.
— Эж… — я понизила голос почти до шепота. — Эж, Ксения Павловна мне, разумеется, рассказывала о том, что за существа здесь появляются ночами, и…
— Прежде всего, Ксения Павловна обо всем знать не может… — мой спутник оборвал меня на полуслове. — Конечно, кое-что ей было известно до меня, да и я, когда ненадолго возвращался в наш мир, рассказал ей то, что разузнал о здешних гм… обитателях. Сразу предупреждаю — лишнее тебе лучше не знать, спокойней спать будешь.
— А тебе-то откуда обо всем этом стало известно? Сам же говорил, что здешние люди не отличаются излишней говорливостью.
— Откуда?.. — усмехнулся Эж. — Тюрьма, знаешь ли, научит многому. Когда днями и неделями сидишь в битком набитой камере, где и спать-то можно только сидя, то едва ли не единственное, чем там можно заниматься — это разговорами, люди говорят все, о чем ранее бы промолчали. Время в замкнутом помещении течет медленно, и услышанное запоминается неплохо. Мои сокамерники ранее жили в самых разных местах этой страны, хватало и иноземцев, так что за время своего заточения я наслушался самого разного, в том числе говорили и о тех тварях, что обитают в этом мире.
— Надеюсь, ты все же расскажешь мне кое-что о них.
— Что, гложет извечное женское любопытство?.. — в голосе Эжа слышалось уже привычное ехидство.
— Почему сразу «гложет»?.. — мне очень хотелось сказать своему спутнику что-то резкое, но я сдержалась. — Мне просто хочется знать, что нас может ожидать.
— В этом мире — ничего хорошего. Скажу так: если даже пять процентов из того, что я тогда услышал, соответствует действительности, то нам с тобой этого хватит за глаза, и даже выше.
— Не могу утверждать, что все это прибавляет мне оптимизма.
— Не тебе одной…
…К Тарсуну мы подошли на следующий день, после полудня. Не знаю, что я ожидала увидеть, но перед нами оказался настоящий городок из больших и маленьких храмов, святилищ, часовен, молельных мест… Вдобавок ко всему здесь располагалось несколько монастырей. А еще я никак не ожидала, что здесь настолько многолюдно: паломники приходили и приезжали сюда даже из самых дальних мест, а еще тут хватало как служителей культа, одетых в одинаковые серые одежды так и здешних жителей. А еще некоторые из церковников ходили с оружием — как видно, были тут чем-то вроде стражи. Удивительное дело — нищих здесь тоже находилось немало, причем они сидели едва ли не на каждом углу, поставив перед собой чашу для подаяний.
— Надо бы хоть какую-нибудь гостиницу найти… — огляделась я по сторонам.
— Не сомневайся, отыщем… — пожал плечами Эж. — В столь посещаемом месте гостиничный бизнес должен быть развит на должном уровне. Правда, за какой-нибудь чуланчик с нас сдерут три шкуры, не меньше — в таких хм… святых местах каждый из здешних жителей пытается урвать свой интерес.
Эж оказался прав: с нас столько запросили за крохотную комнатку в простенькой гостинице, что у меня появилось желание спросить у здешнего хозяина — тщедушного человечка с хитрыми глазками, не ошибся ли он с суммой, ведь мы просим всего лишь комнату, а не целый этаж. Впрочем, вступать в пререкания и спорить не имело смысла, и потому Эж без возражений выложил деньги за проживание. Правда, хозяин любезно пояснил нам, что раз его гостиницу почтила своим присутствием почтенная вдова со своим братом (то бишь мы с Эжем), то он любезно предоставляет нам комнатку с двумя кроватями — мол, в Тарсуне мы строго чтим законы, и входим в ваше положение! А еще этот человек сообщил, что готов оказать нам всяческую помощь и содействие, а еще мы можем обратиться к нему с любым вопросом…
Оказавшись в номере, я первым делом заперла дверь и скомандовала Эжу:
— Снимай рубашку.
— Девушка, вы меня смущаете… — хмыкнул Эж. — Я человек скромный, в глубине души даже стеснительный, а вы так сразу, даже не позволив отдохнуть мне после долгого пути, требуете столь деликатных и интимных действий, что несколько не соответствует моим высоким моральным устоям…
— Эк ты завернул… — отмахнулась я, доставая из корзинки мазь. — Хватит молоть чушь, раздевайся, и не тяни понапрасну время.
— А я-то, наивный, так надеялся, что еще какое-то время смогу потянуть на этом свете… — вздохнул Эж, неохотно стягивая с себя рубашку.
Не сказать, что рана у Эжа стала выглядеть значительно лучше, но и то, что я увидела — это уже довольно-таки неплохо. Главное, опухоль немного спала… Конечно, ожог по-прежнему должен ощутимо болеть, и, очевидно, именно из-за этого у молодого человека частенько бывает столь несносный характер.
— Жить будешь… — сказала я, закончив перевязку. — Можешь одеваться.
— Пустяк, а приятно… — Эж взялся за свою рубаху. — Ну, с моим здоровьем мы разобрались, и сейчас меня больше всего интересует ответ на вопрос, тут ли находится Лидия со своим ухажером.
— Говоря откровенно, просто не представляю, как мы здесь их сможем отыскать.
— Давай для начала походим по Тарсуну — может, найдем какую-нибудь зацепку.
