коробогатов подумал, что все идет правильно. Только вот отчим Нины вдруг повел себя странно. Когда они встречались раньше, Липко не выказывал неприязни по отношению к парню, однако с ее смертью все изменилось. Когда Антон пришел домой после того, как узнал о трагедии, ему не удалось открыть дверь Нининой квартиры: кто-то сменил замок. Он обратился к Липко, а тот послал его подальше. Антон пытался сказать ему, что в квартире остались его вещи, но отчим Нины и слушать его не желал. Пришлось Скоробогатову проситься временно пожить у своей коллеги по работе, Леры. Она оказалась девушкой сердобольной и пустила его к себе. Потом Липко не уведомил Антона о дне похорон – ему самому пришлось узнавать, когда и на каком кладбище хоронят его девушку. Придя на похороны, Скоробогатов увидел, что никого из друзей Нины нет – очевидно, Липко решил никому ничего не сообщать, и это показалось парню удивительным. Тогда он вспомнил о неизвестном, с которым несколько раз видел Нину. Антон впервые подумал о том, что смерть девушки могла быть неслучайной. Он стал выяснять, чем она занималась. Нина, как мы знаем, была скрытным человеком, и все же, по крупицам, кое-какую информацию Скоробогатов добыл. Коллегу, у которой жил, Антон предупредил, что в случае чего кое-какие файлы следует отправить Жмыху. Конечно же, он надеялся нарыть побольше, но так уж вышло, что не успел. Вот как к Константину попали только сведения о Субботине и ничего – о Жанне и Липко! После похорон Антон проследил за отчимом Нины и увидел, как тот подобрал на машине молодую женщину, очень похожую на анестезиолога, виновную в смерти Нины. Впоследствии он убедился, что так оно и есть.
– Нам повезло, что Антон решил корчить из себя сыщика: большинство людей в стрессовой ситуации опускают руки и не знают, что делать! – заметил Карпухин.
– Такой уж у него характер дотошный, – согласился Павел. – Из-за него он и пострадал, едва не погиб!
– Это точно. Ему бы к нам прийти: узнай мы о связи Липко и Жанны пораньше, Антон бы не пострадал!
– А он захотел во всем сам разобраться. Думал, видать, что рано в полицию обращаться – доказательств-то нет… Вот он и задумал встретиться с Липко, вывести его на откровенный разговор и записать все на диктофон.
– А Липко, значит, его переиграл!
– Ага. Едва парень заговорил о своих подозрениях, Липко решил, что лишний свидетель ему ни к чему. Для встречи он выбрал место побезлюднее, притащил с собой волыну…
– Значит, заранее планировал грохнуть Скоробогатова!
– И телефон у Антона Липко отобрал, и документы, чтобы опознание тела затянулось. Впоследствии они с Жанной воспользовались этим сотовым, высылая ей сообщения с угрозами – весьма хитроумно! Конечно, Липко понятия не имел, сколько известно парню о преступлении, но, видать, подстраховаться решил… На самом деле ведь Антон и не знал ничего толком! Скорее всего, Липко подумал, что Нина могла что-то рассказать своему парню, хотя на самом деле Скоробогатов тогда не понимал, как связаны между собой отчим Нины и Субботин, интуитивно тем не менее чувствуя, что дело дурно пахнет. Хорошо, что он очухался: теперь Липко крышка!
– Но он не «колется», – заметил Павел. – Все начисто отрицает.
– А что ему прикажешь делать? За то, что Липко натворил, ему светит пожизненное: кто же добровольно подпишет себе приговор? Ничего, нам достаточно показаний Скоробогатова, Рыковой и Субботина, а также тех, кто имел отношение к жертвам Липко. Субботин собрал на него увесистое досье. Нам остается лишь допросить их всех, одного за другим, и подтвердить то, что мы и так знаем. Соберем факты воедино, и Липко покойник!
– Кстати, о покойниках! – воскликнул лейтенант. – Разве мы не собираемся раскрутить и Субботина? Я уверен, что это он нанял киллера – он практически сознался в этом во время нашего разговора!
Карпухин устремил на подчиненного тяжелый взгляд.
– И что?
– То есть как это – что? Покушение на убийство… Липко, конечно же, преступник, но разве Субботину должно сойти с рук почти то же самое? Мы что, не собираемся задержать его по подозрению в покушении?
– Субботин – один из главных свидетелей по делу Липко, – заметил подполковник. – Как думаешь, что важнее – посадить Липко или добиться признания Субботина?
– Но…
– Знаешь, студент, – сердито перебил Карпухин, резко поднимаясь, – если ты считаешь, что твоя комсомольская совесть не позволяет тебе смириться с положением вещей и требует непременно развалить почти готовое дело, то ты можешь прямо сейчас получать ордер на арест Субботина. Правда, я сомневаюсь, что его тебе выдадут лишь на основании подозрений и того, что ты станешь утверждать, будто бы Субботин, как это… «почти признался».
– То есть вы хотите сказать, что мы должны простить ему покушение на убийство?
– Да кто мы такие, Трофименко, чтобы прощать? – развел руками подполковник. – Бог прощает, а мы… В лучшем случае хочется верить, мы помогаем ему – если, конечно, предположить, что Бог существует!
