Эдуард Николаевич Успенский родился 22 декабря 1937 года в Егорьевске Московской области. В 1961 закончил Московский авиационный институт. Печатается с 1960 г. Начинал как юморист, выпустил юмористическую книгу вместе с Аркадием Аркановым и Григорием Гориным. Придумал детские передачи «Радионяня», «АБВГДейка». На радио и ТВ вел музыкальную программу «В нашу гавань заходили корабли».
Прославился как автор детских книжек «Крокодил Гена и его друзья» (1966) и «Вниз по волшебной реке» (1972). Совместно с Романом Качановым написал пьесы «Чебурашка и его друзья» (1970), «Наследство Бахрама» (1973) и др. В 80–90-е написал «Каникулы в Простоквашино», «Дядя Фёдор, пёс и кот», «Колобок идет по следу», «Лекции профессора Чайникова (занимательный учебник по радиотехнике)» и др.
По многим книжкам Успенского сняты широко известные мультфильмы. В 1979 на МКФ в Москве получил Приз детского жюри за фильм «Трое из Простоквашино», в 1980-м – I приз на кинофестивале в Бильбао за фильм «Дядюшка Ау».
– Про теннис, будь он неладен: вы им занялись раньше, чем Ельцин это ввел в моду?
– Хрен его знает… – ответил он весьма дипломатично. (Это красиво: я, мол, не слежу за ньюсмейкерами. Не исключено, что так оно и есть…)
– Я вспомнил о вашей передаче «В нашу гавань заходили корабли» и подумал: вот в Древнем Китае музыка была государственным делом. Ибо считалось, что она оказывает большое воздействие на человека, и нельзя такое дело пускать на самотек… А вам дали командовать музыкой, ну какой-то ее частью.
– Знаете, не только в Древнем Китае – и у нас при большевиках музыка была государственным делом. Кто-то – кажется, первый секретарь то ли Белоруссии, то ли Украины – сказал: «Если я пущу сюда польскую музыку, то я не гарантирую, что удержу власть в республике». Музыка раскрепощает людей, не зря же при Сталине даже танго было под запретом! А уж фокстрот тем более. (Оставляем это утверждение на совести писателя. – И. С.) Они долго вытравляли из сознания людей нормальное отношение к песне… А песня тем не менее существовала. И мы с Элеонорой (в ту пору жена Успенского. – И. С.) решили вернуть ее людям. В первую очередь мы взялись за детские песни. Я сделал первые две передачи «В нашу гавань заходили корабли» именно для детей – но почему-то их стали слушать взрослые. Мы поняли, что этот рынок невероятно огромен, когда нам стали мешками приходить письма. Там были не только отклики, но и тесты песен, написанные в том числе и старческим почерком, тексты замечательных песен, «Белые туфельки» например. Причем многие песни давались в разных вариантах! Элеонора звонила этим бабушкам, которые слали тексты, выспрашивала у них мелодию, потом звонила Гердту, говорила, что вот есть песня хорошая. Он приезжал, она ему напевала мелодию, музыканты наши тут же играли, это шло в эфир – и песня сразу становилась шлягером. Так мы вернули людям множество песен. «Машину АМО», «В Кейптаунском порту»… Некоторые утраченные песни мы собирали по строчкам, а потом люди говорили, что и без нас давно все знали и пели! Был смешной случай. Макаревич недавно пришел к нам на передачу и говорит, что с детства знает песню про Кейптаунский порт – в том виде, в каком мы ее исполняем. Я ему говорю: в том варианте, который ты поешь, есть придуманный мной куплет. «Не может быть!» И тем не менее… «Войдя в тот ресторан, увидев англичан, французы были все разозлены» – мои строчки. Макаревич говорит: «Я думал, это народ написал! Профессионал так написать не может».
– Уели вы его, уели.
– Он хорошо знает наши песни, хорошо их поет. Недавно мы выпустили огромный двухтомник этих песен, две тяжеленные книги, и там почти 13 000 текстов. Одной «Мурки» пять вариантов. Задача, когда мы выступаем, чтоб зал пел с нами, – и мы этого добиваемся: в конце программы зал начинает петь.
– И вот большевики занимались музыкой, а новый режим на музыку плюнул и позволил ею заниматься кому ни попадя.
– Я думаю, это пока.
– А, вот как! И какую же музыку нам предложат?
– Патриотическую очень. И будут ее предлагать постоянно.
– Типа Газманова?
– На гораздо более низком уровне. Думаю, они музыку возьмут под контроль.
– Надо как-то надышаться впрок свободным воздухом…
– Вы много и с болью рассказывали про то, как вас не пущали и не издавали при Советах тогдашние начальники детской литературы: Сергей Михалков, Альберт Лиханов, Анатолий Алексин…
– Последний, кстати, уехал в Израиль и там рассказывает, как его преследовали в СССР. Да это не его преследовали, а он! Меня!
– Ну а теперь как, можно вашему брату жить?
– Ну, одно время было плохо, печатали только шлягеры, проверенных людей – меня, Остера, Коваля… И не хотели брать никого нового. Но постепенно благодаря Филатову, который проводит всякие семинары, жизнь стала лучше…
– Филатов – который?
