Екатерина II из собственных средств («комнатных денег») финансировала содержание Калинкинской больницы[1687] в Петербурге, специализировавшейся на лечении сифилитических больных. В июне 1773 г. императрица приказала заплатить «в Медицинскую коллегию за пользование женщин от венерической болезни 2238 руб. 19 коп.»;[1688] в 1775 г. – «В Медицинскую контору за лечение в Петербурге от венерической болезни марта в 6 1774 г. по 1 число сего 1775 г. женок и девок и им на пищу и содержание 850 руб.».[1689] Содержание больных было совершенно скудным, поэтому императрица и жертвовала собственные деньги.
Д. Г. Левицкий. Портрет А. С. Протасовой. 1800 г.
Если упомянуть о фаворитах императрицы, то следует подчеркнуть, что они проходили обязательный медицинский осмотр: «Когда Государыня намеревалась возвысить кого на степень своего любовника, тогда приказывала наперснице своей Марьи Савичне Перекусихиной позвать его к себе обедать, куда приходила Государыня как бы нечаянно. Там разговаривала она с гостем и старалась изведать: достоин <ли> был он того высокого предпочтения, которое ему предназначалось. Когда обращал он на себя внимание Государыни, тогда давала она глазами знать Марьи Савичне, которая по уходе Ея сообщала о сем тому, кто понравился. Рано на другой день являлся к нему придворный доктор, который свидетельствовал состояние здоровья его. В тот же вечер, с новым званием камергера или флигель-адъютанта, сопровождал он Государыню в Эрмитаж и переходил в приготовленные для него комнаты. Порядок сей завелся с Потемкина и продолжался неизменно».[1690]
Физические кондиции кандидата в фавориты в ходе трехдневного тест-драйва проверяла другая придворная дама – камер-фрейлина Анна Степановна Протасова, которую именовали «дегустатором» потенциальных фаворитов.[1691]
Знакомили ли юных великих князей с опасностью заражения венерической болезнью
Безусловно, знакомили. К тому были все основания, поскольку в начале XIX в., на фоне обвального распространения сифилиса в эпоху наполеоновских войн, придворные медики принимали все необходимые меры для предотвращения появления этой болезни в Зимнем дворце. Так, вдовствующая императрица Мария Федоровна в 1814 г. перед отъездом 17-летнего великого князя Николая Павловича в Париж приказала лейб-медику В. П. Крайтону свозить его в Калинкинскую больницу, специализировавшуюся на лечении сифилитических больных. В больнице великому князю в деталях продемонстрировали все последствия «любви». Это произвело на молодого человека столь сильное впечатление, что он, женившись в 21 год, на момент свадьбы оставался девственником.[1692]
В 1835 г. Николай Павлович принял решение повторить столь эффективный педагогический прием по отношению к своему старшему сыну – будущему Александру II. Обратившись к дежурному ординатору Реймеру, сопровождавшему его при обзоре палат больницы, Николай Павлович молвил: «Я пришлю сюда своего сына, и ты покажи ему самые ужасные примеры сифилитической болезни на мужчинах и женщинах». Добавлю, что влюбчивому наследнику тогда исполнилось 17 лет.
Впрочем, сифилис в гвардейской офицерской среде не был редкостью. Например, в январе 1823 г. будущий Николай I записал: «…я иду назад, в госпиталь, у младшего Сапожникова шанкр, подхваченный в борделе, куда его водил один знакомый, вызываю его брата, выгоняю его».
Болели ли сифилисом члены императорской семьи
Бывало и такое. Как правило, такое заболевание лечили сугубо приватно и медицинских документов, связанных с лечением, не оставалось. Но иногда случавшиеся в императорском семействе «масштабные скандалы» выявляли и случаи заболевания сифилисом.
Так, один из немногих документально подтвержденных случаев сифилиса в императорской семье связан с именем племянника Александра II – великого князя Николая Константиновича. Дело в том, что, став самостоятельным, Николай Константинович окунулся в бурную жизнь света и «полусвета»[1693] и в результате, как писали впоследствии медики, «в начале апреля 1872 получил сифилитическую язву на Praeputium penis, зажившую через месяц… Вслед за тем появились вторичные сифилитические явления: язва зева и глотки, заднего прохода и увеличение железок».[1694] По совету специалистов, великий князь лечился от сифилиса в Петербурге, а затем отправился для последующего лечения за границу в Вену и Италию. Осенью 1872 г., излечившись, Николай Константинович вернулся в Петербург.