Прошло несколько дней. Мое душевное состояние постепенно приходило в норму. Хотя каждый раз, как открывалась дверь в ординаторскую, я ожидала увидеть Жанну. Первое время здесь только и разговоров было что о ней. Выяснилось, что одна я считала Жанну белой и пушистой. У многих имелись к ней претензии, многие понимали, насколько расчетливой и жадной была наша коллега, но старались в моем присутствии об этом не говорить, зная мое отношение к девушке. Как оказалось, кое-кто из девочек догадывался о ситуации с «теткой» Жанны, они лишь не подозревали, что женщина на самом деле не состоит с ней в кровном родстве. Конечно же, у них не было доказательств ее вины, однако кое-кто в свое время потрудился сложить два и два и сделать определенные выводы. В общем, получается, в отношении Жанны я выглядела слепой и глухой только потому, что давно ее знала и считала хорошим человеком!
С нетерпением ждала пятницы. Мы собирались отпраздновать победу: судья сообщила свое решение. Как и ожидалось, оно было в нашу пользу. Раби обещал приготовить свое коронное блюдо – плов с бараниной, а я еще вчера сделала кое-какие заготовки для ужина. Перед последней операцией мне позвонил Андрей.
– Срочно приезжай! – сказал он.
– Что значит – срочно? – изумилась я. – Мне еще работать и работать!
– Агния, кое-что случилось… В общем, так: Анюта пропала.
– Что-о?! – трубка едва не вывалилась у меня из рук, потому что пальцы в одно мгновение словно одеревенели.
– Отпросись и приезжай!
Дома меня встретили рыдающая няня, испуганная Лариса и Андрей с Дэном. Как выяснилось, няня, как обычно, отправилась на прогулку с Анечкой, и там на нее напал какой-то мужчина. Она не успела разглядеть его лица, потому что он наскочил сзади и повалил на землю. Не ожидавшая нападения женщина пыталась встать, когда он выхватил ребенка из коляски и пустился наутек. Няня заметила, что он сел в припаркованную у обочины черную «девятку».
– Видимо, кто-то ждал его, – напряженным голосом добавил Андрей, – потому что машина тут же сорвалась с места и укатила. Антонина сразу позвонила в полицию и мне на работу.
– Почему вы не сообщите Карпухину? – недоуменно спросил Дэн.
– Он прав, – прервал сына Андрей. – Думаю, присутствие Артема подстегнет группу.
– Какую еще группу? – пробормотала я, все еще не вполне осознавая происходящее.
– Которую выслали к нам домой. Ты только успокойся, Агния, – добавил он, обнимая меня за плечи, – поиском детей занимаются специальные люди, механизм отлажен…
– Механизм?! – взвизгнула я, вырываясь из его объятий. – Ты говоришь о моей дочери, черт подери, а не о каком-то андроиде!
– О нашей дочери, – тихо поправил Андрей, не делая больше попыток ко мне прикоснуться, и мой гнев, обрушившийся на него секунду назад, испарился. Я вдруг увидела лицо Андрея, почти серое от волнения, обычно незаметные морщины, сейчас явственно проступившие вокруг рта и глаз, и устыдилась своего порыва. Упав на кушетку, я запустила руки в волосы и прошептала:
– Господи, почему мы?! Им нужны деньги?
– Не думаю, – ответил Андрей. – Иначе уже позвонили бы.
– Может, нервы мотают? – предположил Дэн, грызя ногти (я считала, что мы избавились от этой привычки еще в третьем классе!). – Хотят, чтобы мы прониклись важностью происходящего?
– Это возможно, – согласился Андрей.
И тут меня осенило, и я даже взвизгнула от досады, что не подумала о самом очевидном.
– Это он!
– Кто? – одновременно вскинулись Дэн и Андрей. Няня с надеждой подняла на меня заплаканное лицо: мне было совершенно не до нее, а ведь бедная женщина наверняка ощущает груз вины на своих плечах. На самом деле виновата я, ведь именно из-за меня она подверглась такому стрессу.
– Шилов! – ответила я. – Он понял, что не сумеет отобрать у меня Анну, и, наверное, решил взять дело в свои руки!
– Ты сошла с ума! – недоверчиво пробормотал Андрей.
– Почему ты так уверен? – взвилась я. – Потому что сам никогда бы так не поступил? А ты стал бы натравливать на бывшую жену адвокатов-аллигаторов, чтобы отобрать у нее ребенка? То-то! Шилов это сделал, поэтому от него можно всего ожидать.
– Если он это совершил, – все еще не веря, сказал Андрей, – на что рассчитывал? Шилов ведь понимает, что девочку будут искать!
– Ну и что? У него полно связей – увезет ее в Москву, к папаше, и концы в воду! – не сдавалась я. – А потом – судитесь, дескать, дорогие, а время-то идет! Кроме того, Шилов – отец, это доказано со стопроцентной точностью, а значит, формально похищением его поступок считать нельзя.
Схватив с тумбочки телефон, я набрала номер Олега. При звуке его голоса я заорала:
– Что ты натворил, Шилов?! Где моя дочь?!
– Что? Ты о чем вообще?! – раздалось в ответ. Но я была готова к отпирательствам, поэтому продолжала: – Что ты собираешься делать? Я позвонила в полицию, поэтому тебе не удастся вывезти Анюту ни в Москву, ни за границу…