– И что, ты теперь будешь каждый раз напиваться?
– Повторяю, приняли по сто грамм. А потом пришла еврейская гестапа. Вот и вся пьянка.
– А Давид чего написался?
– Ракового ребенка в финальной стадии дали под конец смены. Богатые, сука, тоже плачут.
– Прям название к фильму.
Пророческие слова!
– А сестрице своей подскажи, что мужик должен хотеть домой возвращаться. Вот как я, к примеру. А у них там жрать нечего, в углу траву полоть скоро надо будет. А сверху еще гав-гав-гав регулярно. Так и до развода дело довести можно. Ласка нужна, терпение и взаимоуважение. Кстати, есть хочу, не могу. Суп вчерашний имеется?
Аня рассмеялась. Этот анекдот был одним из ее любимых.
– Иди, руки мой, алкаш, сейчас налью.
После вкусной пищи и суточного дежурства организму требуется сон. Чем я и занялся. Аня поехала в институт, к третьей паре, что ли, Кузьма поддержал меня действием, припечатав к кровати в районе поясницы. И снилось мне, что я завел собаку, а она попала под поезд и скулит, а я никак не могу ей помочь. Проснулся со странным чувством. У меня никогда не было собак, я кошатник. Цокот когтей и запах влажной псины – не мое.
Пошел на кухню, попил воды. Кота немного покормил. Сон никак не шел из головы. К чему он? И почему мне до сих пор слышится собачий скулеж?
– Ты тоже это слышишь? – спросил я Кузьму, но подлец опять притворился, что не понимает человеческую речь, и начал вылизывать ту часть организма, которую я постоянно собираюсь ему удалить с помощью специалистов соответствующего профиля.
Я подошел к входной двери. Нет, точно собака. Забежала в подъезд и жалуется на жизнь? Или случилось что? Надо посмотреть.
Блин, никакая это не собака, а человек. Соседка моя, товарищ Пилипчук. Сидит на ступеньках. Лицо до сих пор, кстати, кое-где в краске…
– Что с вами, Оксана Гавриловна? – спросил я. Глупо, конечно, но что мне было сказать?
– Ногааааа, – протянула она с подвыванием.
И правда, есть такое. Левая голень вражины номер один чуть не под прямым углом согнута в непривычном месте. Как она умудрилась на лестничной площадке? Нет, карма все-таки есть. Не рой колодец, как говорится…
– Сейчас, потерпите минутку, я «скорую» вызову.
Пошел к себе, позвонил коллегам, обрадовал кого-то переломом. Заодно штаны натянул. Вернулся к соседке.
– Сейчас, осталось подождать чуток, выехали уже. У вас документы с собой? Помочь собраться?
Видать, сильно ей припекло, достала из кармана ключи, сказала, где паспорт лежит, а где белье и халат взять. Я отпер ее дверь и, не закрывая, вошел в квартиру. Чтобы Пилипчук не было скучно, комментировал свои действия – куда подошел, что взял. Не очень богато живет старший преподаватель. Похоже, денежку копила на кооператив долго и упорно. Но на три фонендоскопа, стационарно прикрепленные к смежной с моей стене, не поскупилась. Эта музыка будет вечной, такое не лечится.
Побросал в сумку паспорт, бельишко, кружку с ложкой и вынес это добро на лестничную площадку. Очень кстати – и «скорая» как раз приехала. Похвальная скорость, наверное, недалеко были. Так что я дверь запер, Оксане Гавриловне ключи отдал и помог в транспортировке организма столь горячо любящей меня женщины к машине.
Лишь бы она потом не обвинила меня в ограблении своей квартиры. А то скажет, что я вынес килограмм золота и сто фонендоскопов, что делать тогда?
Глава 13
Сегодня выдался очень долгий день, и всё с теми же действующими лицами. Чувствую себя персонажем санты-барбары какой-нибудь. Сначала приехала с занятий Аня, и я порадовал ее новостями про соседочку нашу драгоценную.
– Ой, а за ней там будет кому ухаживать в больнице? – забеспокоилась она. – Может, ей отвезти чего надо?
– Не о том думаешь. Ты что, про фонендоскопы не слышала, когда я рассказывал?
– Ну не знаю, можно ковер на эту стену повесить…
– Не в звукоизоляции дело. Я, а теперь и ты, стали смыслом ее жизни, врагами номер один. И два. Это же психиатрия. Всё будет только ухудшаться. Представляешь, сейчас она пишет на меня кляузы во все инстанции, но потом, когда результата не добьется, в какой-то момент решит взять борьбу за справедливость в свои руки. Нож в руку и вперед…
– Да ну, не гони, – махнула рукой Анечка, – не может такого быть. Давай уже есть что-нибудь. У нас осталась картошка?
– Была вроде.
– Сейчас начистим, а ты потом нажаришь… целую сковородку… с лучком… такую поджаристую…
Блин, у меня аж слюнки потекли. Переключила мое внимание – прям классика жанра. Я полез в ящик для овощей, достал картофель. Ну, на двоих точно хватит.
– Давай, переодевайся и присоединяйся, будешь чистить, я буду резать.
Мы занимались самым мирным делом – готовили еду. Между нами фланировал Кузьма, сегодня избивший соседскую таксу. Наверное, реабилитируется перед собой за войну с воронами. Естественно, больше всего кота интересовало сбивание летящих в ведро картофельных очисток. Этот спорт давно стал его любимым.
– Слушай, а что же нам делать? Вдруг Пилипчук на нас нападать начнет? – продолжила рассуждать Аня. – Её же можно в дурдом положить? В милицию обратиться?
