я обнимать мою душку жену, которая разом повеселела и была счастлива ужасно. Я плакал как дитя, и так было легко на душе и приятно. Обнялись с Папа и Мама от души».[427]
Имя мальчику родители придумали заранее, назвав его в память об умершем в 1865 г. цесаревиче Николае Александровиче, который должен был стать Николаем II. Трудно сказать, насколько удачной была такая идея, да и родился Николай II в день Иова Многострадального…
Спустя 27 лет, 3 ноября 1895 г. (пятница), уже император Николай II записал в дневнике: «Вечно памятный для меня день, в течение которого я много-много выстрадал! Еще в час ночи у милой Аликс начались боли, которые не давали ей спать. Весь день она пролежала в кровати в сильных мучениях – бедная! Я не мог равнодушно смотреть на нее. Около 2 ч. дорогая Мама приехала из Гатчины; втроем, с ней и Эллой,[428] находились неотступно при Аликс. В 9 час. ровно услышали детский писк, и все мы вздохнули свободно! Богом нам посланную дочку при молитве мы назвали Ольгой! Когда все волнения прошли и ужасы кончились, началось просто блаженное состояние при сознании о случившемся! Слава Богу, Аликс перенесла рождение хорошо и чувствовала себя вечером бодрою. Поел поздно вечером с Мама и когда лег спать, то заснул моментально!».
Как следует из дневниковой записи, роды продолжались почти сутки – с часа ночи и до позднего вечера. Рожала Александра Федоровна в своей спальне в Александровском дворце Царского Села, где врачи «развернули» родильное отделение. Бюллетень о рождении великой княжны подписали лейб-акушер А. Крассовский, проф. Д. Отт и лейб-хирург Г. Гирш.
Подчеркну, что первые роды 23-летней императрицы, которые продолжались 20 часов, простыми не были (по впечатлению Николая II – «ужасы»). Ребенок был очень крупным, и Д. О. Отту пришлось накладывать на головку младенца щипцы,[429] а у самой императрицы были разрывы,[430] ушитые Д. О. Оттом. Через неделю император упомянул в дневнике: «У дорогой Аликс сняли швы и все шло хорошо» (9 ноября).
Все последующие роды[431] императрицы Александры Федоровны проходили без особенных проблем. Вторые роды начались у императрицы 28 мая после обеда и продолжались до 10.40 утра 29 мая 1897 г. (Петергоф, Фермерский дворец).[432] Третьи роды в 1899 г. заняли еще меньше времени (14 июня 1899 г., Петергоф. Нижняя дача).[433] Четвертые в 1901 г. продолжались три часа (5 июня 1901 г., Петергоф. Нижняя дача).[434] Пятые в 1904 г. заняли чуть более получаса (31 июля 1904 г., Петергоф, Нижняя дача). Императрица тогда обедала и едва успела подняться в спальню, где и родила долгожданного сына.[435]
Использовались ли обезболивающие средства во время родов
19 апреля 1847 г. Н. И. Пирогов в стенах акушерской кафедры Санкт-Петербургской Медико-хирургической академии впервые[436] в России применил эфирный наркоз для обезболивания родов, в конце 1847 г. использовал хлороформ при наложении акушерских щипцов.
Что касается великих княгинь и императриц, то со второй половины XIX в. лейб-акушеры (как правило, профессора-акушеры МХА, с 1881 г. – ВМА) периодически прибегали к обезболиванию. Великий князь Александр Михайлович, у которого один за другим рождались сыновья, вспоминал, что во время родов супруги, великой княгини Ксении Александровны, он «неизменно оставался при Ксении, пока все не было благополучно окончено. Чтобы облегчить ей родовые муки, придворный доктор давал ей обычно небольшую дозу хлороформа.[437] Это заставляло ее смеяться и говорить разные забавные вещи, так что наши дети рождались в атмосфере радости». Такой же наркоз был применен Д. О. Оттом 3 ноября 1895 г., во время первых родов императрицы Александры Федоровны.
