– Давай-ка к делу, – скривилась она. – Ты зачем звонил?
– Мне удалось кое-что выяснить, – ответил Олег, подавляя вздох: как ни пытался он отрешиться от того факта, что Даша – красивая женщина, у него ничего не получалось. Интересно, догадывается ли она, о чем он думает, глядя на ее длинные светлые локоны? Понимает ли, что больше всего на свете ему хотелось бы пропустить их сквозь свои пальцы и заниматься этим бесконечно медленно… Он даже головой тряхнул, чтобы отогнать от себя неподобающие мысли.
– Ты выяснил насчет детектива, который следил за Эльмирой? – спросила Даша, не понимая, почему возникла пауза.
– Нет еще, но зато всплыли интересные подробности о «Фармаконии».
– Я слушаю тебя внимательно.
– Во-первых, насчет «Голудрола». «Фармакония», оказывается, вовсе не рассматривалась в качестве кандидата на госзакупки медикаментов для онкологических пациентов – слишком уж плохо шли у нее дела.
– Но тендер-то они выиграли? – возразила Даша.
– Тут дело темное. «Фармакония» не вошла даже в список кандидатов, и первоначально три другие фирмы, более весомые на рынке, вступили в борьбу. «Фармакония» присоединилась позже, и это говорит о том, что кто-то поддержал ее деньгами и связями. Однако это поняли и чиновники, занимающиеся госзакупками. Один из них неожиданно скончался от сердечного приступа, а его место занял другой, который начал настойчиво продвигать именно «Фармаконию». Тем не менее тендер выиграла другая фирма.
– Что-то я не понимаю! – нахмурилась Даша.
– А вот теперь – самое интересное, – загадочно прищурившись, усмехнулся Олег. – Через несколько дней фирма-победитель внезапно отказалась от контракта, и «Фармакония» заняла ее место, несмотря на то, что даже не была в числе фаворитов гонки!
– Странно. Даже если у победителей возникли непредвиденные обстоятельства, вынудившие их выйти из игры, по логике вещей, следующей становился номер два, участвующий в конкурсе?
– Верно, – кивнул Олег. – Тем не менее две другие фирмы также отступили, и выяснилось, что тендер прошел впустую, и у государства вообще нет кандидатов! Вот тогда-то на сцену и вышла «Фармакония».
– Просто волшебство какое-то…
– И именно тогда на рынке появился «Голудрол», – продолжал Олег. – Его распространяли в большинстве онкологических клиник, и отзывы были самые положительные: пациентам быстро становилось лучше.
– Да, вот только никто не мог предсказать, насколько тяжелыми окажутся последствия! Знаешь, что еще удивительнее? Обычно, когда на рынок готовятся вбросить препарат такого рода, этому предшествует широкая рекламная кампания. СМИ с придыханием рассказывают о том, что сделан, дескать, новый гигантский шаг в лечении определенного вида рака, медицинские журналы гудят, но в данном случае ничего подобного не происходило. «Голудрол» просто появился, и все!
– Ну, «Фармакония» же выпускает не только его, – заметил Олег. – Но препараты ее производства, в сущности, не отличаются от продукции конкурентов. Значит, «Голудрол» стал тем самым козырем, с помощью которого «Фармаконии» удалось вырваться вперед и погасить большинство долгов. Никто не рассчитывал, что этот «феникс» сумеет вновь подняться из пепла – после смерти Митрохина-старшего они находились в такой глубокой яме, из которой, казалось, выбраться невозможно!
– Какое чудесное возвращение к жизни! – пробормотала Даша. – Это все?
– Да нет, не все. Я тут выяснил одну весьма интересную подробность. Оказывается, под большим секретом готовится слияние «Фармаконии» с фармацевтическим концерном «Евромед» – слыхала о таком?
– Это, если не ошибаюсь, чуть ли не самая крупная компания на российском рынке?
– Не ошибаешься.
– Только я не пойму, какой резон у «Фармаконии» сливаться с «Евромедом», когда у нее самой дела идут неплохо.
– Боюсь, тут я точного ответа не дам, так как посмотреть бухгалтерию «Фармаконии» нам, как ты понимаешь, никто не позволит. Но могу поделиться с тобой своими предположениями. Допустим, не так уж хороши дела у «Фармаконии», как они хотят всем представить. Предположим также, что даже госзаказ не спас бы положения. Тогда к чему такие труды?
– Если только… Если только все это не делается с той целью, чтобы слияние все-таки состоялось! – внезапно прозревая, воскликнула Дарья. – Кому нужна фирма-банкрот?
– Ее, возможно, согласились бы купить за смешные деньги, – подхватил Олег, кивая головой, – но это не входит в планы совета директоров. Нет, они желают выжать из сделки все, что возможно. Может, кое-кто из руководства даже останется на местах, пусть и лишившись самостоятельности. «Фармакония», таким образом, станет частью огромной фармацевтической империи. Полагаю, им требовалось нечто, способное доказать, насколько успешно все у «Фармаконии», чтобы слияние прошло на выгодных условиях.
– А «Голудрол» помог им стать конкурентоспособными, желанным приобретением, так сказать, – закончила Дарья. – Вот почему руководству «Фармаконии» так невыгодна была шумиха, поднятая Толиком Кречетом и его группой: они могли сорвать планы по слиянию! Но это все равно не объясняет убийства Ильи Митрохина.
