В феврале 1939 г. в Комитете обороны появляется проект «Положения о военизированном предприятии». По этому положению все работающие на таком предприятии объявлялись служащими Красной армии, освобождались от призыва, так как уже несли военную повинность. Администрация такого предприятия должна была считаться командирами Красной армии и обязывалась носить военную форму, вплоть до мастеров. Рабочие по этому положению должны были соблюдать такую же дисциплину, как бойцы Красной армии. Положение не было принято, но его отголоски проявились в Указе от 26 июня 1940 г. «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений». Увеличение рабочей недели, жесткая регламентация коснулись даже несовершеннолетних – их рабочий день был увеличен с 6 до 8 часов, как у взрослых. Тюремное заключение грозило не только работникам, самовольно покинувшим рабочее место, но и начальникам, скрывавшим такие факты.
Укрепление трудовой дисциплины происходило на фоне интенсивных политических шагов СССР у своих западных границ – происходила подготовка и «добровольное присоединение» Прибалтийских государств и Бессарабии (Молдавии). Только что, 22 июня 1940 г., капитулировала Франция, и в Париже отгремел парад немецких войск, прошедших по Елисейским Полям. Надо было торопиться. Разогнанные было механизированные корпуса собирались вновь и в больших количествах. Нужны были танки, а танков было мало. Не было экипажей для тех танков, что приходили с заводов!
Механиками-водителями сажали трактористов, а пулеметчиков и командиров танков взялся готовить Осоавиахим. Не хватало и автомобилей, ведь механизированный корпус того времени – объединение войск, обладавшее большей мобильностью за счет передвижения войск с помощью автомобилей и бронетехники, в отличие от стрелкового корпуса, передвигавшегося пешком и на конной тяге.
Наряду с механизированными корпусами в Красной армии оставались и стрелковые корпуса. Всем было необходимо артиллерийское и минометное вооружение. Мы опаздывали, это уже было понятно по тому, как быстро немцы заставили капитулировать Францию. Мы плохо провели Зимнюю войну с Финляндией, наши потери в этой войне были несравнимы с потерями финнов – 130 тысяч убитых и пропавших без вести бойцов и командиров Красной армии против 23 тысяч потерь финнов…
В высшем советском руководстве полагали, что война раньше 1942 г. не начнется, но выходные у работников промышленности все-таки сократили! Давно назревавшее перевооружение авиации и танковых частей усугубилось разворачиванием новых войсковых подразделений, которые срочно создавались в связи с реформой армии 1939 г. – была введена всеобщая воинская повинность, армия стала кадровой. Всем было нужно новое, современное оружие, с которым у нас еще были большие трудности. Военное производство стало приоритетным, и государственная партийная верхушка создала систему управления ею, то есть в СССР так или иначе стал складываться военно-промышленный комплекс.
Уже в годы первой пятилетки военно-промышленное производство работало не по отправному и даже не оптимальному варианту плана, а по текущим планам заказов Наркомвоенмора. Расходы на строительство и реконструкцию военного производства только за первую пятилетку выросли в четыре раза. Во второй пятилетке расходы на содержание личного состава Красной армии и флота, боевую подготовку, капитальное строительство в оборонной отрасли и другие сопутствующие расходы возросли опять-таки в четыре раза.
В 1930-х гг. в СССР в Поволжье, на Урале, в Сибири интенсивно происходит индустриальное строительство, строятся военные заводы и их так называемые дублеры. Многие заводы гражданского назначения в своей структуре уже по строительным планам имели цеха и подразделения для военного производства. Все было подчинено одной главной цели – выпуску военной продукции. Все тракторные заводы, построенные в годы первых пятилеток, которыми так гордились в советской стране, выпускали танки. Порой дело доходило до смешного. Авиационные заводы СССР выпускали любые самолеты, любое авиационное оборудование, выпускали все… кроме пассажирских самолетов. Пришлось купить лицензию у американской фирмы «Дуглас» на самолет DC-3 и наладить его производство в подмосковных Химках на 84-м авиазаводе. Самолет стал широко известен под названием Ли-2.
Думали ли, мечтали ли создать такой всеобъемлющий, всепроникающий и всепоглощающий комплекс, который сможет аккумулировать ресурсы и возможности страны так, что мы и на самом деле сможем воевать, словно для нас не существует преград? Думать, мечтать во время войны возможностей не было. В СССР просто создали такой комплекс к 1944 г. А к концу войны больше нас производили военной продукции только в США. Но мы превзошли Штаты по производительности труда. Советская промышленность смогла обеспечить воюющую армию боеприпасами, техникой, снаряжением с запасом. Материальные ресурсы и возможности ВПК Германии оказались намного скромнее, несмотря на то что на нее работало чуть ли не пол-Европы.