Умирали ли супруги монархов от послеродовых осложнений
За 300-летнюю историю династии Романовых такое случалось не единожды, но, как правило, «высочайшие роды» носили стандартный характер. Если говорить о послеродовых осложнениях, закончившихся смертью матери, то в XVII в. от них скончалась 3 марта 1669 г. супруга царя Алексея Михайловича – 45-летняя царица Мария Ильинична Милославская. Если использовать современную медицинскую терминологию, то смерть последовала от послеродового атонического кровотечения, обусловленного плохим сокращением матки, с присоединением инфекции, вызвавшей гнойный метроэндометрит (воспаление матки), и, наиболее вероятно, сепсис («заражение крови»).[438]
В XVIII в. так же закончилась вторая беременность кронпринцессы Шарлотты,[439] супруги царевича Алексея. Накануне родов она, споткнувшись на лестнице, упала, сильно ударившись левой стороной тела, поэтому последнюю неделю перед родами кронпринцесса провела в постели. 12 октября 1715 г. кронпринцесса, промучившись с 1 часа ночи, «пополуночи в 6-м часу в 22-й минуте» родила сына – будущего Петра II. Первые три дня она чувствовала себя хорошо и даже кормила сына. Но потом начались боли в животе, резко поднялась температура, сопровождавшаяся бредом. Собравшийся 20 октября 1715 г. консилиум признал ее положение безнадежным. 22 октября в возрасте 21 года кронпринцесса Шарлотта умерла. 23 октября состоялось вскрытие тела умершей. Подчеркну, что Петр I сам «смотрел анатомии принцессы», то есть участвовал во вскрытии ее тела.[440] В документе, отправленном родителям кронпринцессы Шарлотты, сообщалось, что она умерла от «поимевшейся кратковременной болезни». Предположительно причиной смерти стал послеродовый перитонит.[441]
Надгробие Анны Леопольдовны в Благовещенском соборе Александро-Невской лавры
Дочь Петра I – 20-летняя великая княгиня Анна Петровна, родив в феврале 1728 г. сына – будущего императора Петра III Федоровича, умерла в марте 1728 г. от родильной горячки.[442] Такая же родильная горячка стала причиной смерти великой княгини Анны Леопольдовны в Холмогорах Архангельской губернии.[443]
Случались ли патологические роды
Самым известным эпизодом, приведшим к смерти роженицы, были патологические роды супруги цесаревича Павла Петровича – великой княгини Наталии Алексеевны[444] в 1776 г.
Забеременела великая княгиня только через два года после начала супружеской жизни. Императрицу такая ситуация очень беспокоила,[445] чего нельзя сказать о ее невестке – великой княгине Наталии Алексеевне, которая 1 февраля 1774 г. писала матери: «О моем состоянии нельзя сказать ни „да“, ни „нет“. Здесь думают, что „да“, потому что хотят этого. Я же боюсь, что „нет“, но веду себя как будто „да“». Наконец в августе 1775 г. Екатерина удостоверилась в беременности невестки.[446] Вскоре в окрестностях Царского Села начались поиски кормилиц. С марта 1776 г. Наталия Алексеевна перестала покидать свои покои в Зимнем дворце. 10 апреля 1776 г. в 4 часа утра у 22-летней Натальи Алексеевны начались родовые схватки. Рядом с роженицей постоянно находились придворный врач И. Ф. Бек, повивальная бабка Екатерина Зорич, Екатерина II и великий князь Павел Петрович. К вечеру 10 апреля схватки так усилились, что все ожидали рождения ребенка, но этого не случилось. У Натальи Алексеевны потуги чередовались со сном, затем измученная роженица «заснула так крепко, что храпела». К этому времени вокруг роженицы собрались приглашенные врачи – К. Ф. Крузе и Тоди. Кто-то из врачей предположил, что положение угрожающее, но его мнение не приняли во внимание. Таким образом, уже вечером 10 апреля среди врачей не было единого мнения о перспективах развития родов.
А. Рослин. Портрет (беременной?) великой княгини Наталии Алексеевны. 1776 г.
Надгробная плита на могиле великой княгини Наталии Алексеевны в Благовещенском соборе Александро-Невской лавры
11 апреля действиями повивальной бабки руководили привлеченные придворные врачи К. Ф. Крузе и Тоди. Последний предложил использовать акушерские щипцы, но Крузе и Бек не согласились с этим.
12 апреля повивальная бабка заявила о своем бессилии что-либо сделать для роженицы. В этой ситуации врачи Тоди и Роджерсон настаивали на необходимости хирургического вмешательства, то есть кесарева сечения, для спасения жизни великой княгини, так как врачи считали, что ребенок уже погиб. Однако кесарево сечение проведено не было. Такое решение могла принять только Екатерина II, фактически это был приговор Наталье Алексеевне, в теле которой находился мертвый ребенок. Тем не менее в этот день Екатерина II, встречаясь с дипломатами, уверяла их, что все идет как должно и поводов для беспокойства нет. Трудно поверить, что кто-то из медиков, а их было несколько, скрыл от Екатерины II объективную информацию о состоянии роженицы, тем более что она все время находилась рядом с роженицей.[447]
13 апреля утром Екатерина II, точно зная, что ребенок умер, предполагала, что вслед за ребенком умрет и Наталья Алексеевна.