ли бы с ними познакомиться поближе. А вторая тема у меня для взрослых. Я хотел бы им объяснить, что не надо засорять страну. Когда идешь в лес, бери с собой пластиковый пакет. Я говорил бы об этом каждый день! И, думаю, месяца через два люди пошли бы в леса и стали бы их чистить от мусора. Потому что у них есть совесть, и, если их призывать и постоянно напоминать… И я бы в эту передачу приглашал уважаемых людей, они говорили б то же самое. Я хожу в лес всегда с пакетом и складываю потом мусор в большую кучу.
– Вы думаете, что обладаете таким сильным даром убеждения? Что миллионы будут слушать вас и делать, что вы скажете?
– Вы знаете, лет 10–15 назад если я выступал по ТВ, то все люди, которые были поблизости, – все подходили к экрану всегда.
– И почему же они это делали?
– Может, потому, что мои выступления тогда были довольно дерзкими, и смелыми, и веселыми… Может, сейчас так не получится. Хотя какой-то дар убеждения у меня все-таки есть. А если б это у меня не получилось, на это место мог бы прийти другой человек. Более умеющий убеждать.
– Помните, Солженицын вел передачу?
– Да. Его потом сверху убрали.
– И знаете почему? Рейтинги были низкие, никто не смотрел. Мне сказали люди, которые принимали оба решения – и поставить, и убрать.
– Ну, это разные вещи. Когда на экране появляется Солженицын, на зрителя наваливается усталость от этой темы. Все понимают: сильней того, что уже было сказано, он уже не скажет. Интеллигенты думали: да, да, я знаком с этой темой, – и не смотрели. А простые люди… Думаю, для них это тяжело. Другое дело – говорить о том, что касается всех, здесь и сейчас, во дворе, в парке и на улице. На страну как будто падают из космоса кучи мусора! Надо его убирать! Есть примеры. Например – город Раменское. Там такая красота и чистота! Европейский город! Как будто мэр города порядок навел, настроил детских площадок… Когда мы с ним по городу идем, то люди подходят и благодарят его. В Раменском поставили памятник Чебурашке, и крокодилу Гене, и Шапокляк, и герои Простоквашино стоят. Никто это не ломает! Люди просто приходят и фотографируются. Вот когда из Жуковского попадаешь в Раменское, такое впечатление будто ты из России в Финляндию переезжаешь. Значит, можно!
– Что там за публика?
– Военный городок, они там делают ракеты или самолеты, я не знаю что.
– А-а-а… Особая публика, значит. Служивые люди. Штатские разве смогут?.. Вы как-то рассказывали про книжку, там мальчик был коллекционером и работал с фарцовщиками. Вы ее хвалили: вот учебник бизнеса!
– Да, да, это Станислав Рубинчик, латышский писатель. Там мысль такая, что у любого коллекционера рано или поздно приходит любовь к бизнесу. Книга была написана сразу на русском, она при старом режиме еще вышла, в Латвии с этим попроще было. Я не знаю, почему ее не переиздают – чудеснейшая книжка! Очень своевременная.
– И вы тоже решили поучить детей бизнесу. Написали соответствующий учебник.
– Да… Когда все начало разваливаться, в начале 90-х, я создал издательство «Самовар». Минатомпром нам почему-то помогал. Я тогда задумал сделать серию веселых учебников. Сам я написал учебник по грамматике, Андрей Усачев – учебник по правам человека, Григорий Остер сделал задачник смешной. Все эти книги до сих пор работают. Я обратился к своему знакомому голландскому бизнесмену, чтоб написал учебник по предпринимательству. Так он посчитал, сколько стоит его рабочее время, сколько его он будет тратить на эту книгу, и сверхурочные, – и выставил чуть не 30 тыщ долларов. Огромная, неподъемная сумма! Особенно в те времена. Тогда я поехал в Америку, к талантливой поэтессе Инне Агрон, у которой там свой бизнес. И вот она переводила мне американские учебники бизнеса, и я по этим переводам писал книжку. Туда же вошли ее очень смешные стихи. В основу учебника легла история крокодила Гены. Он жил в бассейне, ему бросали монетки, и за десять лет он набрал 10 000 долларов и 10 000 простоквашек. И Гена начинает думать, что делать с этими деньгами. Старуха Шапокляк говорит ему: «Ты положи их в банку и зарой, где я тебе скажу». Другой говорит – надо купить недвижимость. Кто-то советует покупать картины… Гена звонит в Амстердам и спрашивает, почем у них недорогой Гоген. Ему дают цифры, которые не вмещаются в тетрадке. Поэтому крокодил начинает скупать современных художников, своих ровесников. А еще речь в книге идет об инвестициях в недвижимость, о том, что такое кредитная карта, что такое ссуда… И многие взрослые мне потом говорили, что они начинали читать детям книжку – и очень много для себя узнали интересного. Смешная книжка!
– А вы сами-то научились бизнесу в процессе написания?
– В какой-то мере, в какой-то мере… Почему я бросил издательство? Потому что если ты занимаешься издательской деятельностью, лучше забыть о написании книг. Надо выбирать авторов, художников, искать бумагу, – но в какой-то момент все это становится скучным. А когда ты перебрасываешь это на кого-то, то неизвестно, какой у тебя будет результат. Никто не может гарантировать, что твои помощники будут работать так же хорошо, как ты. Издательством я сейчас не занимаюсь, оно живет само по себе. Мой бизнес сейчас – это продвижение моих брендов. У меня их несколько. С некоторых пор мне помогает Александр Зубарев, профессиональный бизнесмен. Он удвоил мои гонорары в первый же год.