Лето 1945 г. для советских дипломатов выдалось очень трудным. Окончание войны в Европе, победа над фашистской Германией еще не означали конца Второй мировой войны. Продолжалась война на Тихом океане, и СССР изо всех сил стремился принять участие и в этом сегменте мировой войны, тем более что нас туда пригласил на Ялтинской конференции Рузвельт. Однако летом американцы засомневались в необходимости участия русских на Тихоокеанском театре военных действий – конец был близок, и делить лавры и трофеи победителей пусть даже с союзниками, но русскими не очень-то хотелось. Поняв, что в Ялте погорячились, решили опередить союзников, не дать им развернуть военные действия. В правительстве США решили воспользоваться для этого радикальным средством – атомной бомбой, по выбранным, наиболее уцелевшим (специально не бомбили!) городам. Больше всего не повезло Хиросиме и Нагасаки. Американцам ничего не пришлось строить для испытаний – полигоном стали японские города, переполненные под завязку мирными жителями.
«Радикальное средство» не сработало – атомные бомбардировки не удержали советское правительство от вступления в войну против Японии. 9 августа 1945 г. советские войска тремя фронтами двинулись-таки против Квантунской армии Японии в Северо-Восточном Китае, или Маньчжурии, двадцать пять с лишним лет подпиравшей нашу дальневосточную границу. Очень удобный был для нас момент, чтобы вернуть Южный Сахалин и Курильские острова. Грех было не воспользоваться. Заодно и показать американцам и остальному миру боевую мощь советской сухопутной армии. Однако с ядерным оружием нужно было что-то делать. Лучше всего, если бы оно появилось и у нас, и как можно скорее.
Развернувшемуся во время войны военно-промышленному комплексу сворачиваться после войны почти не пришлось. Да, многие заводы меняли профиль производства, но сокращения валового производства военной продукции так и не произошло! Менялась лишь ее номенклатура. Остановить с таким трудом отлаженную систему военно-промышленного комплекса в СССР было невозможно, тем более что к концу Второй мировой войны появляются новые виды техники и вооружения: радиолокаторы, ракеты, реактивные самолеты, ядерное оружие. Тем более что союзники опередили нас в радиолокации и в производстве реактивных самолетов, а Германия в ракетостроении. Да и начавшаяся холодная война подстегивала. Так что импульс к развитию военно-промышленного комплекса Советский Союз получил на исходе войны и в начале мирного периода такой, что остановиться мы смогли лишь спустя 46 лет после войны.
Урановый проект
Операция «Энормоз»
16 июля 1945 г. Берлинское время – 13.30. В зале заседаний дворца Цециленхоф в пригороде Берлина Потсдаме все готово к встрече высоких гостей. На огромном круглом столе, покрытом красной скатертью, уже водружены флажки держав-победительниц. Вокруг стола стоят красные массивные стулья. На следующий день двери распахнутся и в этот зал войдут Сталин, Черчилль и Трумэн. Начнется международная конференция, которая определит послевоенное мироустройство.
В США, в штате Нью-Мексико, на базе Аламагордо, в этот момент было 5.30 утра. Пустыню озарила внезапная вспышка света. Страшный грохот потряс окрестности. Спрессованный взрывом воздух ударил в стены укрытий и казематов с силой торнадо. Над местом взрыва рос и ширился огромный белый гриб. Но спрятавшиеся за толстыми стенами казематов люди не испугались – они хлопали в ладоши, что-то выкрикивали – радости их не было предела. Потому что они победили – сделали и успешно испытали атомную бомбу. Началась эра обуздания ядерной энергии. Ядерного джинна наконец выпустили из его кувшина.
Совпадение по времени двух знаменательных событий в истории человечества было отнюдь не случайным и тем более не мистическим. Это была чистой воды политика. Еще не родившись, атомное оружие уже диктовало стиль поступков, характер политики. С помощью ядерной дубинки можно было грозить издалека, диктовать свою волю. Манхэттенский проект был задуман международной группой ученых-физиков как противодействие немецкому атомному проекту. Вой на кончилась, немцы так и не успели (а может, не захотели?) сделать атомную бомбу, а американский проект, как тяжелый поезд, продолжал двигаться вперед по проложенным рельсам под уклон и уже не мог затормозить. Президента США Гарри Трумэна ознакомили с докладом об успешном испытании атомной бомбы в полдень, 21 июля. Восторг его переполнял, и на следующий день он поделился своей радостью с Уинстоном Черчиллем. Тот воскликнул:
– Это второе пришествие!
24 июля после очередного раунда переговоров Трумэн подошел к Сталину и сказал:
– У нас есть новое оружие необычайной разрушительной силы.
Сталин в ответ только кивнул. Говорят, Трумэн после этого решил, что Сталин его не понял.
После заседания Сталин рассказал Молотову о разговоре с Трумэном. Молотов прокомментировал кратко: