– Я за себя не волнуюсь, – признаюсь. – Мне за Феденьку страшно. Степка ж попал в больницу после прогулки с ним.
– Завтра ты ложишься в больницу, там он тебя не достанет, – говорит спокойно и твердо. – Федя будет жить у меня все это время. Маринка его в обиду не даст.
– Разве много может сделать девушка против мужчины? – спрашиваю печально.
– Много, – отрезает. – Особенно, если ты кмс по каратэ.
– Ого, – разворачиваюсь и удивленно смотрю на Хмельницкого. – Оказывается, у тебя сестренка с сюрпризом.
– Еще с каким, – посмеивается глядя на мои округлившиеся глаза. – Пойдем вещи собирать, – кивает в сторону комнаты. – У нас впереди много дел.
– Пойдем, – соглашаюсь и нехотя отхожу от Саши.
Захожу в комнату, открываю шкаф, натыкаюсь на вещи своего бывшего мужа и в груди просыпается неимоверное отторжение. Бегу на кухню, достаю пакеты и сумки, хватаю их, возвращаюсь назад. Одним махом сваливаю содержимое полки на пол, лихорадочно распихиваю вещи по пакетам и сумкам. Меня всю трясет.
– Ш-ш-ш, – Саша бережно поднимает меня за плечи, подводит к кровати, сажает к себе на колени и обнимает. – Успокойся, – говорит спокойно и тихо, но вместе с этим уверенно и твердо. – Все будет хорошо.
Бросаюсь к нему на шею и даю волю слезам, меня разрывает на части от обиды и боли. Ну почему? Почему на нас навалилось это все?
Степка в больнице, мама тоже. Феденьку придется бросить на совершенно посторонних для малыша людей.
Как же быть? Что делать? Просто не представляю.
Так плохо… Мне еще не было никогда хуже, чем сейчас!
– Саша, – держусь за Хмельницкого, словно за спасительный плот. – Я не представляю, как выдержать и не сломаться, – всхлипываю. – Так много проблем, – шепчу качая головой. – Так много…
– Справимся! – заверяет, заключая в ладони мое лицо. Смотрит внимательно и серьезно, не улыбается. Сила и твердость отражаются в глубине его глаз.
Хмельницкий– моя опора и моя надежность. Он своей верой в меня придает столько сил!
Когда Саша рядом, то я чувствую, что справлюсь со многим. Только бы сейчас он никуда от меня не уходил…
– Лисенок, вместе мы все преодолеем, – продолжает. – Ты только больше не скрывай от меня ничего. Хорошо?
Его взгляд… Пробирает до глубины души! Он прожигает дыру в груди и не позволяет ни на секунду сомневаться в мужчине.
Впервые в жизни я твердо знаю и понимаю, какой именно мне все это время нужен был человек.
– Я постараюсь больше от тебя ничего не скрывать, – соглашаюсь, кусая губы. – Но ты тоже мне пообещай, пожалуйста, – прошу его в ответ.
Мое согласие действует на Сашу как самое лучшее успокоительное и антидепрессант. Он вдруг расслабляется и вновь становится уязвимым. Позволяет мне видеть и ощущать силу его любви ко мне.
– Проси, что хочешь, – произносит с улыбкой. – Конечно, я не джин и лампы у меня нет, но попробую исполнить любое твое пожелание.
– Давай найдем того, кто ответил тогда на мое сообщение, а потом прислал денег, – озвучиваю то, что беспокоит меня уже который день.
Саша смотрит на меня задумчиво, хмурится. Я вижу, как он опять становится собранным и сосредоточенным.
– Хорошо, – приходит его черед согласиться с моей просьбой. – Мы найдем, кто это сделал, – обещает. – Но сначала разберемся со Степкой и вылечим нашего сына. Так будет правильнее всего.
– Да, – киваю. Внутри, наконец, зреет уверенность, что на этот раз все будет сделано правильно. Вместе мы все преодолеем и все решим!
Сначала вытащим Степу и вылечим его. Сыновья всегда будут стоять на первом месте у нас обоих. Теперь я четко знаю, Хмельницкий никогда не откажется от них.
После того, как разберемся со здоровьем Степы, займемся мамой. Ведь не просто так у нее произошел гипертонический криз.
Правильно Саша сказал, моя мама – кремень! Она суровая и сильная женщина, воспитавшая и поставившая на ноги меня и моих братьев.
Я ни за что не поверю, что гипертонический криз проявился на ровном месте. Даже если б Гриша заявился и начал ей угрожать, она бы его не просто выставила из квартиры, а с лестницы спустила.
Моя мама и не такое могла с ним сделать. Она уже однажды провернула нечто подобное с одним навязчивым ухажером, от которого я никак не могла избавиться.
Как тот летел и что она о нем думает слышал весь дом! Это было крайне феерично.
А сейчас…
Сейчас мама в больнице после разговора с моим законным мужем. Блин! Надо как можно скорее с ним развестись!
– Саша! – резко поворачиваюсь к Хмельницкому. Ко мне в голову пришла отличная идея и я хочу немедленно поделиться ею с ним. – Тебе нужно сделать тест ДНК!
– Зачем? – удивляется. – Я тебе верю, тем более по срокам все сходится.
– По срокам? – щурюсь. В заполненных мною документах при поступлении написано иное… Я же специально наврала.
