— В сторону.
Южанин молча повиновался, давая послу редкую возможность поработать руками. А едва тот перегородил единственный вход, устало привалился к стене и глотнул душный, наполненный запахом смерти воздух. Торк! До чего же много тварей! Пускай воины тут собрались отменные, но запас стрел был не бесконечным, а сойтись в рукопашной с несколькими сотнями чрезвычайно умных и быстро обучающихся монстров ему самому не шибко хотелось.
Гаррон утерся рукавом, нещадно размазав по лицу кровь, и с растущим восхищением посмотрел на сменившего его эльфа — Таррэн словно врос в пол, не уступив проклятым тварям ни пяди земли. Не дал ни единой возможности просунуть внутрь жадные морды. Стоял, как влитой, переступая ногами только для того, чтобы не споткнуться об очередное тело, которых образовывалось перед ним так много, словно волков косил страшный мор. Точнее, сразу два мора, которые носили скромные имена: сак’раши и с’сирташи. Оба клинка порхали в его руках так быстро, что изумленно застывшие люди даже не успевали понять, где заканчивая короткую дугу один и начиная второй. Но самое удивительное было в том, что они… пели! Какую-то тихую, печальную, но вместе с тем невыразимо прекрасную песнь — гимн смерти тем несчастным, кому не повезло попасть под их отточенные острия.
На людей безостановочно летели горячие алые капли, брызгало липким, заставляя отворачиваться и брезгливо сплевывать соленое с губ. Мощные волчьи тела разлетались на части прямо в прыжке, а эльф все рубил и рубил. И при этом дышал по-прежнему ровно, а двигался настолько стремительно и так завораживающе красиво, что Гаррон вдруг почувствовал зависть к проклятому бессмертному, который даже сейчас, перед угрозой смерти, выглядел как юный бог, неожиданно спустившийся с небес.
А еще, наконец, ему стало ясно, почему темные во все века слыли великолепными бойцами, превосходя в этом искусством даже светлых собратьев. Почему когда-то посчитали себя вправе владеть целым миром и бесконечно презирали несовершенных и медлительных смертных. Торк! Да они имели на это полное право!
Потрясенный работой Таррэна, Гаррон вдруг осознал и то, что один-единственный эльф, путешествующий с караваном под видом обычного посла, вполне способен разогнать охрану этого самого каравана, ничуть не запыхавшись и даже не устав. Совершенный боец. Воистину страшный противник. Но сейчас он почему-то берег его жизнь, как и жизни многих других, хотя вполне мог бы не делать этого.
— Зря, — тихо согласился Элиар, красноречиво покосившись на темного.
Танарис кивнул. Помогать сородичу они почему-то не стали. Только поглядывали по сторонам, скупо выпуская драгоценные стрелы, которые было действительно жаль оставлять в телах каких-то там волков. Не для того они были любовно вырезаны, не для того украшены белоснежными перьями, не для того на них горели древние эльфийские руны, чтобы вот так глупо потратить. Поэтому оба светлых остались стоять, где стояли, и с нескрываемым облегчением вздохнули, когда бесконечный поток серых хищников стал ощутимо слабеть.
— Быстро, — удивился Дядько, слегка замедляя темп. — Я думал, до утра придется махать, а оно вон как…
— Ты прав, — вполголоса отозвался Таррэн, невольно вызвав еще один завистливый вздох со спины: проклятый ушастый даже дыхание не сбил! Чуть ли не час махал без остановки своими жуткими мечами и хоть бы запыхался! — Мне кажется или они действительно отходят?
— Точно! Отходят! — гаркнул от окна Весельчак, на мгновение высунувшись наружу. — Ирбис, ты слыхал? Можешь просыпаться — они бегут! Иди догоняй, а то так и не зарубишь никого!
— Идиот, — мрачно констатировал перемазанный до ушей волчьей кровью воин и смачно сплюнул на загаженный пол. — Сейчас я тебя выкину наружу и посмотрю, действительно ли они ушли или там осталась парочка недобитых.
— Злой ты, хоть и лысый… Скольких мы забили? Сто? Двести?
— Торк знает. Я насчитал полторы сотни, но это только с нашего окна, а сколько еще осталось снаружи… сходи и проверь.
Схватка как-то сама собой затихла. Последние звери в последний раз сунулись внутрь, но схлопотали по мордам, обиженно взвыли и убрались обратно. Больше никто не полез.
Таррэн медленно опустил клинки, на которых почему-то не осталось ни малейших следов крови, и, убедившись, что никто больше нападать не собирается, обернулся к настороженно озирающемуся Стражу:
— Как считаешь: все?
— Похоже.
— Но почему они ушли? — нахмурился эльф, чьи чуткие уши различили удаляющийся шорох множества лап. — Может, ты ошибся, Урантар, и скоро будет третья волна?
Дядько покачал головой и убрал меч.
— Поверь: они больше не придут. Можно выходить и добивать тех, кто не успел убраться.
— Почему?
— А ты разве не слышишь? — насмешливо хмыкнул Страж.
Люди и эльфы с одинаковым непониманием переглянулись. Снаружи, словно в ответ, послышался тоскливый, но уже удаляющийся вой, словно звери неожиданно передумали уничтожать деревню и теперь растерянно бродили по опустевшей улице, не совсем понимая, кто они и зачем сюда явились.