– Бренды – это дядя Фёдор…
– …и все прочие герои Простоквашино. Печкин – отдельно; как ни странно, он пользуется очень большой популярностью, даже большей, чем все прочие герои.
– А какое этому объяснение?
– Он такой простой, дурошлепистый, свой. Поэтому мороженое «Почтальон Печкин» нравится людям больше, чем «Кот Матроскин» например.
– Печкин на Путина немного похож.
– Да, есть что-то.
– Вы же его хотели в президенты двигать.
– Кого?
– Печкина. В книге какой-то.
– Я даже не помню. Может, и было…
– Вы не помните, а люди помнят. Кому надо, те всё помнят.
– По-моему, это Венедиктов назначает разных персонажей президентами.
– Не, не, все на вас думают. Какой Венедиктов! Говорят, бренд «Простоквашино» вы продали Абрамовичу.
– Ну я продал компании «Юнимилк», за которой стоял Абрамович. Под маркой «Простоквашино» у них продажи молочной продукции утроились.
– А как получилось, что у вас дядя Фёдор был сначала взрослый, а потом стал невзрослый?
– Когда-то я рассказывал детям истории про лесника дядю Фёдора, у которого были говорящие собака и кошка. Мне хотелось традиции русские народные сохранить – чтоб кошка с собакой были говорящие. Но чтоб это было не волшебство и не дурь какая-то, а чтоб все было замотивировано. Поэтому я придумал, что эти звери жили у профессора, который изучал язык зверей. Профессор сам ему не научился, а звери у него человеческий язык переняли. Я писал отдельные истории, а потом стал собирать их вместе. Борис Заходер мне сказал: «Надо вам сделать героя мальчиком». Я подумал, подумал – и согласился. Хотя и не сразу.
– Потому что мальчик ближе детям?
– Конечно. Но полное имя у персонажа осталось. Похожая история перед этим у меня была с книжкой «Вниз по волшебной реке». Она тоже начиналась со взрослого персонажа, который путешествовал по русским сказочным местам.
Это сказка длинная
про дела старинные,
про волшебный дворец
и про меч-кладенец.
И о молодце Иване
хорошем человеке,
работавшем в аптеке.
Потом я переделал взрослого в мальчика. Сам. А с мальчиком дядей Фёдором совет дал Заходер.
– Заходер вас вообще продвигал, это же он вас вытащил на олимп.
– Да. Он помогал, тащил, обучал. Первая моя с ним серьезная работа была такая: мы писали сценарий комедии из школьной жизни (кажется, он назывался «Чернильная бомба») в Ялте, целый месяц. И тогда он сказал: «Мне больше вас учить нечему. Вы все уже умеете». Мне было лет двадцать пять тогда.
– И с тех пор вы умеете все…
– Ну это он так сказал. Это был приблизительно 1972 год.
– Скажите, а есть какие-то главные правила для человека, который пишет для детей?
– Да нет никаких правил. Просто есть люди, которые обречены на то, чтоб быть детскими писателями. Их больше ничего не интересует. Они вращаются среди детей, они ходят в детские библиотеки… Они покупают себе детские компьютерные игры и играют в них. И вот они неизвестно почему пишут повесть за повестью. А есть люди, которые хотят заработать на детской литературе. Это их полное право. Есть взрослые писатели, которые думают: «А почему бы мне не написать детскую книжку?» Одни занимаются детской литературой по какой-то причине, а другие – неизвестно почему. И у тех, кто пишет неизвестно почему, получается лучше в два раза.
– А бывают случаи, когда человек пишет для детей очень успешно, а детей не любит?
– Да, были такие случаи, были… Есть такая голландская писательница Анни Шмидт. Когда ей давали премию очередную, имени Андерсена, она сказала: «Я детей терпеть не могу». В этой шутке была изрядная доля правды…
– «Тогда мы у вас забираем премию».
– Нет. Оставили. Она же заслужила!
– А как вы, будущий детский писатель, попали в МАИ?
– Я был хорошим математиком. И физику знал прекрасно. Брал всякие места на олимпиадах. И хотел попасть в МИФИ, потому что это – самый трудный институт. Проходили люди со всеми тройками, – сдать экзамены было невозможно трудно! А я сдал экзамены на все четверки, но меня не приняли. Думаю, все дело было в том, что у меня был привод в милицию…
– Возможно. Там же допуски, все военное и секретное… А может, вас по пятой графе не взяли, – как Михаила Фридмана, который поступал в тот же самый вуз? (Или на Физтех? Всего не упомнишь.)
– А пятая – это евреи, да? Нет, у меня такой графы не было. Мой отец в ЦК работал! Туда евреев не брали.
– Да ладно вам…
– Хотя… Я жил в доме ЦК, и там был такой Борис Ревский, помощник Берии, – чистый еврей. Вдвоем с женой занимал огромную квартиру, в то время как все ютились в тесноте. Конечно, в ЦК были евреи, – но, как правило, их не брали в аппарат, где идет рабочая служба.