– Не знаю даже, – задумался я. – Самый лучший выход – уехать отсюда. Не будет нас видеть, переключится на другой объект. А дурдом – это дело очень сложное. Только в кино про Шурика это было просто, а в жизни…
– А куда? – включила практическую жилку моя невеста.
– Да вот думаю… Федя, помнится, предлагал в Орловской области в ЦРБ устроить. Чистый воздух, натуральные продукты…
– Навоз и грязь по колено, – закончила Аня. – Нет, серьезно, куда бы ты хотел?
– Думать надо. Изучать возможности. С деньгами сейчас негусто, но хочется примерно такое же, в новом доме и не в жопе мира, куда метро лет через пятьдесят прокопают, а вокруг одни рабочие общаги. Поспрашиваю. Тем более что у нас кооператив выплаченный.
Хорошо, успели доесть, потому что пришлось бы делиться с гостем. А так только чайку предложили. Ибо к нам приперся товарищ Ашхацава. И не один, притащил с собой свои семейные проблемы, которые попытался вывалить на нас. Я, правда, это дело быстро пресек.
– Ты, друже, погоди, – остановил я его рассказ о собственном несчастье и сбежавшей к родителям жене. – Мы тебе всячески сочувствуем, но помочь никак не можем. Твоя семья, решай сам свои вопросы. Покормить, переночевать, рубаху свежую выдать – это пожалуйста, сколько угодно. А лезть в ваши дела – ни за что. Ты нас потом благодарить еще за это будешь, – и я погрозил пальцем Ане, потянувшейся к телефону.
Впрочем, тот и сам дал о себе знать и задребезжал противным звонком.
– Тебя, – протянула трубку подруга.
В последнее время звонки мне ничего хорошего не несут, одни только хлопоты и урезанная продолжительность сна.
– Слушаю, – буркнул я в трубку.
– А ты уже и секретаршей обзавелся? – произнес знакомый голос. – День добрый.
– Здравствуйте, Игорь Александрович, – ответил я. – Только дело уже ближе к вечеру.
– Да хоть к ночи. Ты, Андрей, там часом пролежни на боках не заработал еще? Листья в кожу не впиваются? А то ты как-то всерьез на лаврах почил. Наука сама себя не сделает, так ты говорил?
– Так я это… У нормального руководителя работа налажена, остается только смотреть, чтобы сбоев не было…
– Так руководитель – я! А ты – еще нет. Это сейчас я скрепя сердце закрываю глаза на твои подработки на «скорой» и какие-то левые шабашки. А на подготовке диссертации я тебе обеспечу полное погружение в научную среду! Невеста твоя на коленях ползать будет, чтобы пару раз в месяц увидеть тебя не спящим! Жить в институт переедешь!
– Исправлюсь, Игорь Александрович, честное слово! Вот завтра же приеду, всё сделаю!
– Как тебе такая тема: «Эффективность эрадикационной терапии инфекции хеликобактер пилори на основе антибиотиков макролидов при язвенной болезни желудка»? – неожиданно спокойно спросил Морозов.
– Так мы макролиды только собирались… Что за тема?
– Кандидатской твоей! Или ты ее к пятидесяти годам собрался написать? Может, грешным делом, надеешься, что я ее за тебя сооружу? Ты что тормозишь? Спал, что ли? Так просыпайся. Давай, завтра с утра жду.
И повесил трубку. И что мне делать? Нэ було у бабы клопоту, так купыла порося. Так и я. Надо сужать круг интересов, а то я в сумасшедший дом раньше Пилипчук загреметь могу.
Не успел я отодвинуть в сторону проклятущую коробку, как снова послышался звук чьего-то желания с нами пообщаться.
– Давид у вас?! – вместо привычного «алло» закричала Сима. Весьма обеспокоенно, кстати.
– Ну да, – ответил я.
– Никуда не отпускайте, я сейчас приеду! – и отбой.
Я повесил трубку, вопросительно посмотрел на Ашхацаву:
– Давид, что там случилось? Ты сжег квартиру? Или поймал жену с чужим мужиком? Утром же обычный скандал был, почему сейчас такие страсти?
– Она сказала, что уходит от меня! – выпалил Ашхацава, не поднимая голову. Получилось, что он сообщает это Кузьме, который только приоткрыл глаз и недовольно дернул хвостом. Типа поддержал пацана, но не очень сильно.
– А, это, – махнул я рукой. – Привыкнешь, поначалу многие так делают.
– А потом? – спросила Анечка.
– Возвращаются. Или нет. Но учти, я тебя назад не пущу.
– Придурок! – она снова ткнула меня под ребра. Хреновая привычка вырабатывается у девушки, так и до травмы дойти может. – Чаю подлей лучше.
Сима, наверное, на межконтинентальной баллистической ракете летела, и десяти минут не прошло, как она уже трезвонила в дверь. Забежала, вся из себя встревоженная и с красными заплаканными глазами. Впрочем, на целостности косметики это не сказалось. Плакать она горазда, наблюдал уже как-то.
– Давидик, дорогой мой, ты прости меня, дуру, – бросилась она к Ашхацаве и обняла его. – Больше не повторится, поверь, – и ожидаемо зарыдала.
Аня увела ее в ванную, приводить в порядок, прижимать к плечу и утешать. Смущенный и довольный как слон абхаз смотрел теперь на окружающую действительность с гордостью победителя. Это я всем этим драмам ни капли не поверил. Наверняка внезапному бурному примирению что-то предшествовало. Ладно, будут оба поумнее себя вести, всё наладится. Кто сказал, что политика – искусство компромисса? Это про семейную жизнь, а не про брехунов из телевизора.