– Ну, он же утверждал, что понятия не имеет об этом доме, помните? – пожал плечами Карпухин. – В любом случае объяснить некоторые поступки невозможно! Ясно одно: если Митин убил жену, то он сделал это прямо там, на даче.
– Но ведь, насколько я понимаю, когда пропала Мария, алиби Митина проверялось? – не сдавалась я.
– Верно. Митин якобы находился в командировке, на переговорах о закупке стоматологического оборудования. У него имелись билеты туда и обратно, однако его сильно не трясли: как раз в то время появились сведения о том, что Мария использовала свою карту, и следователь успокоился, решив, что женщина исчезла по собственной воле.
– А почему он не подумал, что кто-то другой воспользовался карточкой? – спросила я. – Если ее убили с целью наживы…
– Да потому, что в таком случае убийца снял бы всю сумму сразу и опустошил бы карту! – воскликнул Андрей, словно прозревая.
– Правильно, – одобрительно закивал большой головой Карпухин. – Первая сумма, снятая со счета «Адаманта», была крупной, но не могла нанести фирме вреда. Кроме того, деньги снимала женщина – следователь взял на себя труд проверить камеры наблюдения. Ее лица не видно, но в целом дама похожа на Марию Митину. На этом-то основании дело и отложили в долгий ящик. Время от времени кто-то снимал со счета деньги, и создавалось впечатление, что женщина просто пользуется своим правом.
– Но ты еще рассматривал версию с конкурентами Марии по строительству? – задал вопрос Андрей.
– Та версия оказалась несостоятельной: они действительно нашли другой кусок земли. Не было никакого смысла убивать Митину, ведь там, в конце концов, не нефть обнаружили! Да, вы же не в курсе! Трофименко привез интересные сведения из Москвы. Мы нашли мужика, который, как мы полагали, крутил любовь с матерью и дочкой Митиными.
– И? – замерла я.
– Он не убивал Марию. Напротив, пытался предупредить. Наш господин Митин не тот, кем пытается казаться!
И Карпухин рассказал нам все, что узнал от Трофименко.
– Я был в полной уверенности, что парнишка притащит мне этого Субботина на аркане, но все оказалось даже лучше: он преподнес мне Митина на блюде! – закончил подполковник.
– Разве слов Субботина достаточно, чтобы обвинить Митина? – спросила я. – Вы же сами сказали, что, пойди Субботин в полицию, никто бы и пальцем не пошевелил!
– Это так. Правда, Субботин предоставил мне материалы, собранные его детективами, но все улики – косвенные, и только на их основании мы, конечно же, не можем взять Митина. Поэтому после опознания мне пришлось отпустить его домой.
– Надеюсь, ты не дал понять, что его подозреваешь? – нахмурился Андрей.
– За кого ты меня принимаешь? – притворно обиделся Карпухин. – Но теперь я знаю, кто преступник, остается только найти железобетонные доказательства… да хотя бы одно, которое дало бы мне возможность припереть его к стенке!
– Вы сказали, что Митину выгодны обе смерти, и матери, и дочери – я правильно поняла? – спросила я после короткой паузы. – Значит ли это, что смерть Нины больше не считается несчастным случаем?
– Можно сказать и так. Жаль, что Шемякина мертва и не может нам ничего рассказать! Надо бы мне еще разок поболтать с вашей подружкой Жанной – может, она вспомнит что-то о той операции, что ускользнуло от ее внимания раньше?
Мы с Андреем переглянулись.
– Слушай, Артем… – начал он.
– Что такое? – встрепенулся Карпухин, почуяв неладное.
– Агния тут хочет кое-что тебе рассказать. Правда, Агния?
И я рассказала. Обо всем, включая то, что видела Жанну с Митиным входящими в банк.
– Наша ошибка состояла в том, что мы подозревали не ту женщину, – говорил подполковник, задумчиво прихлебывая сладкий чай с лимоном и глядя в стенку позади Трофименко. Парень едва сдерживался, чтобы не обернуться и посмотреть – вдруг там, на стене, и впрямь есть что-то достойное внимания?
– Значит, вы считаете, что это – Жанна? – спросил он. – Но она ведь не готовила наркоз, это обязанность анестезистки!
– А что может помешать анестезиологу на каком-то этапе вмешаться? – пожал плечами Карпухин. – Ну, отвлеклась медсестра, тут-то Жанна и подсуетилась… Я, конечно, пока не понимаю, как она это сделала, но зато совершенно ясно, что Жанна связана с Митиным. Между прочим, знаешь, как по-настоящему зовут нашего нового главного фигуранта? Липко! Во всяком случае, таково было его имя, так сказать, «в начале его славных дел». Имя-отчество он не менял. Это, надо заметить, правильно: вдруг забудешь ненароком, как тебя в этом году зовут, и загремишь под фанфары?
– Тогда почему мы отпустили Ми… Липко? – спросил Павел. – Ведь могли бы прямо вчера взять его за жабры!
– На каком основании? Смена фамилии – не преступление. Что бы я там себе ни думал, а доказательств у меня нет. Я о старых убийства даже не говорю – предполагаемых, кстати, убийствах, имей в виду! Даже то, что Марию Митину грохнул муженек, доказать пока невозможно… Другое дело – смерть Шемякиной.
