Меж тем молодой человек, сидящий напротив, постоянно пытался втянуть меня в разговор, да еще и приставал с расспросами. Делать нечего, пришлось заявить ему с постным выражением на лице, что в дороге я предпочитаю молиться, а не разговаривать, и потому прошу меня извинить, но я буду читать молитвы про себя, и отвлекать меня не следует. С того времени я сидела молча, иногда чуть заметно шевеля губами и прикрывая глаза. По-счастью, после подобного заявления от меня отстали, и, надеюсь, больше не будут приставать с разговорами.
Путь до Несла предстоял долгий, туда приедем лишь к вечеру — это я уяснила из разговоров своих попутчиков, а до того времени почтовая карета сделает несколько остановок. Если же кучер и дальше будет брать пассажиров, то им придется или забираться наверх, или же садиться на пол этого экипажа. Хм, так невольно и подумаешь о нашем земном транспорте в час «пик»…
Время тянулось медленно, сквозь оконца, затянутые слюдой, было плохо видна местность, по которой мы проезжали. Чтоб хоть как-то отвлечься, я стала прикидывать, как мне поступить, если я не отыщу в Несле мужчину, которого Ксения Павловна отправила на поиск своей дочери. Конечно, в дороге может случиться всякое, но я все же надеялась, что тому человеку удалось добраться до Несле. Если же его там нет, или я не сумею его отыскать… Тогда не знаю, что мне предпринять, но возвращаться назад с пустыми руками тоже нежелательно — Ксения Павловна меня, без сомнений, поймет, хотя ей будет тяжело принять тот факт, что более она никогда не увидит свою дочь. Пока что я — ее последняя надежда, из этого и стоит исходить…
Днем карета остановилась в небольшом городке — там меняли лошадей, а заодно было время, чтоб пообедать. Я, как и в прошлый раз, попросила себе кашу на воде, хотя с кухни постоялого двора доносились довольно-таки аппетитные запахи. Быстро проглотив слипшиеся пресные комки каши, я вышла на улицу — лучше подышу свежим воздухом, тем более что еще успею насидеться в душной карете.
— Конечно, каждой хочется иметь семью, но не рано ли ты замуж собралась?.. — раздался рядом со мной мужской голос. Повернувшись, я увидела подле себя невысокого мужчину средних лет в простой темной одежде — это был один из моих попутчиков. Он, в отличие от других, за время пути не сказал ни слова.
— Не понимаю… — я даже немного растерялась.
— У тебя муж когда умер, зимой? Так что ж ты так торопишься замуж? Неужто невтерпеж? Или твой покойный муж не заслужил того, чтоб его память почтили, как положено? По обычаям год надо выждать, а то и больше, прежде чем новые отношения заводить. Вроде молитвы читаешь, пост соблюдаешь, а традиции полностью все же не чтишь. Непорядок.
Надо же, и в дороге нашелся блюститель нравственности и законов! Похоже, что он, глядя на мой небогатый обед, решил, что я держу какой-то пост — знать бы еще, какой именно. В любое другое время я бы резко одернула незнакомца, но в нынешних обстоятельствах не знаешь, как правильно поступить и что следует ответить, лишь бы не попасть впросак, а раз так, то лучше вести себя тише воды, ниже травы.
— Знаю, что непорядок, но просто я очень люблю этого человека… — мне только и оставалось, как трагически вздохнуть. — Надеюсь, и он меня тоже… Да и со свадьбой мы не торопимся — раньше, чем через год, о ней и речи быть не может! Главное, что сговор состоялся, а с остальным можно и подождать!
— Именно из-за таких вот нетерпеливых и идет нарушение вековых устоев… — пробурчал мужчина. — А потом грешницы слезы льют да причитают, что счастья нет!
— Конечно, виновата… — я опустила голову, хотя у меня было огромное желание послать мужчину куда подальше.
— Хорошо хотя бы то, что осознаешь это… — мужчина отошел, а я, глядя ему вслед, не могла понять, кто он такой. Работая в больнице, я научилась разбираться в людях, и сейчас пыталась сообразить, с кем только что говорила. То, что это не обычный зануда — в этом я уверена, да и говорил он так, словно привык, что его обязаны слушать и не возражать. Пожалуй, мне и всю вторую половину дороги следует изображать чтение молитв и полное молчание.
В Несл мы приехали ближе к вечеру, вернее, к первому удару колокола, а раз так, то мне надо поторапливаться — время уже поджимает. Попутчики толпились возле кареты, разбирая свои мешки и сундуки, а я, оглядевшись, направилась к постоялому двору «Голова вепря» — насколько мне известно, посланник Ксении Павловны останавливался именно там, во всяком случае, там он жил раньше. Надо сказать, что этот постоялый двор размерами был куда больше, чем тот, в котором я провела прошлую ночь. А еще он куда шумнее и многолюднее — похоже, именно к «Голове вепря» приезжали как быстрые почтовые кареты, так и медлительные дилижансы, а раз так, то у пришлого человека есть возможность затеряться среди людей. К тому же мне стоит поторапливаться с ночлегом — через какое-то время колокол ударит два раза.