Следующие несколько часов мы, если можно так выразиться, посвятили изучению здешних достопримечательностей. Мы ходили от здания к зданию, бросали медные чешуйки в чаши для подаяний, делали вид, что усиленно молимся, но при этом исподволь рассматривали окружающее. Пару раз заходили в небольшие трактирчики, заказывали там нехитрую еду и прислушивались к разговорам, а частенько Эж и сам поил здешним вином новоявленных друзей, и при этом был очень словоохотлив… К сожалению, мы не узнали ничего такого, что могло бы указать на присутствие Лидии и ее кавалера. Досадно, я все же надеялась узнать хоть что-то об этой паре…
Признаюсь: к концу дня я настолько устала, что после первого удара колокола уже перестала прислушиваться к разговорам вокруг нас — что ни говори, но три дня пешего пути дают о себе знать. Стоило нам вернуться в гостиницу, как нас окликнул хозяин:
— Как прошел день?
Интересно, с чего к нам такое внимание? У меня не было никакого желания разговаривать, зато Эж оказался более общительным:
— Мы только приехали, ходили весь день, молись… Немного устали после дороги, надо передохнуть.
— Конечно!.. — хозяин был настолько любезен, что лично проводил нас до комнаты, сам поставил лампу на стол, да еще и пожелал спокойного отдыха.
— Интересно, что ему надо?.. — негромко спросила я Эжа, когда тот закрыл дверь за хозяином гостиницы. — Или он нас в чем-то подозревает?
— На мой взгляд, он просто пытается приударить за тобой… — усмехнулся тот. — Кажется, ты ему понравилась.
— Спасибо, обойдусь без такого поклонника.
— Догадываюсь, что это герой не твоего романа… — Эж сломал стерженек в лампе и стал закрывать ставень на окне. Это правильно — что бы ни говорили окружающие о том, что тут находится святое место, и здесь сравнительно безопасно, но предусмотрительность не помешает.
— Жаль, проходили напрасно полдня, но так ничего и не выяснили… — вздохнула я.
— О нашей парочке — да, тут пока глухо, но я бы хотел сказать другое… Здесь вовсю идут те же разговоры о чудесных исцелениях, вроде тех, что мы слышали в дороге.
Это верно — о волшебных исцелениях в Тарсуне говорят везде — дескать, в этом месте творятся самые настоящие чудеса. Я, если честно, в силу своей профессии подобную болтовню старалась пропускать мимо ушей, а Эж, видимо, заинтересовался — недаром об этом он расспрашивал людей в здешних трактирах.
— Мало ли что болтают… — махнула я рукой.
— Нет, тут все не так просто… — покачал головой Эж. — Я тоже вначале думал, что имеем дело с пустыми разговорами, но… Эта история о творящихся здесь чудесах чем-то зацепила меня еще в дороге, и я решил узнать немного больше. Понимаешь, о своем невероятном излечении говорили только те паломники, материальный достаток которых был явно выше среднего. Да и здесь, в Тарсуне, пообщавшись с людьми, я понял, что тут дело не только в молитвах — для того, чтоб с больным произошло чудо излечения, страждущему нужно идти в Храм Величия, а уж оттуда, после должного пожертвования на благо развития веры, ты выйдешь, скорей всего, значительно поздоровевшим.
— Если я правильно поняла, то чудеса происходят только с теми, кто раскошелится на приличную сумму?
— Так и есть.
— Рада за них… — пожала я плечами. — Как всегда, все упирается в деньги. Что ж, пусть больные поправляются, исцеляются, излечиваются, встают на ноги… Только к нашей пропавшей парочке все это не имеет никакого отношения.
— Не уверен.
— Я тебя не понимаю.
— Да я и сам понять не могу, в чем тут дело, но нутром чувствую — все это каким-то образом взаимосвязано между собой, хотя общих точек соприкосновения пока что определить не могу. Если я не ошибаюсь, то массовые чудеса исцеления стали происходить в Тарсуне пару месяцев назад…
— И что с того? Люди выздоравливают — и хорошо, я за них рада, но с нашей пропавшей парочкой это не связано никоим образом. По словам Гаппа, незадачливых влюбленных увезли сюда дней десять назад. Вернее, сейчас можно говорить уже о двух неделях, так что по времени с началом сказочных исцелений, как ты понимаешь, все это никак не совпадает. Не знаю, почему ты соединяешь вместе два совершенно разных события.
— Говоря откровенно, сам не знаю… — признался Эж, присаживаясь на свой топчан. — Просто привык на работе просчитывать возможные варианты развития того или иного действия. Хочешь — верь, хочешь — нет, но ошибался я довольно редко.
— И какая же у тебя профессия? Если это, конечно, не секрет.
— Да какой там секрет… У меня юридическое образование. Удивлена? Напрасно. Предугадывая твой очередной вопрос на тему, почему я оказался здесь, отвечаю коротко: так сложилось. Ты, думаю, тоже пришла сюда не в поисках приключений.
— Согласна — мы товарищи по несчастью.
— Так вот, возвращаясь к нашим баранам, то бишь к волшебно излечившимся… — продолжал Эж. — Конечно, все твердят о чудесах, но я еще в дороге разговорился с одним из таких счастливцев, и тот сказал, что в Храме Величия ему дали выпить какую-то жидкость настолько неприятного вкуса, что беднягу чуть назад не вывернуло. Через несколько минут его стало клонить в сон… Когда же страдалец проснулся, то оказалось, что он проспал едва ли не сутки, а еще этот человек утверждал, будто с того времени он полностью излечился от падучей, которой страдал всю жизнь.