Впоследствии всем многочисленным детям Павла I эту прививку делали в положенные сроки. Поэтому Т. Димсдейл в 1781 г. еще раз приехал в Россию, для того чтобы привить оспу внукам императрицы – Александру и Константину. К этому времени в Петербурге были опубликованы официальное наставление о прививании оспы[979] и сочинение Т. Димсдейла «Нынешний способ прививать оспу…»,[980] в приложении к которому врач описал состояние Екатерины II после прививки. Это был беспрецедентный шаг.
Тогда же привили оспу невестке Екатерины II, великой княгине Марии Федоровне. Оспенный материал для этих прививок получен от 12-летнего Александра Брискорна, будущего генерал-майора. Т. Димсдейл провел процедуру прививки оспы двум великим князьям, Александру и Константину, в один день – 26 сентября 1781 г. Гонорар был просто заоблачный: «лейб-медику барону Димсдалю» выплатили из Кабинета Е. И. В. «в награждение за прививание оспы Их Императорским Высочествам 10 000 ф. стерлингов, дано на возвратный путь 1000 ф. ст.».[981]
В 1770-х гг. процедуру оспопрививания освоили российские медики, и остальным детям наследника Павла Петровича ее делали придворные врачи. Из архивных документов следует, что оспу великой княжне Александре Павловне (р. 1783 г.) 8 июня 1787 г. привили доктор М. Галлидей,[982] которого в Петербурге именовали «оспенным доктором», и лейб-медик К. Ф. Крузе, которые получили за это, соответственно, 20 000 руб. и 4000 руб. В этот же день последовал именной указ Екатерины II, по которому в Государственный Заемный банк положили 3000 руб. на имя дочери надворного советника Сальца, «от которой привита была оспа великим княжнам», с указанием «обращать деньги в проценты до 17 лет».[983] Как следует из документа, 8 июня 1787 г. прививку оспы сделали и младшей сестре Александры Павловны, Елене Павловне (р. 1784 г.). Великой княжне Марии Павловне (р. 1786 г.) прививку оспы 26 октября 1789 г. делал все тот же доктор «М. Галлиди» (так в документе, гонорар – 10 000 руб.), за которым присматривал лейб-медик И. Ф. Бек (гонорар – 2000 руб.).[984] Согласно указу Екатерины II от 26 октября 1789 г., 3000 руб. положили в банк на имя «малолетней дочери гарнизонного батальона капитана Тиля, от которой привита великая княжна».[985]
0 том, как делали прививку от оспы Николаю I, вспоминал он сам: «Одновременно с сестрою Анною же нам была привита оспа, что по тогдашним временам представлялось событием необычайной важности, как совсем в обиходе незнакомое. Оспа у меня была слабая, у сестры же она была сильнее, но мало оставила следов».
Таким образом, на рубеже XVIII – начала XIX вв. прививка от оспы становится стандартно-обязательной процедурой для всех членов императорской фамилии и в силу ее стандартности о прививках упоминаний в мемуарах практически не встречается.[986]
Зато сохранились свидетельства в архивных документах. Например, лейб-акушеру В. Б. Щольцу 19 февраля 1846 г. выдали «в награду по случаю привития в прошлом 1845 г. оспы Его Высочеству Великому Князю Александру Александровичу»[987] (будущему Александру III); заплатили 25 руб. ассигнациями и матери «дитяти, от которого была взята оспа».[988] 24 июня 1847 г. «очень успешно» привили оспу Владимиру Александровичу, родившемуся в апреле 1847 г..[989] Поскольку процедура привития детям оспы становится стандартной, то ею занимались, в том числе, и акушеры. При этом гонорары врачей совершенно не сопоставимы с заоблачными выплатами Т. Димсдейлу.
В 1845 г. последовало распоряжение по Придворной медицинской части о составлении гофмедиками ведомостей о заболевших в их округах, при этом одной из позиций этих ведомостей стали данные «О привитой оспе детям чинов придворного ведомства, с означением кому именно и с каким успехом».[990]
Как часто болели брюшным тифом в семье Романовых
Как это ни покажется странным сегодня, но общий уровень санитарии и гигиены[991] даже в императорских резиденциях оставался таким, что от заболевания брюшным тифом[992] не был застрахован никто, поэтому тифом[993] болели как первые лица, так и прислуга.[994]
Брюшным тифом болела императрица Мария Александровна.[995] При этом следует иметь в виду, что основная причина заражения этой болезнью – вода и продукты, поэтому сам факт заражения первого лица наглядно характеризует уровень санитарии, в том числе и в императорских резиденциях.