Затем великий князь принял участие в Хивинском походе, где последствия недолеченного сифилиса проявились в полной мере. В конце апреля 1873 г. лечащий врач великого князя И. Морев писал, что больной «сделался капризным, немощным и раздражительным, как ребенок… в то же время явления сифилитические усилились».[1695] Так или иначе, за участие в Хивинском походе великий князь получил золотую саблю и чин полковника (22 июля 1873 г.).
Вероятно, сифилитические проявления были столь остры, что уже через три дня после приезда в Петербург (11 июля 1874 г.) великий князь выехал в Вену для лечения сифилиса. Затем лечение было продолжено в Крыму с августа по сентябрь 1874 г. Судя по тому, что великий князь дожил до преклонных лет, умерев в Ташкенте вскоре после Февральской революции 1917 г., лечение «грехов молодости» прошло удачно.[1696] Повторю, что это одна из немногих документально подтвержденных историй заболевания сифилисом в императорской семье. Но, с учетом глухих упоминаний мемуаристов, далеко не единственная.
Каким образом велась профилактика сифилиса в пригородных дворцовых городах
Санитарному состоянию пригородных дворцовых городов всегда уделялось большое внимание. Касалось это и сифилиса. В декабре 1857 г. Александр II распорядился, чтобы «были приняты меры к предохранению жителей Царского Села, в особенности нижних чинов от распространившейся там сифилитической болезни».[1697] Вне всякого сомнения, информация о распространении сифилиса поступала к императору от командиров гвардейских частей, расквартированных в Царском Селе. При этом следует иметь в виду, что нижние чины не только несли караульную службу при загородных резиденциях, но и привлекались к различным работам внутри дворцов. Следовательно, зараженные сифилисом нижние чины гипотетически могли заразить кого-либо внутри дворца со вполне предсказуемыми последствиями. Любопытно, что с 1850-х по 1870-е гг. руководство Царскосельского Дворцового управления безуспешно пыталось организовать в своем городе официальный публичный дом для офицеров и нижних чинов Царскосельского гарнизона.
Случались ли в семье первых лиц другие кожные заболевания, и как они лечились
Понятно, что особенно остро реагировали на различные кожные раздражения, высыпания и прочее именно женщины. Даже интеллектуалка Екатерина II периодически вспоминала в своих записках «катастрофические прыщи». Так, зимой 1748/49 гг. она была вынуждена оставаться в своих комнатах «из-за необыкновенного количества прыщей, высыпавших у меня на лице; я смертельно боялась остаться угреватой; я послала за доктором Бургавом, который дал мне успокоительные средства и разные разности, чтобы согнать прыщи с лица; наконец, когда ничто не помогло, он мне сказал однажды: „Я вам дам средство, которое их сгонит“. Он вытащил из кармана маленький пузырек талькового масла и велел мне капнуть одну каплю в чашку воды и мочить этим лицо от времени до времени, например еженедельно. Действительно, тальковое масло очистило мне лицо, и дней через 10 я могла показываться». Замечу, что тальковое масло как средство профилактики опрелостей и избавления от потливости выпускается косметической промышленностью и сегодня.
Мушечница. XVIII в.
Мушечница с вензелем императрицы Анны Иоанновны. 1730-е гг.
Особо отмечу, что борьба с прыщами на женских лицах вылилась в XVIII в. в целое направление моды, связанное с появлением мушек, для хранения которых использовали специальные коробочки из драгоценных металлов – мушечницы. Кроме этого, дамами был разработан специальный язык мушек, различные комбинации которых на женских лицах позволяли придворным кавалерам четко определять дальнейшие перспективы во взаимоотношениях с дамами.
Бывали кожные проблемы и у мужчин. На эти проблемы они реагировали менее эмоционально, но при этом послушно лечились. Например, Николай II упоминает в дневнике, что «дядя Владимир[1698] навестил нас перед своим отъездом в Берлин для лечения от экземы на лице» (25 сентября 1904 г.).
Как аристократки относились к загару
С древнейших времен и вплоть до 40-х гг. XX в. загар у женщин считался признаком плебейства. Да и в 1940-х гг. поначалу ценился только зимний загар как наглядное свидетельство высокого материального статуса (лыжные курорты в Альпах и проч.).
В XVIII в. загар для аристократки был синонимичен личной катастрофе. Когда летом 1749 г. великая княгиня Екатерина Алексеевна, будучи на подмосковной даче, загорела, то, по ее воспоминаниям, императрица Елизавета Петровна, «увидев меня, ужаснулась моей красноте и сказала мне, что пришлет умыванье, чтобы снять загар. Действительно, она тотчас же прислала мне пузырек, в котором была жидкость, составленная из лимона, яичных белков и французской водки; она приказала, чтобы мои женщины заучили состав и пропорцию, какую нужно положить; несколько дней