Совет главных конструкторов 23 июня 1964 г.
Успех американцев в фотографировании Луны был предсказуемым, но не радостным для нас: американцы явно шли на обгон. Тем более что перед этим в апреле они провели испытательный полет первого корабля по программе «Джемини», и весьма успешно. А в мае не менее успешно запустили ракету-носитель «Сатурн-1» с макетом нового корабля «Аполлон». Ракета-носитель была трехступенчатой, причем если первая ступень работала на привычных для нас керосине и кислороде, то вторая и третья ступени имели двигатели, использующие водород и кислород. У нас пока таких двигателей не было.
Чем можно было поправить положение? Конечно, постановлением, лучше всего секретным, чтобы американцы не сразу узнали о готовящемся у нас сюрпризе. Уже 3 августа 1964 г. Н. С. Хрущев подписал постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР под номером 655/268 «О работах по исследованию Луны и космического пространства». Постановление утверждало приоритетной задачей советской космонавтики полеты космонавтов к Луне и их высадку на ее поверхность. Сроки в постановлении указывались очень жесткие: май-июнь 1967 г. – облет Луны, сентябрь 1968 г. – мягкая посадка на Луну и возвращение обратно. Постановление предусматривало использование для выполнения программы кораблей и ракет-носителей, спроектированных в ОКБ-52 Владимира Челомея. Во всяком случае, для облета Луны.
Постановление закрепило решения, принятые на Совете главных конструкторов, прошедшем 23 июня 1964 г. Совет собирал его глава, Королев. И разговор был нелегким. При всей устремленности нашей программы полетов автоматических аппаратов на Луну, конкретной цели полета человека к Луне у нас еще не ставили. До конца 1963 г. не была выбрана окончательно схема полета к Луне и высадки человека на ее поверхность.
Основным вопросом Совета главных конструкторов 23 июня 1964 г. было обсуждение состояния работ по Н-1. За четыре дня до этого, 19 июня вышло постановление ЦК КПСС и Совета министров о переносе летно-космических испытаний по ракете-носителю Н-1 на 1966 г. На Совете главных присутствовали М. В. Келдыш, В. П. Глушко, Н. А. Пилюгин, В. П. Бармин, Н. Д. Кузнецов.
На тяжелую ракету Н-1 делали ставку и в 1960, и в 1962 гг. Для того чтобы она появилась, нужен был мощный двигатель. И не один. Много. Полагали, что двадцать четыре. Тягой не меньше 150 Тс. Валентин Петрович Глушко был в тот момент монополистом по двигателям с большими тягами, и в принципе это было его дело. Он предложил двигатели РД-253 для первой ступени и РД-254 для второй ступени на высококипящих компонентах. Но Сергей Павлович Королев полагал, что двигатели нужно делать на керосине и кислороде, а еще лучше на водороде и кислороде. Удельный импульс водорода и кислорода подходил идеально для того, чтобы получить вторую космическую скорость. Кроме того, С. П. Королев опасался, что в случае аварии Н-1 при применении двигателей на высококипящих компонентах токсичное топливо огромной ракеты может привести к грандиозной катастрофе. Поэтому он настаивал на разработке двигателей под кислород и водород, в крайнем случае под керосин и кислород. Глушко не соглашался.
Проект сверхмощной ракеты, способной вывести на орбиту вес в 75 т, был очень затратным. Поэтому Королев предложил сэкономить на огневых наземных испытаниях, на специальных стендах для этой работы.
Двигатель на кислороде и керосине для Н-1 Глушко в 1960–1964 гг. так и не сделал. В то время Валентин Петрович был убежден в необходимости и полезности делать двигатели на высококипящих компонентах. Споры по этому поводу между Глушко и Королевым происходили неоднократно. Один из таких споров закончился ссорой великих конструкторов.
Главным докладчиком на Совете главных конструкторов был Сергей Павлович Королев. Он рассказал об основных блоках ракеты. Далее началось обсуждение двигателей для Н-1. Началось оно с критических замечаний Келдыша. Мстислав Всеволодович посетовал на то, что нет «надежды на появление в ближайший год водородного двигателя»[3]. Королев выступил в защиту двигателистов, сказав, что разработка такого двигателя уже ведется в КБ Исаева и Люльки. Глушко же напомнил, что он уже в 1960 г. говорил о создании тяжелой ракеты на высококипящих компонентах. Но для Келдыша, видимо, уже тогда было очевидным, что ракетные двигатели на кислороде и водороде намного перспективнее, чем двигатели на высококипящих компонентах, то есть гептиловые, и потому он резко одернул Глушко. По мнению Мстислава Всеволодовича, Глушко имел все возможности для того, чтобы появились мощные и кислородно-керосиновые, и кислородно-водородные двигатели, а в данный момент поздно говорить о двигателях на высококипящих компонентах для Н-1. Нужно обсуждать реальные задачи экспедиции на Луну. И еще Келдыш сказал, что его волнуют вопросы надежности. На этот посыл В. П. Глушко заявил, что двигатель для ракеты УР-500, ракеты Челомея, уже испытан и даже запущен в производство.