В начале 1866 г. брюшным тифом болел будущий Александр III. Осведомленная современница упоминает, что в декабре 1865 г. «Великий князь жаловался на сильную головную боль – это было прологом тифа, которым он опасно заболел после переезда в Аничков Дворец».[996] Видимо, заболевание не угрожало его жизни и о нем мало кто знал. Как утверждают современники, именно тиф стал причиной преждевременного облысения Александра III.
В 1888 г. заболела тифом дочь Александра III – великая княжна Ксения Александровна. В результате ее комнаты в Аничковом дворце ободрали буквально до голых стен, а все вещи (мебель, игрушки и проч.), бывшие в комнатах, сожгли. Впрочем, возможно, это был сыпной эпидемический тиф, поскольку предпринятые меры характерны для борьбы с возбудителями тифа – вшами.
Как развивалось заболевание брюшным тифом Николая II в 1900 г
Заболевание брюшным тифом Николая II осенью 1900 г. едва не погубило его. Оно оказалось настолько серьезным, что в окружении императора начал обсуждаться вопрос о порядке престолонаследия.[997]
Ход болезни Николая II подробно восстанавливается по «Истории болезни Его Императорского Величества», составленной лейб-хирургом Г. И. Гиршем, и по опубликованным в газетах бюллетеням. Подчеркну, что это одна из очень немногих «высочайших» историй болезни, дошедших до нашего времени.
В истории болезни первая запись датирована 24 октября 1900 г. Домашний врач императора Г. И. Гирш записал, что еще 22 октября у Николая II началось «небольшое расстройство пищеварения».[998] Сам император записал в дневнике: «Утром гулял нехотя, так как чувствовал себя неважно… Днем не выходил… легли спать рано» (25 октября 1900 г.).[999]
На следующий день, 26 октября, в дневнике царя появилась запись: «Вчерашнее недомогание не прошло, и я принужден был остаться в постели. Сначала думали, что у меня инфлуэнца, но через несколько дней доктора решили, что у меня брюшной тиф, которым я проболел до…». Затем записи в дневнике прерываются вплоть до 30 ноября 1900 г., поскольку температура у Николая II была уже под 40 °. Любопытно, что хотя Николай II писал о брюшном тифе (26 октября), но в документах осторожного Гирша окончательного диагноза так и не поставлено, поскольку он «высказал предположение, что у Его Величества крымская лихорадка».[1000] Симптомы заболевания – тяжелая голова, тугая боль в пояснице и ногах (как жаловался Николай II – «тоска в ногах»). Даже 28 октября 1900 г. Гирш ставил диагноз, что у «Его Величества инфлюэнца без осложнений».
Затем, как обычно практиковал лейб-медик Гирш, медицинские познания которого не были столь уж глубоки, были приглашены другие врачи. Великая княгиня Ксения Александровна рекомендовала врача В. А. Тихонова, который состоял при великом князе Петре Михайловиче и проживал поблизости в имении Дюльбер.
Николай II в процессе выздоровления от брюшного тифа. Ливадия. 1900 г.
Можно предположить, что такое разночтение в диагнозах («брюшной тиф» или инфлюэнция без осложнений) было связано с желанием не драматизировать и так тяжелую ситуацию и не будоражить страну. Тем не менее сразу после начала заболевания в обществе начали циркулировать слухи о тяжелой болезни царя. Сами Николай II и Александра Федоровна поначалу «выражали нежелание… оглашения болезни Государя Императора».[1001] Однако, поскольку слухи ширились, «во избежание превратных толков было послано правительственное сообщение» о ходе болезни. 28 октября Николай II дал согласие на публикацию бюллетеней, но Александра Федоровна подтвердила это решение только 31 октября и лично просмотрела их текст. Утром 31 октября начальник Канцелярии Министерства Императорского двора полковник А. А. Мосолов телеграфировал в Петербург: «Государь Император заболел инфлюэнцею без всяких осложнений, врачи ожидают скорого выздоровления. Не допускайте сообщения о сем в газетах, по случаю вопросов можете сообщать это известие словесно».[1002] Первый бюллетень опубликовали в «Правительственном вестнике» 1 ноября, и их публикации осуществлялись до 28 ноября 1900 г.
Болезнь продолжала развиваться. 31 октября 1900 г. из Петербурга срочно вызвали профессора Л. В. Попова, который по приезде диагностировал брюшной тиф. С. Ю. Витте писал: «Главный диагноз болезни производился профессором Военно-медицинской академии Поповым, который по моей мысли был вызван из С.-Петербурга, т. к. до этого времени государя лечил старик Гирш, хирург, который если когда-нибудь что и знал, то, наверное, все перезабыл. По диагнозу этого профессора оказалось, государь император болен брюшным тифом».