Хозяин «Головы вепря», крепкий седобородый мужчина, лишь отрицательно покачал головой, когда я спросила его, не у них ли остановился мой родственник Эж (таким именем в этом мире назвался человек Ксении Павловны). Мол, у нас такого жильца не имеется, да всех, кто тут останавливается, и не упомнишь, вон сколько народу в зале сидит, да и комнат свободных почти нет!.. Может, все действительно обстоит именно так, но я отчего-то ему не верю. Ладно, с хозяином поговорю завтра, а сейчас мне нужно снять комнату на ночь. Еще я попробую разговорить прислугу — в прошлый раз это у меня получилось неплохо.
Проглотив в очередной раз мерзкую кашу, я в сопровождении молодой служанки поднялась в выделенную мне комнату, которая оказалась ничуть не больше той, где я провела прошлую ночь. Единственная разница — здесь мебель чуть поновее, и окошки в этой комнатке были немного шире.
— Погоди… — сказала я, когда служанка, поставив лампу на стол, собралась уходить. — Хочешь заработать?
— Да кто ж не хочет… — девушка не сводила глаз с серебряной меты в моих пальцах. Служанку можно понять — таких денег она не заработает и за два месяца. — А чего надо?
— Человека одного ищу… — вздохнула я. — После смерти мужа ко мне посватался один человек, я согласилась — кому ж во вдовах ходить хочется! Да и человек он вроде хороший, мне нравился. Я ему денег на хозяйство дала, а он в Несл уехал, и пропал…
— Бывает… — хмыкнула девица, по-прежнему не сводя глаз с монеты.
— Да меня сейчас родня из-за этих денег только что поедом не грызет! Мол, деньги от покойного мужа остались, а ты их отдала невесть кому! Такая ругань в семье, что хоть плачь каждый день! Вот я и решила сама сюда приехать, жениха поискать — все ж любовь у нас! Знаю, что он на этом постоялом дворе останавливался, а ваш хозяин говорит, что не знает такого…
— Этот старый козел, если ему на лапу не дашь, лишний раз рот не откроет!.. — пояснила девица. — Как твоего жениха звать-то?
— Эж. Светлые волосы, голубые глаза, средний рост…
— Эж, Эж… Что-то знакомое… — задумалась девица, а потом хлопнула себя ладонью по лбу. — Точно, был такой!
— А почему был?
— Да потому что он в тюрьму загремел. Потому его и запомнила.
— Как в тюрьму?! Когда?!
— Вроде в начале весны…
— А за что?
— Да я особо не интересовалась — у нас тут всякого хватает. Люди разные останавливаются, так мы чего только не нагляделись!
— Чтоб Эж в тюрьму угодил — такое у меня в голове не укладывается… — мне только и осталось, что развести руками. — Хотя сейчас я уже ни в чем не уверена…
— Это точно!.. — согласилась девица, пряча монету. — Все мужики такие, ненадежные.
— Хочешь еще одну такую же монету заработать?
— А то!
— Узнай все, что сможешь выяснить про Эжа.
— Постараюсь…
Девица ушла, а я закрыла дверь на засов, и села за стол. Ну, если речь идет о посланнике Ксении Павловны, то его каким-то образом надо вытаскивать из тюрьмы, только вот кто бы сказал, как это сделать? А вдруг этот Эж не имеет никакого отношения к тому человеку, которого я ищу? Нет уж, пусть будет тот самый, а что касается всего остального…
Как говорила Скарлетт О'Хара — об этом я подумаю завтра.
Глава 4
Ночь прошла спокойно, если не считать того, что на постоялом дворе было довольно-таки шумно. Да, это вам не провинциальная гостиница, здесь город побольше, и по ночам на улицах не так опасно — я даже слышала, как между собой переговариваются стражники, находящиеся рядом с постоялым двором, но закрывать окна на запор все одно необходимо — мало ли что может произойти…
Утром я никак не могла решить, что мне делать дальше. Ясно было только одно: надо как-то вытаскивать из тюрьмы Эжа, но как это сделать? Оставалось надеяться только на то, что служанка сообщит мне хоть что-то про этого человека — вот тогда можно строить хоть какие-то планы. Скорей бы она подошла…
Служанка пришла, когда за окном было уже совсем светло. Забрав у меня из комнаты стеклянную пирамидку с потухшим стерженьком, она негромко сказала:
— Эжа твоего на краже поймали, срок дали…
— Какой?
— Не знаю. Только он еще, наверное, в тюрьме.
— В какой тюрьме?
— В нашей, в городской.
— Почему «наверное»?
— А ты чего, не знаешь? Всех осужденных оправляют на Каменные острова — они свой срок там отбывают. Правда, сейчас в нашей тюрьме осужденных набито под завязку, стражники дождаться не могут, когда их всех на острова отправят.
— Всех туда увозят?
— Конечно, кроме тех, кого к смертной казни приговорили — ну да с теми долго не возятся, быстро приговор исполняют. Но в этом году зима долгая была, да и весна затянулась, и потому льды возле Каменных островов только недавно растаяли. Так что еще никого туда не отправляли, народу в тюрьмах много скопилось — об этом нам стражники сказали, которые у нас пару кружек пива пропускают во время дежурства.
— Что еще за Каменные острова?
— Кто говорит, что там уголь добывают, кто говорит, что руду… В общем, туда осужденных на кораблях отвозят, а назад уголь и руду везут, а также тех, у кого срок вышел, только таких счастливцев не очень много — на Каменных островах зимой холодно, самая настоящая стужа, вот там многие и помирают…