Двигатели для Н-1 было поручено делать главному конструктору ОКБ-276 Н. Д. Кузнецову, занимавшемуся до этого реактивными двигателями для авиации. В конце заседания Совета главных конструкторов, когда принималось решение, Валентин Петрович Глушко заявил, что у него есть особое мнение о надежности двигателей, которые разрабатываются под руководством Кузнецова. Кузнецов не остался в долгу, сказав, «что он никогда не отказывался от советов и помощи ОКБ-456 и будет весьма благодарен, если Валентин Петрович даст возможность для ускорения работы и отработки двигателей воспользоваться его советами и испытательными стендами» (Там же). Глушко промолчал.
Совет главных конструкторов вскоре завершился. Он принял решение о переносе летно-космических испытаний по Н-1 на 1966 г. и распределении объемов работ между «космическими» ОКБ, коих тогда было немного. К космосу подпускали не всех и не сразу.
Лунная гонка. Начинаем!
3 августа 1964 г. наконец появилось постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР «О работах по исследованию Луны и космического пространства». В постановлении была поставлена задача по облету Луны с помощью ракеты В. Н. Челомея УР-500К в первом полугодии 1967 г. и о высадке с помощью ракеты-носителя Н-1 и комплекса Л3 советского человека на Луну в 1967–1968 гг. Вот теперь это была программа пилотируемых полетов к Луне. СССР включился в лунную гонку. С опозданием в три года.
К этому моменту в главной космической организации Советского Союза ОКБ-1 уже было немало сделано для реализации пилотируемой лунной программы. Так, работы по «лунной» королевской ракете-носителю Н-1 и космическому кораблю к ней Л3 «в железе» были начаты еще в 1963 г. Такие же работы, но по ракете-носителю УР-500, будущему «Протону», и пилотируемому космическому аппарату «Зонд/Л1» велись и в ОКБ-52 Владимира Николаевича Челомея.
ОКБ-1 Королева было загружено в середине 1960-х гг. космическими заказами под завязку. Однако обязательств выполнять заказы военных с него никто не снимал, да Сергей Павлович и сам не хотел расставаться с такими заказами. В июле 1965 г. на вооружение Советской армии официально была принята королевская ракета Р-9А. Эта обязательная работа конечно же тормозила выполнение лунной программы, разработку ракеты-носителя Н-1 и нового космического корабля «Союз».
Тем не менее ОКБ-1 упорно работало над проектом покорения Луны советским человеком. В 1962–1963 гг. разрабатывался проект облета Луны. Предусматривалось использование модификации ракеты Р-7, при помощи которой нужно было вывести на орбиту последовательно два заправщика пилотируемого корабля, разгонный блок 9К и сам пилотируемый корабль 7К. Проект был многодельным. Мы пока не умели маневрировать в космосе, сближаться и стыковаться. И нужно было еще создать технику, на которой это стало бы возможным. Пилотируемый корабль необходимо было проектировать совершенно не похожим на «Восток» и «Восход». Программу не реализовали, но начали разрабатывать проект будущего космического корабля «Союз».
Через десять дней после выхода постановления об исследованиях Луны 13 августа 1964 г. С. П. Королев собрал большое совещание для обсуждения лунного проекта и распределения работы. На совещании впервые был представлен план полета на Луну и основные технические системы ракетно-космического комплекса Н1-Л3. Впервые было заявлено, что на первой ступени будет не двадцать четыре двигателя НК-15, как предполагалось раньше, а тридцать: двадцать четыре на внешнем кольце и шесть на внутреннем. На второй ступени восемь таких же двигателей, но с высотными соплами, и на третьей ступени четыре двигателя НК-19 с высотными соплами. Двигатели всех ступеней должны были работать на керосине и кислороде. Ракета-носитель Н-1 должна была выводить на орбиту полезную нагрузку массой 95 т.
Работу распределили между основными главными конструкторами и их организациями. ОКБ-1 и его глава Королев должны были отвечать за всю систему в целом, разработку блоков Г и Д и двигателей для блока Д, а также лунного орбитального корабля (ЛОК) и лунного посадочного корабля (ЛК). Двигатель для блока Г обязали делать ОКБ-276 Н. Д. Кузнецова в Куйбышеве. В Днепропетровске ОКБ-586 М. К. Янгеля должно было проектировать двигатель для блока Е и сам этот блок лунного корабля. За разработку двигательной установки блока И отвечало ОКБ-2 А. М. Исаева. Систему управления лунного комплекса проектировали В. И. Кузнецов и его НИИ-944, а НИИАП под управлением Н. А. Пилюгина должен был заняться конкретно управлением движения лунных модулей – посадочного и орбитального. А еще требовался радиоизмерительный комплекс, и его приказали разрабатывать НИИ-885 М. С. Рязанского. В. П. Бармин с его ГСКБ «Спецмаш», как всегда, был назначен главным по наземному оборудованию. Систему взаимных измерений при сближении кораблей на орбите Луны было поручено разрабатывать ОКБ МЭИ под руководством А. Ф. Богомолова.
Говорилось на совещании и о том, что ракета Н-1 настолько большая, что на Байконуре нужно строить для нее филиал куйбышевского завода «Прогресс». А по сути, новый завод, так как большую часть работ по производству ракеты и ее сборке нужно было проводить на месте, потому что ее агрегаты было невозможно провезти по железной дороге. Высота ракеты 105,3 м. Стартовая масса 2820 т. Этой массы должно было хватить, чтобы до Луны добрались два космонавта и вернулись обратно.