– Сергей Александрович Филатов. У него есть фонд, и он раз в году собирает в Доме творчества писателей не только российских, и молдавских, и казахских, которые пишут по-русски. Приезжает человек 300, они живут там неделю, к ним приезжают мастодонты типа Аксёнова, Битова, Гладилина, они беседуют, общаются… Стали выходить сборники молодых писателей, в том числе детских. В другой заезд собирают только детских писателей, человек двадцать. Они друг другу помогают, мы им помогаем, приходят люди из детских журналов. Интернет есть. Люди пробиваются просто на глазах. Вот Стас Востоков делает уже третью книжку. Еще Перелеяев делает книжку. Женщины есть хорошие, которые печатаются. Во всяком случае, молодые ребята, с которыми я занимаюсь, получают не меньше, чем я в их возрасте, при большевиках. Сейчас много журналов… В одном журнальчике вышло стихотворение, получил человек 50 долларов, в другом вышел маленький рассказик, снова что-то заплатили, где-то выступил в школе… Можно спокойно жить. Мы помогаем начать и пробиться, а дальше кому как повезет. Если кто-то создаст бренд, у него будет вообще нормальная жизнь.
– Двадцать детских писателей активных! А вы говорили, что и четырех хватило б на страну. Что, даже выбор появился? План перевыполнили? Можно говорить о расцвете?
– Да, я говорил, что детских писателей человека четыре бывает в одно десятилетие на плаву. Сейчас больше. Но про расцвет пока рано говорить. Скажем так: через асфальт пробилось несколько ростков.
– Эдуард Николаевич! Занимаясь детской литературой, вы определяете, каким будет следующее поколение. Что вы им вложите, то и будет, такими они и станут. Так?
– Нет. Куда мне… Телевидение и компьютерные игры – вот что влияет на детей! А потом уже идут детские писатели, и то если родители купят книжку…
– Вот – сделали детский телеканал «Бибигон»… Был когда-то разговор, что его отдадут вам.
– Были переговоры, но… начальники меня не любят. Я слишком самостоятельный.
– Что значит – не любят? Вас даже Путин с юбилеем поздравил!
– А что ему еще оставалось делать? Еще бы он меня не поздравил!
С «Бибигоном» была такая показательная история. Я там выступал. Читаю текст… Там была сценка, когда мой герой заделывает с детьми дырки в окнах перед зимой и говорит: «Дырки бывают даже в бюджетах, в том числе и государственных». Мне сразу делают замечание: «Так нельзя говорить!» Что значит – нельзя? «Не надо». Бред… При большевиках такой трусливости не было.
– У вас при старом режиме даже кости в мясе прошли! Когда Шарик говорил: «Я магазинное мясо больше люблю, там костей больше».
– С боями, правда, те кости прошли.
– Хотя это уж настолько была антисоветчина…
– Вот такое детское телевидение открыли: оно со связанными руками. Оно должно будоражить, оно должно привлекать! Каждая передача должна быть событием! А сейчас фильм показали, что-то рассказали – ну и слава богу. Какие-то передачи типа «Умники и умницы»… Которые ничего никому не дают.
– Ну а че, вроде ж неплохо – вопросы, ответы…
– Но что дети вынесут из этой программы? В каком году родился Лопе де Вега? Что это? Это все говорильня и больше ничего.
– С другой стороны, я сам иногда думаю: может, не надо уже всем подряд идти к детям, выступать перед ними…
– У меня тоже такое мнение. Детям нужны особые люди. А то так у нас и Ксения Собчак начнет вести детскую программу…
– Вот, например, Тина Канделаки вещает детям, а вас не пускают.
– Да… А еще недавно открылось детское радио! Я слушаю. Пока оно веселое, по манере – живое. Недавно там обсуждали вопрос: почему у верблюдов бывает и один горб, и два? Вопрос дурацкий и неожиданный, но тем он интересней. И ведущая объясняет…
– Кстати интересно… Вы не запомнили ответ?
– Запомнил.
Дальше Успенский мне объясняет про горбы, а после добавляет:
– Это очень просто рассказано и интересно. Я приблизительно представлял, но не так точно, не так полно…
– О влиянии на детей: вас, значит, все-таки родители контролируют. Вы не напрямую идете к детям.
– Ну я же и сам себя контролирую. Я самый главный контролер! Но я распоясываюсь, я не позволяю себе быть не дерзким. Я стараюсь быть дерзким. Недавно я нашел свое старое стихотворение… Там мальчик заболел, вызвал доктора. И у меня в черновиках были такие строчки:
Врач погладил его по затылочку,
попросил написать в бутылочку.
Ведь обязаны врачи
брать анализы мочи.
Тогда, при большевиках, я даже думать не смел, что это можно вставить в беловой вариант. А теперь подумал: «Господи, но ведь это нормальнее строчки! Это ж не хулиганство!» Почему нельзя об этом сказать? Так что я, наверно, это вставлю…
– Вот вы говорили, что вам достаточно 15 минут в день по ТВ, и вы б смогли все телезрителям объяснить. А что именно?
– Я так говорил, да?
– Да.
– Довольно дерзкое заявление…
– В вашем стиле. Как вы любите.
– У меня есть две темы для ТВ. Первая – это пропаганда детской литературы. За 15 минут эфира я рассказал бы про того же Востокова, того же Переляева… И про других трех авторов. А они бы рассказали по маленькому стихотворению или прочли бы по маленькому рассказику. Дети увидели бы их, послушали – и захоте