– Ну, не все сразу, – пожал плечами Олег. – Ты что, хочешь, чтобы я преподнес тебе убийцу на блюдечке с голубой каемочкой и твой Анатолий отправился бы домой полностью оправданным?
– Было бы неплохо!
Сыщик испытующе посмотрел в глаза Даши, словно пытаясь прочесть там то, чего она не говорила.
– Скажи-ка, Дарья Сергеевна, – сказал он, – какой у тебя интерес в этом деле?
– В смысле?
– Не делай из меня дурака. Я знаю, что ты взялась за защиту Кречета бесплатно.
– Меня попросила…
– Да-да, твоя мама, я в курсе, – отмахнулся он. – Я знаю тебя слишком хорошо, чтобы не понимать, что тобой всегда руководит личный интерес. Если не корысть, то что?
– Как насчет удовлетворения жажды справедливости?
– У тебя-то? – рассмеялся Олег. – Да я в жизни не встречал более циничного человека! Что у тебя с этим Толиком, а?
– Не твое дело, – огрызнулась Даша. – Лучше скажи, как тебе удалось узнать о слиянии, если, по твоим же собственным словам, эти планы держатся в строжайшей тайне?
– Ты же знаешь, я своих источников не раскрываю, – уклончиво ответил Олег. – Но, имей в виду, это было нелегко: возможно, ты да я – единственные люди, не имеющие отношения к «Фармаконии», которым известна правда.
– Ты хочешь сказать, что твой информатор работает в «Фармаконии»?
– Вот за что я тебя люблю, Дарья Сергеевна, так это за твою проницательность! – развел руками сыщик. – Но тебе все равно не удастся меня разговорить: умение молчать, когда надо, профессиональное качество, и это здорово помогает избегать неприятностей. Я выполнил свою работу, и тебе вовсе необязательно знать всю кухню. Либо соглашайся, либо занимайся расследованием одна.
Голос Олега звучал дружелюбно, но Дашу это не обмануло: она видела, что мужчина начинает сердиться, видя, что ей хочется вытянуть из него то, чем он делиться не намерен. Она была достаточно умна, чтобы не перегибать палку. Олег – ценный соратник, и ей вовсе не улыбалось подорвать с ним отношения из лишнего любопытства. Может, в следующий раз она найдет-таки возможность ненавязчиво выяснить источник информации Олега и он сам не заметит, как «расколется»… На самом деле Даша точно знала, как могла бы этого добиться, но ей претило использование секса в деловых целях. Это слишком походило на проституцию, и она решила придумать какой-нибудь другой выход, менее аморальный.
Продемонстрировав удостоверение, Даша миновала турникет и направилась к кабинету Ожегина. Теперь ей было что ему сказать, но сначала Даша хотела встретиться с Анатолием. В последнюю встречу с подзащитным ей показалось, что он постепенно погружается в глубокую депрессию. Конечно, нахождение в камере ИВС – не самый приятный опыт и может нанести тяжелый удар по психике, но именно сейчас ему необходимо собрать волю в кулак и бороться.
– Вы вовремя, – заметил следователь, не сочтя нужным поздороваться. Даша уже сделала выводы о том, что собой представляет Ожегин, как личность. Во-первых, ярый женоненавистник. Дело не в нелюбви к женскому полу вообще – Даша не могла не заметить, как этот человек пожирал ее глазами в их первую встречу. Нет, ситуация гораздо банальнее: Ожегин не выносит женщин, которые умнее и успешнее его. Одного взгляда хватило бы следователю, чтобы понять, что Даша – образчик удавшейся карьеры, только ее сумочка из последней коллекции Гуччи стоила больше, чем его зарплата за несколько месяцев! Кроме того, она не робкого десятка, отлично знает и умело трактует законы и, что значимее всего, Даша в курсе всех своих достоинств. Вот почему Ожегин с самого начала повел себя с ней по-хамски. Но ей даже нравилось производить такое впечатление на мужчин вроде следователя: так она сознавала собственную значимость и то, что при желании легко может доставить таким людям массу неприятностей. Ощущение власти было для нее сродни сексу. Нет, пожалуй, даже лучше, ведь секс не всегда бывает хорошим, а власть – она и в Африке власть.
Но в этот раз Даше показалось, что Ожегин рад ее видеть, и она насторожилась – с чего бы? Неприязненные отношения адвоката и следователя в порядке вещей, тогда как любое отклонение от этого правила сразу наводит на мысли о том, что что-то не так.
– Я могу увидеться со своим подопечным? – спросила она, нахмурившись при виде довольной улыбки, которую Ожегин и не думал скрывать.
– Боюсь, что нет, – все так же улыбаясь, ответил он.
– Почему же? – с вызовом поинтересовалась она, закипая. – Мне казалось, мы с вами обо всем договорились!
– Проблема вовсе не в нас, Дарья Сергеевна, – с притворным сочувствием покачал головой Ожегин. – А в том, что ваш подзащитный отказывается от ваших услуг.
– Что, простите?
Даше действительно показалось, что она ослышалась.
– Мне жаль, но Анатолий Кречет письменно отказался от ваших услуг и лично просил меня не допускать вас к нему ни при каких обстоятельствах. Он сознался в убийстве Ильи Митрохина из мести и согласился на сделку с противной стороной.