Зрение было настолько слабым, что он был вынужден постоянно держать лорнет под рукой. Под рукой в прямом смысле слова, поскольку прятал его в правом рукаве сюртука. Это было не очень удобно, так как Александр I часто терял и разбивал лорнеты. Поэтому он привязывал лорнет к пуговице на рукаве сюртука. Современники упоминали, что «он постоянно прикладывал к глазу золотой лорнет, привешенный к правой руке».
О том, что Александр I регулярно разбивал лорнеты, свидетельствует поврежденный лорнет императора, хранящийся в Оружейной палате Московского Кремля. В литературе подчеркивается, что стекло его имеет очень сильное увеличение. Оправа лорнета, изготовленная из черепахового панциря, расколота.[1317] Возможно, лорнет пострадал в результате случая, описанного мемуаристкой: «Прежде чем проститься со мной, государь поднялся и, не говоря, что он ищет, стал внимательно осматривать пол во всех углах гостиной. Я поставила лампу на ковер и тоже стала искать потерянный предмет: оказалось, что государь искал небольшую лорнетку, которой он обычно пользовался и которая упала к моим ногам под стол… она была из простой черепахи, без украшений».[1318]
Что касается императрицы Елизаветы Алексеевны, то, как следует из ее писем, она в молодые годы страдала дальнозоркостью, однако очки при этом, конечно, не носила. В апреле 1804 г. Елизавета Алексеевна писала матери: «Уже две недели, как у меня побаливают глаза, хотя никакой настоящей болезни и нет. Но стоит только перетрудиться и это сразу чувствуется, что иногда доставляет неудобства. Говорят, будто у дальнозорких, вроде меня, зрение ухудшается значительно быстрее, и боюсь, как бы не пришлось завести очки раньше, чем хотелось бы. Попробую упражнять глаза, и если сие не поможет, придется испробовать пластырь, поскольку, как мне кажется, причина в сильной простуде, случившейся две недели назад. Простите, маменька, мои разглагольствования о болезнях. Но это единственная болезнь, которая серьезно меня беспокоит; во всех других отношениях я не забочусь о здоровье и не знаю, что предпочла бы – болезнь груди или глаз. Ничто столь не ужасает меня, как мысль о потере зрения. Однако, добрая моя мамочка, слабость зрения я унаследовала от вас».[1319] В этом пассаже 25-летней императрицы примечательно упоминание о неких упражнениях для глаз, что, возможно, было только после консультаций с профессиональным окулистом.
Разбитый лорнет Александра I
Лорнет Александра I[1320]
Включались ли очки, лорнеты и монокли в число «щепетильных» мелочей, использовавшихся аристократами в каждодневном обиходе
Безусловно, включались, причем как мужчинами, так и дамами, и поэтому оформлялись самым роскошным образом. Поэтому изготавливали эти оптические «приборы», наряду с «механиками», и ювелиры. Примечательно, что лорнеты аристократов иногда выполняли и другие утилитарные функции. Например, в коллекции Государственного Эрмитажа хранятся такие уникальные артефакты, как веер-лорнет и часы-лорнет. В последнем случае часовой механизм был вмонтирован в верхнюю часть подвески лорнета, которая закрывалась глухой крышкой. С другой стороны подвески располагался собственно лорнет, по форме напоминавший современные складные очки. Эти дорогие часы[1321] были изготовлены в 1840–1860-х гг. и, видимо, принадлежали кому-то из аристократов.[1322]
Веер складной с моноклем. 1810-е гг. Европа
Часы-подвеска с лорнетом. 1840–1860-е гг. Швейцария
Говоря о первой половине XIX в., следует иметь в виду, что это было время так называемого дендизма.[1323] Как подчеркивал Ю. М. Лотман, «в поведении денди большую роль играли очки – деталь, унаследованная от щеголей предшествующей эпохи. Еще в XVIII веке очки приобрели характер модной детали туалета. Взгляд через очки приравнивался разглядыванию чужого лица в упор, то есть дерзкому жесту. Приличия XVIII века в России запрещали младшим по возрасту или чину смотреть через очки на старших: это воспринималось как наглость. Дельвиг вспоминал, что в Лицее запрещали носить очки и что поэтому ему все женщины казались красавицами, иронически добавляя, что, окончив Лицей и приобретя очки, он был сильно разочарован. Сочетание очков со щегольской дерзостью отметил еще в 1765 году В. Лукин в комедии „Щепетильник“. Здесь в диалоге двух крестьян, Мирона и Василия, говорящих на диалектах, сохранивших природную чистоту неиспорченного сердца, описывается непонятный для народа барский обычай: „Мирон-работник (держа в руках зрительную трубку): Васюк, смотри-ка. У нас в экие дудки играют, а здесь в них один глаз прищуря, не веть цавота смотрят. Да добро бы, брацень, издали, а то нос с носом столкнувшись, утемятся друг на друга. У них мне-ка стыда-та совсем, кажется, нету“. Московский главнокомандующий в самом начале XIX века И. В. Гудович был большим врагом очков и срывал их с лиц молодых людей со словами: „Нечего вам здесь так пристально разглядывать!