денис зарычал, но из-за наручников не смог перекинуться.
— Спокойнее, товарищ, — раздался невозмутимый мужской голос, явно принадлежащий не рядовому бойцу. — Мы во всём разберёмся. Если вы не виноваты — отпустим и принесём извинения. Пакуйте их.
И нас упаковали в угловатый, явно бронированный микроавтобус без опознавательных знаков.
Предвидел ли я такой поворот? Безусловно. Мир технологичный, всюду камеры, а мы устроили на территории государственного учреждения не пойми что. Смог бы я освободиться, возникни такое желание? Да, потому что у меня есть фамильяр. Вот только я не намерен воевать с властями страны, которую люблю. Я здесь для того, чтобы адаптироваться, начать жизнь с чистого листа и, по возможности, принести пользу согражданам. Значит, придётся хитрить. Действовать нестандартно.
Странная выдалась поездочка.
В той части микроавтобуса, где сидели задержанные, окна отсутствовали напрочь. И я совершенно не мог понять, куда нас везут. Фамильяр отсиживался в подпространстве, я не решался его призывать. Полина и Денис, полностью голые, сидели рядом. Хороший вопрос — на чём мы сидели. Вместо низких скамеек — вполне удобные кресла, обитые кожзамом и имеющие подлокотники. Я, правда, не понимал, зачем они нужны, если руки скованы за спиной.