– Лисен, конечно, есть и врачебная тайна, и врачебная этика, – говорит со мной, как с маленьким ребенком. – Но прежде, чем указывать неверную информацию, тебе нужно было учитывать одну простую вещь. Сейчас ведется электронная карта ребенка и я могу посмотреть совершенно все, что было сделано в государственных больницах с момента выписки ребенка из роддома.
У меня шок.
Почему-то о подобном я даже не задумывалась… Педиатр особо вопросы не задавал, на годовалом обследовании тоже не спрашивали…
М-да… Теперь я, кажется, понимаю причину. Они все видели в карте.
Вот же глупая я!
– Зачем ты хочешь сделать тест? – интересуется в итоге.
– Чтобы развестись с Гришей и оставить его без права на сыновей.
Глава 20. Василиса
Верно говорят, что когда приходит правильное решение, то сердце откликается на него. Так происходит со мной сейчас. Только стоило прийти к выводу о необходимости теста ДНК мальчишек и Саши, как я вдруг ни с того ни с сего почувствовала, что вот оно! Единственное правильное решение!
Идеальный вариант.
– Завтра у меня на руках будет заключение анализа, – своим ответом Хмельницкий в очередной раз удивляет меня.
– В смысле? – смотрю на него. Я в шоке. Не понимаю…
Неужели Саша?..
– Я сделал анализ ДНК себя и Степы, – говорит как ни в чем ни бывало.
У меня пропадает дар речи. Сделал анализ ДНК? Без моего ведома? Вот же сволочь! И тут же ловлю себя на мысли, что улыбаюсь при этом.
Пытаюсь сделать грозным лицо и хмуро посмотреть на Сашу, но ничего не выходит. Моя сила воли всегда засыпает крепким сном, когда он находится рядом. Я превращаюсь в тряпочку, не умеющую противостоять.
– Кто ж знал, что ты сама признаешься в моем отцовстве, – ухмыляется глядя на меня. Довольный!
Вот же гад!
Но какой любимый и замечательный…
– Ах, ты! – не выдержав ударяю его кулачком в грудь.
Эмоции переполняют и им срочно нужно найти выход. Иначе меня разорвет!
– Эй, – делает страдальческим лицо. – Больно вообще-то, – заявляет, строя из себя обиженного. И тут же снова смеется.
– Срань ты, – произношу без толики злости. Сейчас я, напротив, благодарна ему за этот гребанный тест.
– Ага, – довольно лыбится. А мне так и хочется взять что-то потяжелее и стукнуть его. – Он самый! – соглашается с моими доводами. – Зато весь твой, – шепчет на ушко и по коже тут же пробегает тонна мурашек.
Мое моментально реагирует на его прикосновения. Я жажду тепла, нежности, ласки и от этого льну к Хмельницкому еще сильнее.
Чувствую себя пьяной без вина, голова кругом. Сердце от переполняющего его счастья вот-вот взлетит ввысь.
А Хмельницкий словно чувствует меня на подкорке. Он продолжает свои ласки! Окончательно запутывая мои мысли и мои желания, устраивая полнейшую мешанину у меня в голове.
С трудом, но все же заставляю себя угомониться. Утихомириваю горячие желания, что разливаются по венам, привожу в порядок мысли, что бушуют в голове.
– Почему ты мне раньше не рассказал, что отправил материал на анализ? – стараюсь говорить спокойно, а у самой внутри аж все пылает. Хмельницкий сидит рядом и ни на мгновение не отрывает от меня свой пламенный взгляд.
– А ты бы позволила? – интересуется вопросительно изогнув бровь. Смотрю на него и млею, опять превращаюсь в тряпочку.
– Нет, – признаюсь, мягко улыбаясь. – Ни за что!
– Поэтому и не сказал, – отвечает серьезно.
Хмельницкий сгребает меня в объятия, крепко держит и ни в какую не желает отпускать.
– Ты невыносимая упрямица, Высоцкая, – продолжает. – Если что в голову вбила, то хрен потом выбьешь оттуда.
– Это да, – соглашаюсь. – Есть в кого, Саш, – лукаво улыбаюсь изворачиваясь смотрю на мужчину. Он задумывается на миг.
– Тут вынужден с тобой согласиться, – добавляет миролюбиво.
Не разрывая зрительный контакт проводит ладонью вдоль позвоночника, забирает под футболку… Дыхание спирает от остроты ощущений! А ведь он едва касается меня.
– Ш-ш-ш, – пытаюсь остановить мужчину, прекрасно понимая к чему приведут подобные прикосновения. – Нам еще вещи собирать, – предупреждаю его, но мои слова не возымели должного эффекта. Саша с игривой улыбкой продолжает ласки. – Степка нас ждет, – не оставляю своих жалких попыток успокоить мужчину, а у самой грудь полыхает огнем.
Я жажду его горячих прикосновений, его пошлых словечек на ушко, его власти над моим телом. Сопротивляться моей тяги к Хмельницкому бесполезно, она всегда побеждает. Оказывается сильнее здравого смысла и собственных убеждений, пересиливает недосказанность и обиду из прошлого. Заставляет мое сердце биться чаще и чувствовать себя нужной, желанной… Живой!
– Саша, – предупреждающе шепчу, но мой шепот выходит больше просящим, чем останавливающим.
Хмельницкий довольно ухмыляется и продолжает свое занятие. Моя слабая попытка сопротивления оказывается без труда побеждена.
– Расслабься, – говорит, а у самого в глазах огонь полыхает. – Лисенок мой, – шепчет, у меня вновь мурашки по коже. – Девочка моя нежная, – продолжает своими словами сводить меня с ума.