“. Тогда же в Москве шутники провели по бульварам кобылу в очках и с надписью: „А только трех лет“. Дендизм ввел в эту моду свой оттенок: появился лорнет, воспринимавшийся как признак англомании. В „Путешествии Онегина“ Пушкин с дружеской иронией писал: „Одессу звучными стихами / Наш друг Туманский описал… / Приехав, он прямым поэтом / Пошел бродить с своим лорнетом…“. Туманский, приехавший в Одессу из Коллеж де Франс, где он завершал курс наук, держался по всем правилам дендистского поведения, что и вызвало дружескую иронию Пушкина. Специфической чертой дендистского поведения было также рассматривание в театре через зрительную трубу не сцены, а лож, занятых дамами. Онегин подчеркивает дендизм этого жеста тем, что глядит „скосясь“, что считалось дерзостью: „Двойной лорнет скосясь наводит / На ложи незнакомых дам… “. Женским вариантом „дерзкой оптики“ был лорнет, если его обращали не на сцену: „Не обратились на нее / Ни дам ревнивые лорнеты, / Ни трубки модных знатоков… “».[1324]
Дама с лорнетом
Денди
Студент-медик. Карикатура
Студентка-медичка. Карикатура
Во второй половине XIX в. на смену лорнетам пришли более удобные и демократичные очки, ношение которых стало некой публичной демонстрацией оппозиционности власти. У разночинной молодежи, втянутой в революционную деятельность в 1860–1880-х гг., круглые очки, иногда с синими простыми стеклышками, стали непременным атрибутом внешнего облика нигилиста. В период правления Николая I и Александра II подозрительность властей к «очкарикам» достигает апогея. Поэтому для российских императоров публичное ношение очков оставалось под запретом. Лорнет – да, монокль – да, но не очки.
Канцлер А. М. Горчаков
Что касается Императорского двора второй половины XIX в., то если придворные «очкарики» там и встречались, то только на самом высоком уровне. Среди таковых упомяну соученика Александра Сергеевича Пушкина по Царскосельскому лицею, князя Александра Михайловича Горчакова (1798–1883), изображенного на официальном портрете в очках. Что характерно, А. М. Горчаков являлся преемником К. В. Нессельроде в должности министра иностранных дел («очкарик» сменил на должности «очкарика», то есть это вписывалось в «традицию прежних лет»). Мемуарист, описывая светское общество 1860-х гг., упоминает, что князь Горчаков блистал «весь сияющий розовый, в золотых очках, с тонкою улыбкою на изящном старческом лице».[1325]
Имелись ли офтальмологические проблемы в семье Николая I
У самого Николая I проблем со зрением в целом не было. По крайней мере, многочисленные мемуаристы, внимательно фиксировавшие малейшие особенности жизни императора, ни словом не упоминают о таких.
Однако, как свидетельствуют бухгалтерские книги, и у императора с возрастом эти сложности появились. То, что в декабре 1842 г. механику Шеделю «за две театральные трубки» было выплачено 129 руб., еще ни о чем не говорит.[1326] Однако с ноября 1852 г. начинают встречаться счета на разные суммы, выплаченные оптику Вестбергу: ноябрь 1852 г. – 15 руб.; апрель 1853 г. – 6 руб. 50 коп.; май 1853 г. – 5 руб.; сентябрь 1853 г. – 13 руб.; февраль 1854 г. – 22 руб.; сентябрь 1854 г. – 75 руб.[1327] Характер этих сумм и частота встречающихся счетов от оптика Вестберга, несомненно, свидетельствует, что и у Николая I в ноябре 1852 г. появились очки. Видимо, проблемы были связаны с пресбиопией,[1328] поскольку в конце 1852 г. императору исполнилось 56 лет. Однако ни в литературе, ни в музейных фондах не сохранилось никаких упоминаний об «офтальмологических» артефактах, связанных с Николаем I.
Серьезные проблемы со зрением имелись у супруги Николая I – императрицы Александры Федоровны. К концу жизни она почти ослепла. Об офтальмологических проблемах супруги Николай Павлович упоминает еще в январе 1824 г.: «у жены приступ в глазах, ложится, Рюль, дает ей капли, вернулись к себе, ей лучше, головная боль». А в сентябре 1824 г. в бухгалтерских книгах будущего императора появляется запись о том, что он, находясь в Пруссии, купил у механика Фризе «два лорнета по 6 прусских талеров».[1329] С большой долей уверенности можно предположить, что эти лорнеты были куплены для жены. Замечу, что тогда Николай Павлович много и с удовольствием ходил по магазинам. После 1825 г., когда начали оформляться императорские половины в Зимнем и других императорских резиденциях, первостепенное значение уделялось уровню освещенности в комнатах Александры Федоровны. После смерти Александры Федоровны ее «очки в золотой оправе в эмалевом футляре» отошли к дочери – великой княгине Марии Николаевне.