– Но ведь у Липко алиби?
– У Липко – да, а вот у Жанны?
– Неужели вы думаете, что Жанна могла…
– А что такое? Ты видел ее, Киру-то? Маленькая, как гном, щуплая, а Жанна – девка здоровая, высокая, такая легко справилась бы с Шемякиной! Что ей стоило накачать анестезистку хлороформом и этим…
– Налоксоном.
– …и засунуть головой в печку?
– Это тоже, как вы сами сказали, домыслы, – заметил Трофименко.
– Не скажи.
– Вам что-то еще известно, Артем Иваныч?
– Ну, давай вместе помозгуем. Во-первых, мы знаем, что сын Киры ни при чем: он нашел мать мертвой, перетрухнул и сбежал. СМС, полученное им до этого, говорит о том, что убийца хотел, чтобы Стас пришел в квартиру. Если бы в тот вечер в доме Шемякиной не отключили свет, все было бы вообще шито-крыто: никто и не узнал бы, что кто-то от имени матери вызвал сына домой: взрыв уничтожил бы все следы. Однако убийца подстраховался и, когда взрыва не произошло, в силу вступил план «Б».
– То есть план, в котором главная роль отводилась Стасу?
– Верно. Он автоматически становился главным подозреваемым.
– А почему вы сразу отмели эту версию? – поинтересовался Павел. – Ведь это так удобно!
– Вот именно потому, что удобно! – воскликнул Карпухин. – Кроме того, Стас наделал слишком много шума, чтобы счесть его настоящим преступником. Убийца выбрал бы время, когда его вряд ли кто увидит входящим и выходящим из дома жертвы, а Стас устроил такой трам-тарарам, что соседка «срисовала» его без труда, да и другие свидетели видели, как он сломя голову несся прочь.
– Но никого, кроме Шемякина, вблизи квартиры не видели, – возразил младший лейтенант.
– Ты в курсе, что подъезд дома Шемякиных – проходной?
– Н-нет, – пробормотал Трофименко, ругая себя за то, что не проверил. А подполковник-то как узнал?
– Вторая дверь закрыта, но не на замок, а просто подперта ломом. При желании ее может открыть любой. Я нашел дворника и выяснил, что на следующее утро после убийства Киры (тогда мы еще считали, что это самоубийство) дверь оказалась открытой, и он лично подпирал ее снова.
– Вы хотите сказать, что убийца вошел в дом Киры с парадного входа, а вышел в другую дверь?
– Не просто в другую дверь – через другой подъезд! В этом случае никто бы ничего не заподозрил, хотя человека, входящего и выходящего через одни и те же двери в течение короткого времени, непременно кто-то запомнил бы. А так просто кто-то заходит к себе домой, или в гости, или… В общем, сейчас Ерохин опрашивает соседей, показывая им фотографии Жанны и Митина-Липко – вдруг они видели кого-то из них?
– Соседи могут и не опознать убийцу, – вздохнул Трофименко. – Что, если Липко нанял кого-то?
– Вряд ли, – возразил подполковник. – Раньше наш дружок справлялся сам, предпочитая никого не посвящать в свои дела. Благодаря этому он оказался таким скользким и увертливым, что никому до сих пор не удалось его обвинить.
– Но ведь с Марией он изменил своему обычному плану, – не сдавался Трофименко. – Он, как мы предполагаем, инсценировал ее исчезновение, побег, если хотите, а не подстроил несчастный случай. Так почему же вы так уверены, что смерть Марии Митиной – тоже дело рук Липко?
– Во-первых, потому, что такие совпадения встречаются крайне редко, и ты знаешь, как я к ним отношусь. Во-вторых, в случае с Марией Липко действительно пришлось изменить обычную схему, так как он каким-то образом пронюхал, что в игру вступил Субботин. Он знал, что Мария получила предупреждение и что Субботин мечтает его похоронить. Смерть Марии сделала бы Липко первым подозреваемым, и этот факт мог явиться для него фатальным. Объявись Субботин со своими доказательствами, пусть и не слишком крепкими, – они все равно могли заставить дотошного следователя вплотную заняться личностью Липко. Тогда всплыло бы множество нежелательных фактов, и этого он никак не мог допустить! И вот Липко придумывает другой план: Мария должна исчезнуть, причем так, чтобы все подумали, будто это – ее собственное желание.
– Ему ни за что не удалось бы провернуть такой фортель в одиночку!
– Ты зришь в корень, студент! – Трофименко и бровью не повел: с самого начала их знакомства шеф называл его «студентом», и бывало это лишь тогда, когда Карпухин желал выразить ему свое благорасположение. – Никогда раньше Липко не использовал помощников, но в новых обстоятельствах ему пришлось об этом задуматься. Между прочим, это сгубило многих преступников: неправильный выбор подельника может стать роковым. Ему требовалась женщина.
– И вы считаете, что эта женщина – Жанна?
– Еще один аргумент в пользу этой теории. Вика проверила банковский счет Жанны: на нем около пяти миллионов рублей!
– Откуда у простого анестезиолога столько денег? – удивился Павел.
– То-то и оно! Не обошлось тут без нашего доброго знакомого Липко, чует мое сердце.
– Думаете, это плата за убийство?
– Нет, тут что-то другое… Надо найти Жанну как можно скорее!