Кто-то из них недоуменно озирался, кто-то угрюмо щерился, кто-то подыскивал достойных кандидатов, чтобы сорвать накопившееся раздражение. Вскоре до застывших в страшном напряжении людей донеслись первые звуки свар, вполне узнаваемый шум от сталкивающихся тел, раздалось жалобное повизгивание… Жуткие противники всего за несколько минут из слаженной команды, способной в лепешку раздавить небольшую деревеньку, превратились в банду мародеров. Причем это случилось так неожиданно, что заставляло усомниться в реальности происходящего.
— Оборотень заткнулся! — ахнул Гаррон, наконец-то сообразив, что именно не так. — Его больше не слышно! Ирбис, послушай-ка!
— Точно! — приятно удивился мечник, выставив ухо в окно. — Похоже, ушел. Обломал о нас зубы, ирод мохнатый.
Присутствующие с непередаваемым облегчением выдохнули.
— Туда ему и дорога, проклятому!
Дядько неторопливо вытер испачканное лицо, закрыл измочаленную в щепы заднюю дверь и прошел через горницу. Конечно, по пути ему пришлось немало потрудиться, распихивая гору трупов, что осталась после недолгой «разминки» темного, но он, поднатужившись, справился. Затем толкнул повисшую на одной петле створку, брезгливо отряхнул рукав и, выглянув наружу, с нескрываемым удовольствием втянул носом свежий воздух.
— Вот и ладно…
Люди, поколебавшись, гурьбой высыпали следом, настороженно озираясь и инстинктивно сгрудившись вокруг невозмутимого Стража.
Неужто справились? Выжили? Одолели волкодлака с его кошмарным войском?!
При виде гигантских завалов из мохнатых, изрубленных до неузнаваемости тел, оскаленных морд, обрубленных лап и хвостов селяне звучно сглотнули. И только сейчас, похоже, поняли, от какого ужаса их избавили неожиданные гости. Повсюду виднелись разломанные заборы, разрушенные будки, подрытые стены изб, клочья шерсти и горы всяких вещей, вытащенных зверями из соседних домов и нещадно попорченных острыми клыками. Забрызганные кровью до самых окон стены осажденного дома имели такой вид, будто волки в бешенстве глодали прочное дерево, намереваясь хотя бы так добраться до ненавистных смертных. В одном месте нашелся незаконченный лаз, по которому волки намеревались попасть в подвал. Если бы звери только сумели…
Староста побледнел и плавно опустился на изрытую когтями землю.
— Спаси нас боги!
— Так, разбейтесь на группы по трое и внимательно осмотрите дворы, — властно распорядился Дядько, сделав недвусмысленный знак переглядывающимся воинам. — Всех, кого выловите, убивайте на месте, но если сбегут — гнать до победного не надо. Проверьте подвалы, подполы, амбар, хлев и все до единого сараи. Закройте ворота и успокойте людей. Аарон!
— Да, господин, — уважительно отозвался староста.
— Бери своих мужиков, возвращайтесь на стены на случай, если я ошибся и волки все-таки рискнут снова появиться. Если возникнет хоть малейшее подозрение — крикнете. Да… и скажи своим, чтобы на конюшню не совались. Я проверю сам.
— А оборотень?
— Как раз иду за ним.
Староста во все глаза уставился на седовласого, но Дядько лишь перехватил поудобнее ножны и направился к наполовину распахнутым воротам. Таррэн недолго подумал, но решил не упускать шанса узнать о Страже побольше и последовал за ним.
— Неразумно, — дружно вздохнули светлые.
Ну куда его понесло? Зачем опять рисковать? И ради кого? Ради смертных, с которыми по жизни никогда больше не встретишься? Но терять собрата таким глупым образом они не собирались, а потому поколебались и, оставив давнюю неприязнь, присоединились к небольшой процессии.
Дядько только хмыкнул, заметив, что совершенно неожиданно обрел компанию, но деревню покинул не сразу — сперва, как и обещал, заглянул на конюшню. Вернее, осторожно приоткрыл тяжелую створку, тоже изрядно попорченную волками, расслышал изнутри предупреждающее ворчание и негромко бросил в темноту:
— Карраш, это я. Ты там как?
В ответ послышалось сердитое фырчанье, а затем — цокот копыт, сопровождаемый всхрапыванием дорассцев и той части скота, которая не вместилась в амбар и которую предусмотрительный Страж посоветовал запереть именно здесь. Кажется, свирепый гаррканец не подвел: с теми хищниками, что все-таки сумели прорваться внутрь, он отлично справился.
Эльфы машинально попятились, когда поврежденные волчьими зубами ворота разлетелись от мощного удара изнутри и на улицу вырвался… нет, по здравом размышлении они все-таки сообразили, что это был Карраш. Но в самый первый миг, когда на них грудью поперло покрытое с ног до головы липкой кровью чудовище — с грозно оскаленной мордой, всклокоченное, с торчащей дыбом шерстью, злое, как сто хмер сразу, и чем-то дико недовольное — они смогли воочию убедиться в абсолютной верности недавнего изречения Дядько: на миг гаррканец действительно показался им настоящим демоном.
— Тихо, тихо, Карраш. Все хорошо, волки ушли, — преувеличенно ласково повторил Дядько, не делая попытки подойти ближе. — Тебя не ранили? Все нормально? Ничего не болит?